Идеи и Идеалы

Визуальная репрезентация включает в себя передачу и восприятие информации через зрительный образ. Данная форма подачи информации для широкой публики была известна в языческих культурах, а полностью утвердилась в христианстве. С конца XX в. понятие визуализации объединило воплощение не только религиозных и художественных образов, но и образов массовой культуры. В данном исследовании основной акцент сделан на формировании и развитии визуальной репрезентации образов моря и корабля в художественной культуре России ХVIII-XIX вв. В эпоху правления Петра Великого в череде государственных реформ и влияний европейских образцов изобразительного искусства в России происходит трансформация национальной художественной культуры. Маринистика в данном контексте рассматривается, как одна из форм визуальной репрезентации. Морской пейзаж, как отдельный жанр живописи, берет начало в голландском искусстве. Первые морские пейзажи были привезены в Россию Петром I для украшения своих дворцов и загородных резиденций. Победа в Чесменском сражении (1770) и присоединение к Российской Империи Крыма, побудили Екатерину II заказать Я-Ф. Хаккерту серию картин. Художнику удалось запечатлеть славу русского флота. Расцвет национального морского пейзажа в России пришелся на XIX в. В 1844 г. первым на должность художника при Главном морском штабе был назначен И.К. Айвазовский. Значение марины стало особым, теперь стали увековечиваться победы России на море. В некоторых романтических пейзажах И.К. Айвазовского появляется тонкий метафизический смысл. Морские батальные картины приобрели четкие реалистические черты в живописи А.П. Боголюбова. Художников волнует не только изображение морской среды, но и архитектура корабля, что постепенно привело к формированию отдельного живописного жанра – «портрет корабля». Образ корабля в живописи рубежа XIX-XX вв. объединяет в себе строки священного писания и поэзию, акцентируя внимание зрителя на глубоком смысловом прочтении пейзажа.

Статья посвящена рассмотрению масштабных проектов 1930-х гг. по созданию океанских лайнеров. Период между двумя мировыми войнами стал временем расцвета трансатлантического судоходства, в первую очередь, благодаря улучшению технических характеристик судов: увеличению мощности двигателей, изменению формы корпусов. Однако и с историко-художественной точки зрения лайнеры оказались важной сферой приложения сил. Многие европейские архитекторы, скульпторы, декораторы были привлечены к работе над оформлением внешнего облика лайнеров и их интерьеров. Большинство мастеров, участвовавших в формировании особого «стиля лайнеров», являлись представителями искусства ар деко. Эффектный, броский, разнообразный стиль ар деко оказался наиболее соответствующим задачам, которые ставили перед исполнителями компании-заказчики. Предметом настоящей работы является установление связи между «стилем лайнеров» 1930-х гг. и стилем ар деко, определение места проектов трансатлантических лайнеров в культуре XX века. Объектом исследования являются оформительские решения в целом, а также произведения искусства, представленные в интерьерах лайнеров. Цель автора – продемонстрировать высокую значимость этих проектов для понимания эпохи ар деко, охарактеризовать комплексный подход мастеров к оформлению экстерьеров и интерьеров лайнеров, рассмотреть и сопоставить наиболее яркие оформительские решения. Методология исследования включает историко-описательный, сравнительный методы, художественно-образный анализ, культурно-исторический, культурологический подходы. Основное внимание в статье уделено французскому кораблю «Нормандия» – признанному образцу стиля. Для расширения контекста и возможности обобщения, акцент сделан и на двух английских лайнерах: «Квин Мэри» и «Квин Элизабет». Среди художников в статье выделен французский мастер Жан Дюнан. Панно Дюнана, выполненные им для сигарного салона лайнера «Нормандия», рассматриваются как примеры декоративного, богатого с точки зрения использования материалов и орнаментов стиля, вдохновляющегося экзотикой архаических и восточных культур.

