Идеи и Идеалы

В статье анализируются характерные черты голландского Просвещения конца XVIII века. В этот период в Республике Соединенных провинций появилось движение «патриотов», которые в своей деятельности большое внимание уделяли просвещению народа, а также реформированию школы и воспитанию детей. Были образованы просветительские общества и общественные клубы, объединявшие людей разных сословий, занятых обсуждением насущных социально-политических вопросов. Под влиянием общеевропейского движения Просвещения в Голландии появились такие авторы как Ян Флорис Мартине, пропагандировавший обучение детей естественным и гуманитарным наукам не в форме традиционных лекций в аудитории, а в виде беседы наставника и ученика во время экскурсии или путешествия. Особое значение для голландских просветителей имел опыт и сочинения немецких филантропов, которые в Германии основали новые школы – филантропины. Характерной чертой голландского Просвещения стал акцент на семейном воспитании в вопросах формирования современного человека. Это отразилось, в частности, в творчестве поэта Иеронима ван Альфена, а также в повышенном интересе к женскому образованию в этот период.

Статья посвящена рассмотрению некоторых аспектов творчества в контексте его сущностной и концептуальной включенности в образовательный процесс. Творчество – социальный, культурный и психологический феномен, но и в индустриальной, и в постиндустриальной парадигме по отношению к творчеству образовательная система находится в подчиненном положении. Развитие человека как саморазвитие всегда является творческой деятельностью. Человека невозможно заставить быть творческим: креативность, самоактуализация, ответственность должны прорастать «снизу», а не спускаться в виде командных директив «сверху». Для того чтобы творчество стало нормой образовательного процесса, необходимо так его организовать, чтобы все его участники могли в полной мере реализоваться в нем как личности. «Скрытый» уровень творчества, включаемый в рассматриваемую модель Four–C, раскрывает пространство творческих целеполаганий, деятельности и поведения, запускающих механизмы реализации творческого потенциала и способности к адекватной, динамичной, гибкой реакции на возникающие проблемы, преодолению возникающих трудностей, мобилизующих внутренние ресурсы личности. При этом определяется и рациональность творческого процесса, в котором человек в состоянии проникать в особый конкретный предмет своей деятельности, принимая его в универсально-всеобщих, субстанциональных характеристиках, распредмечивая его, а не просто используя чисто внешним способом. Системное творчество кажется невозможным без личностной составляющей, но и она воспроизводится и фундируется системой. Образовательная система образует органическое единство творчества и креативности. Распад, неравновесность, неопределенность, потерянность в новых обстоятельствах в то же время генерируют и актуализируют творчество и креативность как ответ на новые вызовы, как единственно возможный способ решить перманентно возникающие новые нетривиальные задачи, так как традиционных, классических способов и методов просто не выработано. Таким образом, образовательная система, с одной стороны, может быть более или менее подходящим пространством для реализации творческого потенциала личности, с другой – она сама же продуцирует синтез личностной и системной креативности.

В статье рассматривается влияние феномена конформизма на формирование художественного образа в советском классическом хореографическом искусстве. Анализ проведен на примере творческого пути выдающейся советской балерины Галины Сергеевны Улановой. Предлагается анализ феномена конформизма в советской художественной сфере, рассматриваются условия его возникновения и развития. Автор ставит вопрос: в самом ли деле художник, по тем или иным причинам принявший путь конформизма, является изменником свободы творчества и его искусство уже нельзя считать истинным? При помощи диалектического метода исследования автор делает попытку проанализировать феномен конформизма с нейтральной позиции и определить его роль в создании художественного образа. Биографический метод исследования дает возможность установить вклад конкретного художника-конформиста в становление отдельно взятого вида искусства – советского классического хореографического искусства. Показательным с точки зрения влияния конформизма на формирование художественного образа является работа над балетом «Ромео и Джульетта» на музыку главного советского композитора Сергея Сергеевича Прокофьева, которая шла очень долго и мучительно. Автор приходит к выводу, что художники в процессе своей творческой деятельности могут сознательно придерживаться формы конформного поведения в качестве определенной стратегии для достижения поставленных творческих целей, что может способствовать созданию шедевров и развитию искусства.

