Идеи и Идеалы

Анализируется содержание традиции от архаических обществ к обществу современному, переживающему тяжелый и полный рисков кризисный период. Скорость изменений общества продолжает возрастать, возрастающие потребности усугубляют разрушение гармонии человека с миром духовным, социальным и природным. Становится очевидным разрыв с традицией. Этимон латинского слова «traditio» обращает внимание на образование, преемственность в развитии общества и сохранение культуры. Анализ примеров формирования традиции в древнем Израиле, в древней Индии и Китае, в древнегреческих полисах и Риме выявляет важность для жизнеспособности государства наличия установки на сохранение ценностей, поддерживающих гармонию во внутреннем мире человека и в обществе, а также на обеспечение баланса личного и социального. Сохранение традиции поддерживается культурой, которая является оплотом государства. Традиция сосредоточена на ценностях и механизмах их передачи, среди которых важнейшее место занимает язык. Язык как средство коммуникации во времени и пространстве играет первостепенную роль в сохранении общечеловеческих и профессиональных знаний для использования человеком. Этимология заимствованных слов обращает внимание на культурно-исторические условия их появления в языке и выделяет преемственный характер знания. Традиция приобретает статус фундамента, дающего опору для выхода человека и общества из кризиса.

Среди тупиков радикального конструктивизма один из наиболее проблемных – модерное понимание демократии. Новейшая теория демократии, развитая в только что появившейся книге А. Магуна, – очевидный пример. Выбор метода логично подводит автора к левому радикализму, апология которого почему-то объявляется автором моделью подлинной демократии, соответствующей её историческому смыслу. Попытки вписать эту модель в историко-культурный контекст требуют нескольких критических замечаний. Основная проблема концепции «актуальной» демократии – легкость, с которой приносится в жертву историзм как фундаментальный эпистемологический принцип. Это ожидаемо, так как историзм в конструктивизме как таковом теряет свою значимость. Чтобы выйти к исторической реальности, нужна воля к реальности, а в радикальном конструктивизме её по определению нет и быть не может. И тогда произвольно сконструированная оптика с зашторенной диафрагмой, взятая из лозунгов сегодняшнего политического истэблишмента, навязывается взгляду субъектов истории, поскольку саму возможность контроля мы отбросили вместе с понятием реальности, и историческая действительность начинает оцениваться по стандартам модных шаблонов. Именно на этом пути любые значимости с легкостью необыкновенной объявляются «пустотами». Именно так появляется воинственный скептицизм по отношению к историческим версиям демократии. Выразительность концепции А. Магуна интересна своей последовательностью, более решительной, чем у предшественников, и готовностью твердо объявить тоталитарное насилие смыслом демократии.

В статье представлен социально-философский анализ проблемы формирования идентичности в современном обществе с присущей ему системной транзитивностью. Выдвигается и обосновывается идея формирования комплексной идентичности социального субъекта в формате социопространственной идентичности. Виды идентичности, заявляемые в ряде концепций в виде иерархической структуры, позиционируются в качестве ее компонентов. В связи с высокодинамичными социальными изменениями и процессами структура социопространственной идентичности трансформируется, в результате чего одни компоненты усиливаются, а другие утрачивают свою значимость. Рассматриваются факторы-детерминанты новых видов идентичности и трансформации процесса идентификации социального субъекта. Выявляются основные тенденции его самоидентификации в современном мире и их результаты. Наиболее значимыми из них представляются следующие: фрагментаризация идентичности и, как следствие, распад ее иерархии, выход за пределы национальной идентичности и формирование альтернативных ей видов (транснациональная, бинациональная), усиление этнической и культурной идентичностей. Констатируется смещение центра формирования идентичности с макросоциального уровня на мезо- и микросоциальные уровни. Подчеркивается значимость утраты центра структуры, что свидетельствует о состоянии хаоса, который рассматривается с постмодернистских позиций как возможность плюрального формирования идентичности в современном обществе и антиномичность тенденций данного процесса. В заключение обозначаются наиболее актуальные аспекты представленной проблематики, требующие дальнейшего изучения с привлечением эмпирических методов исследования.