Данный отклик на статью П.А. Ореховского и В.И. Разумова «Наступление нарциссической культуры: последствия для образования, науки и политики» не является в полной мере аналитическим разбором мыслей авторов. Он представляет собой результаты некой эмпатии и попытку артикулирования некоторых мыслей, порождаемых рефлексией современной социальной реальности, триггером для которых и послужили положения, высказанные авторами в указанной статье. Ассоциации и интуиции, появившиеся в результате прочтения данной статьи, являются четким индикатором того, что материал статьи П.А. Ореховского и В.И. Разумова смог вывести из зоны «комфорта» постепенно привыкающее к абсурду сознание современного человека, живущего, как считают авторы, в наступающей нарциссической культуре. Этот факт говорит о том, что материал статьи указанных авторов обладает высокой актуальностью, что сразу же заражает актуальностью и отзывы на него. Несмотря на то, что предлагаемая статья является более эссеистической, чем строго научной, объектом рассмотрения можно определить нарциссическую культуру в современных условиях. По мнению П.А. Ореховского и В.И. Разумова, уникальной средой для ее распространения служит постмодернизм. Предмет статьи – некоторые особенности влияния нарциссической культуры на человеческое сообщество, в том числе ее проявления в нашей стране. В качестве совокупности приемов исследования, или рассмотрения, проблемы можно выделить сочетание общих логических методов, метода исторических аналогий, элементы системного подхода, а также элементы подхода к социальным феноменам с позиции реконструированного архаического сознания, его принципов и ценностей.

Наиболее общие выводы, к которым можно прийти в результате рассмотрения статьи П.А. Ореховского и В.И. Разумова, состоят в том, что нарциссическая культура является относительно архаичным (не путать с архаическим) вариантом паталогического социального развития, который приобрел новую силу в условиях технического прогресса, появления (а точнее, воспроизводства) мышления, которое в современном постиндустриальном обществе было определено как постмодернистское и в условиях политического противостояния систем использовалось как идеологическое оружие. Запущенные им процессы оказались малоуправляемы, и противостоять этим процессам можно только с позиций здорового консерватизма и пропаганды традиционных ценностей.

 Статья является критическим ответом на статью профессоров П.А. Ореховского и В.И. Разумова «Наступление нарциссической культуры: последствия для образования, науки и политики». Идея рассмотрения западной послевоенной культуры как нарциссической высказывается в США с 70-х гг. XX в., но будет актуальной и применительно к постсоветской культуре России. Неоднозначность когнитивной метафоры Нарцисса применительно к описываемым социокультурным трансформациям вызвана возможностью практически произвольной интерпретацией чего-либо как нарциссизма. В статье представляется собственная трактовка оснований нарциссической культуры. Следуя идее противопоставления нарциссической культуры культуре служения, нарциссизм современности рассматривается не столько как эгоизм индивида, сколько как потеря им объекта и возможности служения. Секуляризм, понимаемый в духе Ч.Тейлора как потеря любых высших, трансцендентных, иерархических онтологических представлений, лишает человека высшей инстанции, легитимирующее какое-либо служение чему-либо. Это означает горизонтальную онтологию равнозначных объектов, не обладающих по отношению к индивиду высшей ценностью. Посттрадиционность означает непостоянство, «текучесть» любых институциализованных форм социальности и их восприятия, динамика появления и упадка которых не позволяет индивиду обрести объект служения. Человек остается в условиях «минимального гуманизма», что означает, что он сам, не имея ни высшей реальности, его определяющей, ни постоянства социальных институций, остается для себя единственной возможной ценностью, своеобразным «нарциссом поневоле». Также мы полагаем нарциссизм не внешним, а внутренним фактором общественных процессов, составляющим мотивы и интересы участников этих процессов. Соглашаясь с тезисом о связи нарциссической культуры с постмодерном, мы полагаем, что она не является «молодой культурой» противоположной массовому обществу. Напротив, нарциссическая культура есть культура массового общества, зашедшего дальше по пути секуляризма, посттрадиционности и гуманизма, подобно тому, как постмодерн называют поздним, далеко зашедшим, модерном, такие социологи как Э. Гидденс, У. Бек, Ю. Хабермас.

В статье продолжается обсуждение феноменов современной культуры, инициированное в работе П. А. Ореховского и В. И.  Разумова «Наступление нарциссической культуры: последствия для образования, науки и политики». Приводятся аргументы в пользу тех последствий, которые выводят культуру к новым состояниям и которые направляют мышление к объяснению усилий, необходимых для укрепления ее в выполнении своей развивающей нас роли. В основание суждений положена смыслогенетическая концепция культуры, с позиции которой устраняется наивное тождество между понятиями «культурное», «цивилизованное», «культивированное», «этичное», «эстетичное», «высокое» и другими оценками частных свойств человеческого поведения. В основание способа выведения следствий из суждений положены диалектические закономерности развития живых целостностей и продуктов их деятельности. Ради продолжения смысловой линии исходной статьи делается попытка опереться на вскрытые в ней феномены нарциссизма, чтобы без демонстрации вполне объяснимых переживаний его как уродливой формы ценностного ландшафта современности увидеть в них признаки будущего, приближению которого можно было бы радостно служить. В этом смысле здесь поддерживается не развёрнутая, но посеянная авторами мысль о том, что нарциссическая культура привносит в мир высокое разнообразие, которое способно выступить стимулом к началу нового витка развития человечества. Для этой мысли находятся основания, позволяющие манифестировать приближение благодатного времени, когда анархический индивидуализм перерастет в иную форму долгосрочного устойчивого совместного существования людей в разнородности ценностей и интересов. Рассуждения позволяют очертить контуры тех задач, которые следует решать уже сейчас для вспоможения этой благодати.

