Идеи и Идеалы

Предлагается отклик на статью П.А. Ореховского и В.И. Разумова «Наступление нарциссической культуры: последствия для образования, науки и политики». Соглашаясь с тезисами этой статьи, автор предлагает взглянуть на поставленные проблемы с позиции институционального и коммуникационного подходов. Такой подход представляется методологически оправданным и не менее актуальным, поскольку поставленные проблемы требуют более глубокого объяснения. Показано, что нарциссизм как особое культурное явление представляет собой не только внешний по отношению к субъектам фактор, но и является фактором, коснувшимся сословных и групповых интересов. Нарциссическую культуру не следует признавать объектом манипулирования, поскольку она решительным образом влияет на государственные институты, а также на социальную, экономическую, политическую и духовную сферы. Способность любого культурного явления ориентировать государство на человека и его духовное развитие выражается и в возможности дезориентации. Предлагается рассмотреть нарциссическую культуру как результат влияния теории разделения властей, привнесенной в отечественное государственное строительство «извне». Отмечено, что эта теория не всегда способствует сохранению права государства на самобытность, непохожесть и оригинальность. Выбор такого принципа государственного развития можно объяснить эстетическим идеалом и стремлением к красоте и совершенству. Вместе с тем, игнорируя влияние нарциссической культуры на связи исполнительных, законодательных и судебных функций государственной власти, невозможно определить состояние групповых и сословных интересов и пути дальнейшего развития государства, безопасности его граждан. Влияние нарциссической культуры на деятельность государственных институтов и органов власти не способствует их консолидации и объединению для решения текущих проблем и реального обеспечения публичных интересов современного общества и каждого его члена. Культура нарциссизма, являясь сложным социальным явлением, затронула практически все сферы человеческого существования – от психологических основ интимных отношений до философского осмысления устройства общества. Персонализация, нарциссизм, переживание внутренней пустоты сопровождаются депрессией, жестокостью, безразличием, отсутствием милосердия и благоговейного отношения к окружающему миру. Обосновывается связь между нарциссизмом и материализацией мышления, влиянием философии науки и техники на вмешательство в природу человека и среду его обитания. Предлагаются пути выхода из нарциссического плена и восполнения дефицита благоприятного отношения к себе. Делается вывод, что такое свойство нарциссической культуры, как молодость, является сильным внешним фактором, способным восстановить способность жить предметно здесь и сейчас.

Предметом данной статьи является анализ понятий, методов и культурологических тезисов, содержащихся в статье Ореховского П.А., Разумова В.И. «Наступление нарциссической культуры: последствия для образования, науки и политики», опубликованной в 13-м томе журнала «Идеи и идеалы» (№ 3, часть 1 за 2021 год). Показывается произвольное использование авторами основных понятий – «высокая» культура и «нарциссическая» культура. Отмечено, что философская методология в рассматриваемой статье в принципе отсутствует и заменена неким «культурологическим методом», суть которого подобна постмодернистской игре в концепты, где все связано со всем и может объясняться, как угодно автору.

Критическому разбору подвергнуты основные утверждения авторов, а именно:

1) критерием «высокой» культуры является ее признание бо́льшей частью человечества;

2) массовая культура ХХ века, вопреки критике философов, – это высокая культура;

3) организация жизни и досуга в индустриальном капиталистическом обществе – это пример рациональной организации;

4) служение институтов духовного производства народу – это рядовой, банальный фактор массовой культуры вообще (в том числе западной);

5) в современной культуре произошел «эпохальный сдвиг» в сторону социального нарциссизма;

6) индивидуализм в предпринимательстве, разрушение классических стандартов иерархии и дисциплины в образовании, превращение политики в театр при поддержке «молчаливого большинства» и отсутствии протестных настроений, популярность здорового образа жизни – это признаки неотвратимо наступившей нарциссической культуры;

7) «культурный (или социальный) нарциссизм» может быть «здоровым».

В заключении нами обосновывается тезис, что более точным психоаналитическим определением социальных тенденций современной культуры будет не нарциссизм, а некрофилия, которая проявляется в предпочтении мертвого, бездушного и механистического, упорядоченного – всему живому, буйно растущему, неупорядоченному и неподконтрольному.