В публикациях Н.А. Бердяева 1904-1907 гг. намечены две линии идеализации рыцарства: как воплощение глубины средневекового мистического христианства и как благородный человеческий тип. В его книге «Новое религиозное сознание и общественность» (1907) эти линии дополняются, и на их основе формируется третья оригинальная линия, где рыцарь предстает как притягательный образец преодоления самодовлеющего, обезличенного, безбожного государства. Главная тема книги – необходимость обновления христианства и всех сторон общественной жизни. Религиозное возрождение, согласно Бердяеву, может быть связано только с развитием личного начала. В современном мире господствует ложная иерархия ценностей: субъективные интересы и относительная человеческая воля вытесняют высшие безусловные ценности, связанные с универсальной, объективной Божьей волей. Выражением субъективной человеческой воли, продуктом безграничной порабощающей власти человека над человеком выступает государство. В качестве идеальной, нравственно оправданной формы государства Н.А. Бердяев признает лишь свободную теократию. Альтернативу современной ложной теократии он видит в системе ценностей средневековой культуры – в анархических принципах феодализма и личном начале рыцарской чести. Рыцарский идеал Средневековья русский философ соотносит с современной эпохой и убеждает читателя в необходимости его актуализации. Новые формы организации общественной жизни предполагают рыцарскую войну за освобождение личности, в том числе и от государственного насилия. Говоря о взаимоотношении индивида и государства, Бердяев вступает во внутреннюю полемику со славянофилами. Свою позицию по этому вопросу он сформулировал ранее, в статьях 1903-1904 гг. Бердяев отвергает славянофильскую идиллию былой России. Величие и индивидуальность народа предполагает свободу человеческой личности, национальный дух проявляет себя не в решении государственных задач, а в творческом осуществлении универсальных общечеловеческих задач.

Исследование посвящено философскому осмыслению влияния социокультурных факторов на становление современной теории коммуникации. Источником наблюдаемого нами разобщённого разнообразия современных коммуникативных исследований выступает, прежде всего, многоаспектность самого явления. Разнонаправленность исследований коммуникации также является следствием подверженности исследователей влиянию определённых социокультурных факторов. В статье ставится задача обозначить ряд социокультурных детерминант, обусловивших динамику развития коммуникативных штудий XX – начала XXI в., и прояснить механизмы и процедуры их влияния на формирование теории коммуникации. На основе лингво-хронологического подхода к современным исследованиям коммуникации прослежены определённые интенции генезиса коммуникативной теории, порождённые состоянием социокультурного бэкграунда коммуникативных исследований. Выявлен ряд существенных социокультурных детерминант, среди которых высокий уровень внутренней автономии исследователей и диссонанс исследовательских культурно-языковых хронотопов. В этом же ряду расположено и  влияние социокультурных событий извне (особенно в тех случаях, когда события затрагивают глубинные пласты жизнедеятельности общества).

Основной целью статьи является анализ зарождения и становления, а также причин выбора путей дальнейшего развития социальной топологии. Исходя из направлений математической топологической мысли, фиксирующихся как теоретико-множественная и алгебраическая топология, выделяются два основных вектора оформления социально-топологических воззрений: топология пространства и топология формы. Первая восходит к трудам Курта Левина и Пьера Бурдьё, представая как конфигурация единиц, размещенных в социальном пространстве. Вторая берет начало из работ Рене Тома, концептуализирующих объектные формы и побуждающих к исследованию изоморфных процессов, фигуральности и эквивалентности их моделей в контексте социальной реальности. Анализируются способы применения топологии пространства в современных социологических исследованиях: от наглядно-физического понимания места до абстрактно-логического представления роли и значения социального объекта. Выявляются причины усвоения и активного использования социологами и социальными философами пространственно-топологического методологического инструментария. Объясняются истоки затруднений реализации идей и теоретико-методологических потенций топологии формы в науках об обществе и человеке. Автором предлагается и обосновывается вывод о непродуктивности одностороннего топологического взгляда, существенно обедняющего наши социологические представления, процедуры и результаты топологических исследований социальных объектов.

В работе рассматриваются становление и развитие публичной сферы, конструирование ее теоретического образа, перспективы развития в эпоху активного распространения Интернет- технологий, а также угрозы, подстерегающие ее на этом пути. Проанализированы различные концепции публичной сферы, выделены их существенные и структурные схожести и отличия. Анализируются наиболее популярные в научной литературе подходы к определению сущности публичной сферы (термина, понятия и концепции). Автор приходит к выводу, что итогом дискуссии относительно будущего публичной сферы, которая длится уже достаточно много лет, стало понимание того, что пространство рациональных и справедливых дискуссий, о котором говорил Ю. Хабермас, нуждается в поиске новых форм воплощения. Логично и вполне возможно воплотить его в Интернете. В то же время нельзя сказать, что решен вопрос об угрозах и границах виртуальной публичной сферы, поэтому обществу следует искать средства поддержки и координирования граждан при взаимодействии в новом воплощении публичного пространства.