В статье рассматривается влияние феномена конформизма на формирование художественного образа в советском классическом хореографическом искусстве. Анализ проведен на примере творческого пути выдающейся советской балерины Галины Сергеевны Улановой. Предлагается анализ феномена конформизма в советской художественной сфере, рассматриваются условия его возникновения и развития. Автор ставит вопрос: в самом ли деле художник, по тем или иным причинам принявший путь конформизма, является изменником свободы творчества и его искусство уже нельзя считать истинным? При помощи диалектического метода исследования автор делает попытку проанализировать феномен конформизма с нейтральной позиции и определить его роль в создании художественного образа. Биографический метод исследования дает возможность установить вклад конкретного художника-конформиста в становление отдельно взятого вида искусства – советского классического хореографического искусства. Показательным с точки зрения влияния конформизма на формирование художественного образа является работа над балетом «Ромео и Джульетта» на музыку главного советского композитора Сергея Сергеевича Прокофьева, которая шла очень долго и мучительно. Автор приходит к выводу, что художники в процессе своей творческой деятельности могут сознательно придерживаться формы конформного поведения в качестве определенной стратегии для достижения поставленных творческих целей, что может способствовать созданию шедевров и развитию искусства.

Статья посвящена проблеме сборки метода для исследования советской городской повседневности на материале художественного кино. В рамках культурной антропологии советского рассмотрены три основных аспекта этой проблемы. Во-первых, представление о маргинальности художественного кино как антропологического источника. Во-вторых, задача синтеза нескольких гуманитарных дисциплин при исследовании как советской культурной политики в целом, так и художественного кино в частности. В-третьих, нехватка методических инструкций по анализу фильмов, сохраняющаяся на фоне широкой дискуссии о теории кино и конкуренции магистральных подходов к его исследованию. Выявлено, что антропология советского хотя и признает художественное кино в качестве эффективного инструмента культурной политики, но лишь в единичных случаях обращается к нему как к основному материалу исследования. В то же время его выразительные возможности делают фильмы важным источником для изучения городской повседневности. С одной стороны, визуальный ряд содержит уже знакомые зрителю элементы городской жизни, что позволяет создать понятный, интуитивно считываемый фон действия. С другой стороны, с помощью различных драматургических, операторских, режиссерских решений создаются нормативные представления о повседневных практиках, облике, быте горожанина. Таким образом, анализ художественных фильмов позволяет выделить как следы городской повседневности, так и сконструированные согласно задачам культурной политики образцы городской жизни. Чтобы различать в анализе эти два типа репрезентации городского образа жизни, необходимо учитывать особенности киноязыка, складывавшегося в разные периоды советской истории, ключевые ориентиры культурной политики, фактические социальные и экономические возможности жителей советских городов. Семиотика и деконструкция рассматриваются как одни из базовых подходов к непосредственному изучению элементов киноязыка и тех механизмов, с помощью которых получают смысловое наполнение и находят выразительную форму идеологические послания. В качестве конкретного методического инструмента анализа кино предлагаются схемы протоколирования Г. Корте.

В статье анализируются характерные черты голландского Просвещения конца XVIII века. В этот период в Республике Соединенных провинций появилось движение «патриотов», которые в своей деятельности большое внимание уделяли просвещению народа, а также реформированию школы и воспитанию детей. Были образованы просветительские общества и общественные клубы, объединявшие людей разных сословий, занятых обсуждением насущных социально-политических вопросов. Под влиянием общеевропейского движения Просвещения в Голландии появились такие авторы как Ян Флорис Мартине, пропагандировавший обучение детей естественным и гуманитарным наукам не в форме традиционных лекций в аудитории, а в виде беседы наставника и ученика во время экскурсии или путешествия. Особое значение для голландских просветителей имел опыт и сочинения немецких филантропов, которые в Германии основали новые школы – филантропины. Характерной чертой голландского Просвещения стал акцент на семейном воспитании в вопросах формирования современного человека. Это отразилось, в частности, в творчестве поэта Иеронима ван Альфена, а также в повышенном интересе к женскому образованию в этот период.