В настоящей статье рассматриваются архаические речевые практики через призму функционального использования голоса в перформативных конструкциях, которые являются неотъемлемой частью культурного ядра и отражают важную семантико-прагматическую связь интенций и действий носителя мифологического сознания. Образность этого сознания строилась на интерпретациях окружающего мира и системах общения с высшими силами (богами), детерминирующими его. Ранние речевые практики общения с высшими силами индоевропейских культур сохранились в молитвах, обрядах, заклинаниях, песнопениях и т.п. Они не только отражают закрепленные формульные элементы языка, лежащие в основе культурных матриц, но и дают целостное представление о картине мифологического мышления. Отмечаются следующие основополагающие культурные явления: могущество слова как первичного голосового образа, порождающий акт присвоения имени (что не названо, то не существует), использование голоса как ритуальной конститутивной силы в молитвах и прошениях, а также как причины создания языкового пласта табуированной лексики. Исследование древних языковых источников индоевропейских культур (Авеста, Упанишады, Эдда, Ветхий и Новый Заветы, старославянские и англосаксонские заговоры) на предмет перформативных конструкций позволило выявить сильную взаимосвязь функциональной силы голоса с ритуальными действиями, порождающими именно перформативные языковые явления. Они обычно выражаются каноническими перформативными глаголами (1 л., ед. ч.) в: 1) молитвах – молюсь, прошу; 2) имянаречении – нарекаю, называю, даю имя; 3) заклинательных действиях – простираю [руки], приказываю. Показано, что они также выражают концепт голоса как представительного образа божественного существа – перенос физиологической способности привлечь внимание и повести за собой – на всю концепцию истинного знания и изречения его богом. В ранней перформативной практике действие должно сопровождаться словом/речью, произносимым вслух для законного закрепления этого действия. Такое взаимозависимое явление лежит в основе культурного ядра.

Актуальность исследования формирования правосознания в античный период обусловлена недостаточной изученностью фактора поликультурности в этом процессе. Древний мир Античности развивался в условиях поликультурности, но на эту сторону развития социума исследователи почти не обращают внимания. Античное правосознание прошло сложный и длительный путь развития, а проблема его формирования до настоящего времени является дискуссионной. Предметом исследования является процесс влияния поликультурности на формирование правосознания в античный период. В статье при анализе общественных правовых предпочтений с точки зрения моральных ценностей используется категория «социальное представление». Право, как специфический социально-правовой феномен, тесно связанный с другими формами нормативно-регулятивной и культурной общественной систем различных античных государств, являлось ведущим фактором в процессе становления правосознания в Древнем мире. Народы Древнего мира активно взаимодействовали между собой и пополняли свою правовую культуру путем заимствования лучших правовых образцов в процессе взаимного культурного обмена. Римские юристы ассимилировали лучшие достижения права других народов, и именно они одними из первых стали активно применять поликультурные правовые образцы в своей юридической практике.  Показано, что представления античного общества о праве отличались от современного понимания. Они были основаны на космической гармонии, справедливости, долге и нравственности. Эти древние правовые образцы закрепились в стереотипах менталитета социума, культурных образцах античности, и с их помощью происходит процесс формирования правосознания через его аккультурацию. Философские представления о праве Древней Греции уходят своими истоками в мифологию, однако именно эти мифологические представления о божественной справедливости, долге, нравственности в процессе культурного обмена, в условиях поликультурности и стали основой для западного правосознания, истоки которого уходят в Древнюю Грецию и Рим. Исследование было проведено с применением культурологического метода при анализе понятия поликультурности формирования античного правосознания. Также был использован исторический метод, методы анализа и синтеза, абстрагирования, конкретизации и обобщения.

Лучшие произведения современной литературы часто имеют мифологический подтекст, позволяющий поднимать глубинные пласты человеческого опыта. Мифологизм XX–XXI вв. – явление широкое, сложное и противоречивое, требующее серьезного проникновения в том числе и в лингвистику текста изучаемого произведения. Анализ литературного процесса от XIX в. до XXI в. наглядно показывает, что традиционным является наличие лексики, отсылающей читателя к различным культурологическим подтекстам. Мы называем их мифопоэтическими парадигмами. Они имеют ассоциативную связь с мифологическими образами и являются средством создания мифологического подтекста, а также средством обогащения художественного текста дополнительными смыслами. Мифопоэтические парадигмы помогают в создании подтекста произведения благодаря своей способности вызывать в читательском сознании определенные модели, образы, целые культурные традиции. А.А. Потебня считал, что учению о «мифологических приемах» мысли следует отводить место в истории литературы: если прежнее содержание нашей мысли является не субъективным средством познания, а его источником, и образ, будучи признан «объективным», целиком переносится в значение, то в этом случае перед исследователем – мифотворчество. Многие мифы ассоциируются с внешней и особенно внутренней формой слова.