Статья посвящена проблеме сборки метода для исследования советской городской повседневности на материале художественного кино. В рамках культурной антропологии советского рассмотрены три основных аспекта этой проблемы. Во-первых, представление о маргинальности художественного кино как антропологического источника. Во-вторых, задача синтеза нескольких гуманитарных дисциплин при исследовании как советской культурной политики в целом, так и художественного кино в частности. В-третьих, нехватка методических инструкций по анализу фильмов, сохраняющаяся на фоне широкой дискуссии о теории кино и конкуренции магистральных подходов к его исследованию. Выявлено, что антропология советского хотя и признает художественное кино в качестве эффективного инструмента культурной политики, но лишь в единичных случаях обращается к нему как к основному материалу исследования. В то же время его выразительные возможности делают фильмы важным источником для изучения городской повседневности. С одной стороны, визуальный ряд содержит уже знакомые зрителю элементы городской жизни, что позволяет создать понятный, интуитивно считываемый фон действия. С другой стороны, с помощью различных драматургических, операторских, режиссерских решений создаются нормативные представления о повседневных практиках, облике, быте горожанина. Таким образом, анализ художественных фильмов позволяет выделить как следы городской повседневности, так и сконструированные согласно задачам культурной политики образцы городской жизни. Чтобы различать в анализе эти два типа репрезентации городского образа жизни, необходимо учитывать особенности киноязыка, складывавшегося в разные периоды советской истории, ключевые ориентиры культурной политики, фактические социальные и экономические возможности жителей советских городов. Семиотика и деконструкция рассматриваются как одни из базовых подходов к непосредственному изучению элементов киноязыка и тех механизмов, с помощью которых получают смысловое наполнение и находят выразительную форму идеологические послания. В качестве конкретного методического инструмента анализа кино предлагаются схемы протоколирования Г. Корте.

Статья является откликом на опубликованную ранее («Идеи и идеалы», 2021, № 3) статью П.А. Ореховского и В.И. Разумова «Наступление нарциссической культуры: последствия для образования, науки и политики». Автор считает определение культуры как нарциссической эффективной метафорой, позволяющей концептуализировать общую тенденцию, проявляющуюся в ряде внешне разрозненных явлений. Этосом современной культуры становится центрированность ее представителей на себе, организация и оценка реальности в отношении к этому центру как естественная установка. В статье предлагаются некоторые из возможных направлений развития концепции. В качестве оснований нарциссической культуры рассматриваются демассификация производства и девальвация объективного знания в информационной динамике. Автор считает возможным установить связь распространения нарциссической культуры с развитием предметно-практического знания – систематизированного и дидактически оформленного опыта – как особого эпистемического типа, и с утверждением его в качестве своеобразной альтернативы классическому научному знанию. Рассматриваются проблемы, связанные с параллельным функционированием в системе образования двух типов знания. Как закономерное явление в контексте нарциссической культуры оценивается радикальная формализация системы образования, поскольку демонстрация и позиционирование в этом типе культуры приоритетны по сравнению с реальным содержанием. В связи с этим отмечен возрастающий разрыв между обращением информации в коммуникационных потоках и достижением уровня знания их участниками. Родовым признаком знания является системность, предполагающая в том числе установление содержательных взаимосвязей между областями знания, формирующими как общую, так и профессиональную картину мира. Отмечается, что произвольная трансформация организационных рамок образовательно деятельности, контролируемая формальными признаками, разрушает эти взаимосвязи. Также одним из проявлений нарциссической культуры признается околонаучное знание. Его традиционное основание – промежуточный уровень образованности, обеспечивающий пиетет по отношению к науке (при неспособности реально оценивать содержание научных идей) – дополняется в условиях нарциссической культуры всеобщей убежденностью в оправданности любых взглядов и нарциссической верой в достаточность собственной способности к суждению. Вместе с тем нарциссическая культура имеет свои ресурсы роста, которые могут быть использованы, в том числе в образовательной практике.