Статья посвящена рассмотрению некоторых аспектов творчества в контексте его сущностной и концептуальной включенности в образовательный процесс. Творчество – социальный, культурный и психологический феномен, но и в индустриальной, и в постиндустриальной парадигме по отношению к творчеству образовательная система находится в подчиненном положении. Развитие человека как саморазвитие всегда является творческой деятельностью. Человека невозможно заставить быть творческим: креативность, самоактуализация, ответственность должны прорастать «снизу», а не спускаться в виде командных директив «сверху». Для того чтобы творчество стало нормой образовательного процесса, необходимо так его организовать, чтобы все его участники могли в полной мере реализоваться в нем как личности. «Скрытый» уровень творчества, включаемый в рассматриваемую модель Four–C, раскрывает пространство творческих целеполаганий, деятельности и поведения, запускающих механизмы реализации творческого потенциала и способности к адекватной, динамичной, гибкой реакции на возникающие проблемы, преодолению возникающих трудностей, мобилизующих внутренние ресурсы личности. При этом определяется и рациональность творческого процесса, в котором человек в состоянии проникать в особый конкретный предмет своей деятельности, принимая его в универсально-всеобщих, субстанциональных характеристиках, распредмечивая его, а не просто используя чисто внешним способом. Системное творчество кажется невозможным без личностной составляющей, но и она воспроизводится и фундируется системой. Образовательная система образует органическое единство творчества и креативности. Распад, неравновесность, неопределенность, потерянность в новых обстоятельствах в то же время генерируют и актуализируют творчество и креативность как ответ на новые вызовы, как единственно возможный способ решить перманентно возникающие новые нетривиальные задачи, так как традиционных, классических способов и методов просто не выработано. Таким образом, образовательная система, с одной стороны, может быть более или менее подходящим пространством для реализации творческого потенциала личности, с другой – она сама же продуцирует синтез личностной и системной креативности.

Статья является откликом на опубликованную ранее («Идеи и идеалы», 2021, № 3) статью П.А. Ореховского и В.И. Разумова «Наступление нарциссической культуры: последствия для образования, науки и политики». Автор считает определение культуры как нарциссической эффективной метафорой, позволяющей концептуализировать общую тенденцию, проявляющуюся в ряде внешне разрозненных явлений. Этосом современной культуры становится центрированность ее представителей на себе, организация и оценка реальности в отношении к этому центру как естественная установка. В статье предлагаются некоторые из возможных направлений развития концепции. В качестве оснований нарциссической культуры рассматриваются демассификация производства и девальвация объективного знания в информационной динамике. Автор считает возможным установить связь распространения нарциссической культуры с развитием предметно-практического знания – систематизированного и дидактически оформленного опыта – как особого эпистемического типа, и с утверждением его в качестве своеобразной альтернативы классическому научному знанию. Рассматриваются проблемы, связанные с параллельным функционированием в системе образования двух типов знания. Как закономерное явление в контексте нарциссической культуры оценивается радикальная формализация системы образования, поскольку демонстрация и позиционирование в этом типе культуры приоритетны по сравнению с реальным содержанием. В связи с этим отмечен возрастающий разрыв между обращением информации в коммуникационных потоках и достижением уровня знания их участниками. Родовым признаком знания является системность, предполагающая в том числе установление содержательных взаимосвязей между областями знания, формирующими как общую, так и профессиональную картину мира. Отмечается, что произвольная трансформация организационных рамок образовательно деятельности, контролируемая формальными признаками, разрушает эти взаимосвязи. Также одним из проявлений нарциссической культуры признается околонаучное знание. Его традиционное основание – промежуточный уровень образованности, обеспечивающий пиетет по отношению к науке (при неспособности реально оценивать содержание научных идей) – дополняется в условиях нарциссической культуры всеобщей убежденностью в оправданности любых взглядов и нарциссической верой в достаточность собственной способности к суждению. Вместе с тем нарциссическая культура имеет свои ресурсы роста, которые могут быть использованы, в том числе в образовательной практике.