Исследование текстов произведений Ю.М. Полякова убедительно показывает мифопоэтический тип мышления этого писателя, поскольку мифопоэтические парадигмы являются сквозными и охватывают практически все тексты автора. Особенно специфичен в этом плане его роман «Грибной царь». Присутствие в произведениях Ю.М. Полякова мифологем разных типов позволяет говорить о его текстах в рамках неомифологической традиции, что обеспечивает глубинное понимание текстов писателя и системы его идиостиля в целом.

В работе рассматривается современное искусство Новосибирска 2009­–2019 гг. В первой части статьи проведен социологический анализ художественной среды города. Выделены такие особенности существования искусства, как преобладание самоорганизованных форм презентации искусства над институциональными, непубличность и «рассеянность» значительной части художественных практик. Проанализировано влияние этих факторов на восприятие искусства, и отмечена методологическая сложность анализа такого искусства. Далее дается краткий обзор значимых выставок прошедшего десятилетия («Сибирский андеграунд. 20 лет спустя», «Повторение непройденного» и др.), рассматриваются художественные круги города и трансформация их характеристик в период с 1990 г. по наше время. Обсуждаются принципы их формирования, характер взаимодействия друг с другом. Приводится схематическое изображение рассматриваемых художественных групп и их взаимодействий в исторической плоскости. Во второй части статьи рассматриваются эстетические особенности современного искусства Новосибирска в 2009–2019 гг. Отмечается, что переход от искусства 2000-х и начала 2010-х гг. к искусству более молодых поколений конца 2010-х характеризуется сменой эмоционального регистра – от витальности и экспрессии к хрупкой и меланхоличной чувствительности, от политической иронии и гротеска к этической сложности и ранимости. При рассмотрении искусства отдельных художников автором статьи прочерчиваются две возможные линии их анализа на основе выделения общего мотива: неоэкспрессионистская и постконцептуальная. Первая из них объединяется мотивом «игрушки» как способом работы с телесностью и выражением двойничества (на примере работ Константина Скотникова, арт-группы «Космонавты», Дениса Ефремова, Алексея Грищенко, Маяны Насыбулловой и др.). Постконцептуальная линия рассматривается на примере работ таких художников, как Александр Лимарев, Михаил Карлов, арт-группа BERTOLLO, Ирка Солза. В качестве объединяющего мотива предлагается мотив «игры» как дихотомии «системы правил» и «сбоя», как возможности помыслить другой мир. В заключение выдвигается предположение о перспективности такого комплексного подхода к анализу регионального искусства последнего десятилетия.

Статья развивает подход К. Гирца (насыщенное описание) к современной городской свадьбе. Работа основывается на материалах полевого исследования брачных практик молодых семей г. Перми. Были применены следующие технологии исследования: полуформализованное интервью и кейс-стадис. Хронологические рамки исследования – 2016–2019 гг. Было опрошено 26 человек (13 семей). Качественные методы исследования использовались в целях получения максимально полной информации о современном свадебном действии и предшествующих ему событиях. Они позволили обнаружить культурные основания практик главных действующих лиц торжества. В настоящей статье проводится детальная интерпретация одного кейса, содержащего в себе несколько частей-нарративов. Каждый нарратив представляет собой частное видение участника событий. Нарратив «Свадьба как драма» показывает женскую интерпретацию праздничного события. В повествовании героини обнаруживаются отчетливые негативные коннотации. Невеста выражает неприятие свадебной процедуры и некоторых ее атрибутов. Мужской взгляд репрезентирован в нарративе «Свадьба как праздник». Комментарии жениха содержат преимущественно позитивные коннотации. В его рассказе акцент делается на статусных элементах торжества. Он неоднократно подчеркивает вклад своей семьи в свадебную церемонию. На основе анализа повествований героев нам удалось реконструировать дополнительный смысловой горизонт: «Свадьба как проект родителей». В нем отражена роль старшего поколения в организационных вопросах свадебной церемонии. Помимо этого, в тексте рассматриваются повторяющиеся сюжеты, выявленные в ходе анализа нарративов: различные формы объективации, гендерный порядок в молодой семье и смещение социальных ролей.