Предлагается отклик на статью П.А. Ореховского и В.И. Разумова «Наступление нарциссической культуры: последствия для образования, науки и политики». Соглашаясь с тезисами этой статьи, автор предлагает взглянуть на поставленные проблемы с позиции институционального и коммуникационного подходов. Такой подход представляется методологически оправданным и не менее актуальным, поскольку поставленные проблемы требуют более глубокого объяснения. Показано, что нарциссизм как особое культурное явление представляет собой не только внешний по отношению к субъектам фактор, но и является фактором, коснувшимся сословных и групповых интересов. Нарциссическую культуру не следует признавать объектом манипулирования, поскольку она решительным образом влияет на государственные институты, а также на социальную, экономическую, политическую и духовную сферы. Способность любого культурного явления ориентировать государство на человека и его духовное развитие выражается и в возможности дезориентации. Предлагается рассмотреть нарциссическую культуру как результат влияния теории разделения властей, привнесенной в отечественное государственное строительство «извне». Отмечено, что эта теория не всегда способствует сохранению права государства на самобытность, непохожесть и оригинальность. Выбор такого принципа государственного развития можно объяснить эстетическим идеалом и стремлением к красоте и совершенству. Вместе с тем, игнорируя влияние нарциссической культуры на связи исполнительных, законодательных и судебных функций государственной власти, невозможно определить состояние групповых и сословных интересов и пути дальнейшего развития государства, безопасности его граждан. Влияние нарциссической культуры на деятельность государственных институтов и органов власти не способствует их консолидации и объединению для решения текущих проблем и реального обеспечения публичных интересов современного общества и каждого его члена. Культура нарциссизма, являясь сложным социальным явлением, затронула практически все сферы человеческого существования – от психологических основ интимных отношений до философского осмысления устройства общества. Персонализация, нарциссизм, переживание внутренней пустоты сопровождаются депрессией, жестокостью, безразличием, отсутствием милосердия и благоговейного отношения к окружающему миру. Обосновывается связь между нарциссизмом и материализацией мышления, влиянием философии науки и техники на вмешательство в природу человека и среду его обитания. Предлагаются пути выхода из нарциссического плена и восполнения дефицита благоприятного отношения к себе. Делается вывод, что такое свойство нарциссической культуры, как молодость, является сильным внешним фактором, способным восстановить способность жить предметно здесь и сейчас.

Предметом данной статьи является анализ понятий, методов и культурологических тезисов, содержащихся в статье Ореховского П.А., Разумова В.И. «Наступление нарциссической культуры: последствия для образования, науки и политики», опубликованной в 13-м томе журнала «Идеи и идеалы» (№ 3, часть 1 за 2021 год). Показывается произвольное использование авторами основных понятий – «высокая» культура и «нарциссическая» культура. Отмечено, что философская методология в рассматриваемой статье в принципе отсутствует и заменена неким «культурологическим методом», суть которого подобна постмодернистской игре в концепты, где все связано со всем и может объясняться, как угодно автору.

Критическому разбору подвергнуты основные утверждения авторов, а именно:

1) критерием «высокой» культуры является ее признание бо́льшей частью человечества;

2) массовая культура ХХ века, вопреки критике философов, – это высокая культура;

3) организация жизни и досуга в индустриальном капиталистическом обществе – это пример рациональной организации;

4) служение институтов духовного производства народу – это рядовой, банальный фактор массовой культуры вообще (в том числе западной);

5) в современной культуре произошел «эпохальный сдвиг» в сторону социального нарциссизма;

6) индивидуализм в предпринимательстве, разрушение классических стандартов иерархии и дисциплины в образовании, превращение политики в театр при поддержке «молчаливого большинства» и отсутствии протестных настроений, популярность здорового образа жизни – это признаки неотвратимо наступившей нарциссической культуры;

7) «культурный (или социальный) нарциссизм» может быть «здоровым».

В заключении нами обосновывается тезис, что более точным психоаналитическим определением социальных тенденций современной культуры будет не нарциссизм, а некрофилия, которая проявляется в предпочтении мертвого, бездушного и механистического, упорядоченного – всему живому, буйно растущему, неупорядоченному и неподконтрольному.

Лучшие произведения современной литературы часто имеют мифологический подтекст, позволяющий поднимать глубинные пласты человеческого опыта. Мифологизм XX–XXI вв. – явление широкое, сложное и противоречивое, требующее серьезного проникновения в том числе и в лингвистику текста изучаемого произведения. Анализ литературного процесса от XIX в. до XXI в. наглядно показывает, что традиционным является наличие лексики, отсылающей читателя к различным культурологическим подтекстам. Мы называем их мифопоэтическими парадигмами. Они имеют ассоциативную связь с мифологическими образами и являются средством создания мифологического подтекста, а также средством обогащения художественного текста дополнительными смыслами. Мифопоэтические парадигмы помогают в создании подтекста произведения благодаря своей способности вызывать в читательском сознании определенные модели, образы, целые культурные традиции. А.А. Потебня считал, что учению о «мифологических приемах» мысли следует отводить место в истории литературы: если прежнее содержание нашей мысли является не субъективным средством познания, а его источником, и образ, будучи признан «объективным», целиком переносится в значение, то в этом случае перед исследователем – мифотворчество. Многие мифы ассоциируются с внешней и особенно внутренней формой слова.