В статье представлена проблематика критических дискурсивных исследований в политической коммуникативистике. В частности, продемонстрированы способы и стратегии администрирования посредством конструирования властного метанарратива. Медийные институции языкового (культурного) доминирования, по мнению авторов, обеспечивают стабильность существующего иерархического порядка и выражают фундаментальную «волю к власти» в практике общественных отношений. Природа властного доминирования проявляется в ужесточении контроля и регулирования коммуникативных действий граждан уже на уровне порождения текста и речеговорения. Властные (языковые) инстанции в современном контексте не удовлетворяются контролем в отношении дискурса как социальной практики, во все большей степени их интересует процесс субъективации (индивидуализации) опыта восприятия. Власть не просто хочет контролировать тексты и речевые продукты в медийном пространстве, она видит себя генератором внутреннего опыта субъекта. Превращение человека в субъекта есть по существу особый способ его репрезентации в современном публично-правовом пространстве. Обращение к вербальным техникам парресии, как полагают авторы, позволяет увидеть альтернативные способы самоконституирования и самопрезентации, существовавшие в традиционном сознании. Социально-когнитивная природа символической политики рассмотрена в общем контексте развития социологии знания в качестве перспективного направления социогуманитаристики. Аналитика форм и механизмов дискурсивного воспроизводства элитарной власти осуществлена авторами с опорой на богатый исследовательский опыт западной теории политической коммуникации.

В статье ставится проблема разграничения социологии и социальных наук. Хотя социология относится к социальным наукам, в настоящее время стало неясно, в чем ее специфика как социальной науки. Традиционное понимание предмета социологии как науки об обществе подвергается критике, а новые предложения явно неудовлетворительны. Для продвижения в заявленной теме автор анализирует работы Зигмунта Баумана и Бруно Латура, обсуждающих указанную проблему, рассматривает этапы развития социологии, дает методологическую реконструкцию социологического мышления. Показано, что социологические знания и концепции создаются на основе схем и моделей; на их же основе затем формируются идеальные объекты и понятия социологии. Утверждается, что социальный феномен ‒ не объект, а процесс, цикл, начинающийся актом свободы и заканчивающийся формированием социального знания и машины (чаще всего социального института), в которой свобода уже ограничена социальными нормами. Социологические схемы и опирающиеся на них социологические концепции и теории создаются разными социологическими школами и направлениями социологии как рефлексия над социальным опытом, который множественен, поскольку за этим опытом стоят разные формы социальной жизни. Социологическое знание не должно создавать в социуме дополнительных фрустраций и аномий, поэтому социологическое творчество и мышление должны проходить «испытания на дорогах», в роли которых выступает методологическая критика, анализ возможных последствий использования социологических знаний для жизни человека и общества, а также обсуждения, в которых участвуют основные заинтересованные пользователи (сами социологи, население, представители разных социальных институтов).

Эта статья является критическим откликом на монографию А.П. Давыдова и В.М. Розина «Спор о медиации». Центром ее является концепция Давыдова. Он предлагает «медиационную методологию социокультурного анализа российского общества», в которой категориальными оказываются понятия «раскол», «переход», «ценностная доминанта», «инверсии», «традиционное», «личностное» и др. Основным для Давыдова является вопрос о ценностном самоопределении личности в условиях перехода к «гуманистическому» типу социокультурной системы. Личности в этих условиях предстоит выйти из поля «инверсионного» традиционного мышления через «медиацию», поиск опосредования. Розин, занимая позицию критика и «реалиста», стремится показать «идеалистичность» позиции Давыдова. Автор попытался присоединиться к этому спору, расширяя контекст обсуждения и вводя его в коммуникативно-методологическое и социокультурное пространство модерна. Для автора важно показать коммуникативно-логическое пространство модерна, наполненное стратегическими альтернативами, сложно относящимися друг к другу. Это пространство, в свою очередь, связано с социокультурным пространством модерна в целом. Автор представляет свою проектно-системную методологию исследования «логики модерна». Модерн представлен в ней как направленность на выработку «посткультурно-интеркультурной» социокультурной архитектуры. Модерн оказывается ответом на систему жизненных вызовов, главным из которых оказывается вызов негатива «культурной» архитектуры мира. Развертывание «посткультурно-интеркультурной» архитектуры модерна определяет специфическую структуру его коммуникативно-методологического пространства. Автор показывает, как все это соотносится с логикой промодерновых, контрмодерновых и постмодерновых теорий и практик.