Рыцарский идеал Н.А. Бердяева является важнейшей составляющей его творчества. Согласно Бердяеву, «дух рыцарства» есть единственная альтернатива «духу буржуазному», «мировому мещанству» и тотальной государственности. Бердяев верит в великую историческую миссию России – стать соединяющим звеном между Востоком и Западом. Первая мировая война актуализирует эту тематику. Отмечается, что Бердяев убежден в необходимости качественных изменений русского национального сознания и бытия. Война как феномен духовного порядка демонстрирует, что искоренить насилие в мире может лишь духовная сила. России нужны люди достоинства и чести, люди, осознающие величие божественной силы. Русское общество должно приобщиться к мировой цивилизации, внутренне принять христианское откровение о человеке. Идея рыцарского служения, согласно Бердяеву, предваряла христианскую мораль, она имеет непреходящее значение в истории становления личностного начала. Предпосылкой успеха всемирно-исторической миссии России является освобождение «русской души» от господства женственной, природной, ведущей к хаосу стихии. Проблема выбора между Востоком и Западом, утверждает Бердяев, определяет судьбу России. Лишь ориентация на выкованную западноевропейским рыцарством мужественную и ответственную творческую личность позволит России духовно преобразиться, успешно решить задачи всемирно-исторического масштаба.

Аннотация

Исследование посвящено очерчиванию контуров влияния платонизма на православное богословие. Платонизм, понимаемый в широком смысле, традиционно связывается с православным богословием, однако сама эта связь остается недостаточно описанной, что порождает ряд сложностей. К последним следует отнести прежде всего научную тенденцию к построению историко-философских концепций, которые не только не соответствуют фактам, но и создают такую перспективу работы над материалом, которая служит источником дальнейших заблуждений. Сюда следует отнести идею о том, что платонизм более выражается в восточном богословии, а аристотелизм в западном (или наоборот), представление о богословских спорах как о конфликтах философских традиций, и т. п. Отмечается, что влияние платонической традиции выразилось в трудах многих именитых авторов, например, Оригена, Евагрия Понтийского и Псевдо-Дионисия, но само это влияние всё еще не получило должного научного анализа. Так, хотя указанные авторы и заимствовали ряд античных философских концепций, почти все они были либо осуждены соборами Православной Церкви, либо модернизированы и только тогда вписаны в православное богословие. Иными словами, платонизм безусловно повлиял на православную теологию, но прежде всего в языковом плане, а не в смысле существенных для философии Платона концепций. В русской религиозной мысли платонизм становится популярным источником богословских построений благодаря софиологии и немецкому идеализму, однако и отечественные философско-богословские концепции не принимаются православными соборами, оставаясь уделом отдельных философов и исследователей.

Таким образом, мы полагаем, что отсылка к «христианскому платонизму» в православии является неоправданной, если относится ко всей системе православного богословия, выраженной, прежде всего, в учении Вселенских соборов и авторитетных вероучительных книгах. С другой стороны, отдельные философско-богословские системы (как, например, философия С.Н. Булгакова или Мария Викторина) вполне могут носить такое название.

Статья посвящена полемике между философом В.С. Соловьевым и будущим митрополитом Антонием (Храповицким) о соотношении Царства Небесного и мирских царств, т.е. об отношении церкви и государства. В исследовании затронуты отдельные биографические моменты – рассматриваются обстоятельства знакомства и первой встречи Соловьева и Антония, а также история их личного общения. В статье подробно анализируется критика Антонием изданной на французском языке и запрещенной в России книги Соловьева «La Russie et l'Eglise universelle» («Россия и Вселенская церковь»), разбирается спор философа и будущего церковного иерарха о природе церкви, о сущности христианской любви, об истинном христианстве, о сути папистского учения, о правде и неправде католичества.

Методология исследования предполагает комплексный историко-философский анализ источников. Для того чтобы осуществить разбор основных понятий, обсуждаемых в полемике («церковь», «государство», «любовь» и др.), проследить идеи мыслителей, необходимо увидеть целостность их мировоззрения и взглядов. Для этого надо осуществить определенный синтез на основе корпуса трудов, а также публичных писем и личной переписки рассматриваемых авторов. Отмечено, что для того чтобы прояснить обсуждаемые идеи и понятия, требуется философский и категориальный анализ. Кроме того, в ходе исследования были задействованы методы историко-философской реконструкции, сравнительно-сопоставительный, систематизации выводов и результатов, а также историко-биографического анализа.

В результате проведенного исследования были рассмотрены личные взаимоотношения Соловьева и Антония, которые оставались уважительными и дружелюбными, несмотря на мировоззренческие и идейные расхождения. Проанализирована полемика между философом и иеромонахом о Царстве Божием и царствах мирских, об общественном благе и личном спасении. Теократический проект Соловьева, предполагающий претворение и преображение христианского государства во вселенскую церковь, был неприемлем для Антония, считавшего, что церковь и государство должны быть разделены во избежание обмирщения церкви. Если Соловьев был убежден в том, что индивидуальное спасение невозможно без заботы об общем благе, в том, что спасение осуществляется в собирательном организме человечества, то Антоний приходит к выводу, что для христианина первична забота о собственной душе, а общественное благо само собой разрастается вокруг праведника.