Исследование текстов произведений Ю.М. Полякова убедительно показывает мифопоэтический тип мышления этого писателя, поскольку мифопоэтические парадигмы являются сквозными и охватывают практически все тексты автора. Особенно специфичен в этом плане его роман «Грибной царь». Присутствие в произведениях Ю.М. Полякова мифологем разных типов позволяет говорить о его текстах в рамках неомифологической традиции, что обеспечивает глубинное понимание текстов писателя и системы его идиостиля в целом.

В работе рассматривается современное искусство Новосибирска 2009­–2019 гг. В первой части статьи проведен социологический анализ художественной среды города. Выделены такие особенности существования искусства, как преобладание самоорганизованных форм презентации искусства над институциональными, непубличность и «рассеянность» значительной части художественных практик. Проанализировано влияние этих факторов на восприятие искусства, и отмечена методологическая сложность анализа такого искусства. Далее дается краткий обзор значимых выставок прошедшего десятилетия («Сибирский андеграунд. 20 лет спустя», «Повторение непройденного» и др.), рассматриваются художественные круги города и трансформация их характеристик в период с 1990 г. по наше время. Обсуждаются принципы их формирования, характер взаимодействия друг с другом. Приводится схематическое изображение рассматриваемых художественных групп и их взаимодействий в исторической плоскости. Во второй части статьи рассматриваются эстетические особенности современного искусства Новосибирска в 2009–2019 гг. Отмечается, что переход от искусства 2000-х и начала 2010-х гг. к искусству более молодых поколений конца 2010-х характеризуется сменой эмоционального регистра – от витальности и экспрессии к хрупкой и меланхоличной чувствительности, от политической иронии и гротеска к этической сложности и ранимости. При рассмотрении искусства отдельных художников автором статьи прочерчиваются две возможные линии их анализа на основе выделения общего мотива: неоэкспрессионистская и постконцептуальная. Первая из них объединяется мотивом «игрушки» как способом работы с телесностью и выражением двойничества (на примере работ Константина Скотникова, арт-группы «Космонавты», Дениса Ефремова, Алексея Грищенко, Маяны Насыбулловой и др.). Постконцептуальная линия рассматривается на примере работ таких художников, как Александр Лимарев, Михаил Карлов, арт-группа BERTOLLO, Ирка Солза. В качестве объединяющего мотива предлагается мотив «игры» как дихотомии «системы правил» и «сбоя», как возможности помыслить другой мир. В заключение выдвигается предположение о перспективности такого комплексного подхода к анализу регионального искусства последнего десятилетия.

Статья развивает подход К. Гирца (насыщенное описание) к современной городской свадьбе. Работа основывается на материалах полевого исследования брачных практик молодых семей г. Перми. Были применены следующие технологии исследования: полуформализованное интервью и кейс-стадис. Хронологические рамки исследования – 2016–2019 гг. Было опрошено 26 человек (13 семей). Качественные методы исследования использовались в целях получения максимально полной информации о современном свадебном действии и предшествующих ему событиях. Они позволили обнаружить культурные основания практик главных действующих лиц торжества. В настоящей статье проводится детальная интерпретация одного кейса, содержащего в себе несколько частей-нарративов. Каждый нарратив представляет собой частное видение участника событий. Нарратив «Свадьба как драма» показывает женскую интерпретацию праздничного события. В повествовании героини обнаруживаются отчетливые негативные коннотации. Невеста выражает неприятие свадебной процедуры и некоторых ее атрибутов. Мужской взгляд репрезентирован в нарративе «Свадьба как праздник». Комментарии жениха содержат преимущественно позитивные коннотации. В его рассказе акцент делается на статусных элементах торжества. Он неоднократно подчеркивает вклад своей семьи в свадебную церемонию. На основе анализа повествований героев нам удалось реконструировать дополнительный смысловой горизонт: «Свадьба как проект родителей». В нем отражена роль старшего поколения в организационных вопросах свадебной церемонии. Помимо этого, в тексте рассматриваются повторяющиеся сюжеты, выявленные в ходе анализа нарративов: различные формы объективации, гендерный порядок в молодой семье и смещение социальных ролей.