Идеи и Идеалы

В статье предлагается авторская концепция христианской рефлексии свободы совести через ряд устойчивых парадигм. Кратко рассматриваются следующие парадигмы свободы вероисповедания: парадигма «апологетов», «Августина», «сепаратистская», «христианского модернизма», «Второго Ватиканского собора». Исключая наличие единой модели рефлексии внутри христианского конфессионального мировоззрения, автор считает предложенные в статье парадигмы подходящими для описания сложного феномена свободы вероисповедания. В рамках каждой парадигмы существует свой исключительный набор принципов, позволяющий отличить одну от прочих. Парадигма «апологетов» связана с новозаветной библейской традицией, основанной на «оборонительной» тактике церкви, исключающей принуждение в религиозных делах. Тогда же появляется представление о церкви как об отделенном от мира сообществе и раздельном сосуществовании двух «царств»: мирского и церковного. Впоследствии оно легло в основание концепции отделения церкви от государства. В основе парадигмы Августина, или парадигмы «господствующей церкви», лежит его учение о тесной связи государства и церкви. Она имеет различные исторические формы: византийскую, папскую, синодальную, англиканскую и др., в разной степени использующие применение насилия в делах веры. В противовес предыдущей появляется евангелическая (сепаратистская) парадигма, предусматривающая полную взаимную независимость церкви и государства. В своем развитии она разрушила рамки предшествующих форм государственно-конфессиональных отношений, опираясь не на авторитет традиции, а на принцип свободного толкования Библии. В ее рамках было сформулировано понятие «свободной церкви» как автономной религиозной организации, независимой от государства. Парадигма христианского модернизма формируется под влиянием философии и либерально-критического подхода к Библии. Она выразилась в высоком этическом пафосе и примате христианской этики над догматикой, восприятии христианской церкви самой в себе вне конфессиональных рамок и приятии «общечеловеческого», «вселенского» христианства, примате каждого личного опыта над «традицией церкви», отрицании рамок богопознания. Парадигма «Второго Ватиканского собора» является примером обновления и модернизации конфессии. После Собора Католическая церковь сделала христианский гуманизм своей официальной идеологией, провозгласила толерантный подход к представителям иных христианских и нехристианских религий, сделала шаг в сторону более открытого понимания христианских ценностей и идей.

В статье анализируется особый статус акта воспоминания в контексте концепции времени Э. Гуссерля. Исследование отталкивается от тезиса о том, что введение таких свойств сознания, как темпоральность и интенциональность, дают Гуссерлю возможность выстроить новую концепцию сознания и показать, как в нем протекает время. Подобной концепции свойственен особый способ существования воспоминания в сознании, обращенном на длящиеся во времени объекты. Сознание пребывает при этом в непрерывно длящемся потоке временности. Способ существования воспоминания в сознании и ответ на вопрос о том, как наше сознание может обращаться к воспоминанию, и являются предметом статьи. Приводится обзор работ, испытавших влияние теории времени Гуссерля (Ж.-П. Сартра, М. Мерло-Понти, П. Рикёра) и по-своему интерпретирующих воспоминание. Работа воспоминания разбирается на материале сочинений Гуссерля «Идеи I», «Лекции о феноменологии внутреннего сознания времени», «Логические исследования». В статье приводятся аргументы, подтверждающие тезис о том, что специфика воспоминания заключается в отличии содержания восприятия прошлого и воспроизведении сознания прошлого, которое воспринимало это содержание. Наконец, понимание воспоминания как процесса постоянно меняющейся репродукции сознания прошлого, которое сосуществует в процессе воспоминания с сознанием настоящего, позволит утвердиться в том, что воспоминание существует в сознании не как статичный и постепенно стирающийся отпечаток, а как постоянно длящийся процесс. Воспоминание взаимодействует с непрерывно изменяющимся сознанием, которое здесь понимается как длящийся акт. Из обоснования тезисов станет видно, почему непрерывно длящееся взаимодействие воспоминания и сознания возможно только в измерении абсолютного потока.

Логическая структура второй части «Компендиума Абхидхармы» (Abhidharma-samuccaya) Асанги (IV в.) соответствует организации буддийской практики, ведущей к достижению высшей религиозной цели буддизма – просветлению (nirvāṇa). Первая глава II части посвящена разъяснению сути четырех благородных истин – основы учения Будды, которая должна быть постигнута учеником. Первая благородная истина, или истина страдания (duḥkha-satya), провозглашает принципиальную неудовлетворительность всякого существования в колесе перерождений (saṃsāra), связанную со всеобщей изменчивостью. Вторая благородная истина, или истина возникновения страдания (duḥkha-samudāya-satya), указывает на испытываемую всяким живым существом жажду (tṛṣṇā) существования, порождаемую присущими любому сансарическому сознанию аффектами. Третья благородная истина, или истина устранения страдания (duḥkha-nirodha-satya), указывает на возможность выхода из сансары. Наконец, четвертая благородная истина, или истина пути устранения страдания (duḥkha-nirodha-mārga-satya), разъясняет способы преодоления сансарического существования, суть которых – искоренение аффектов, присутствующих в непросветленном сознании с безначальных времен и являющихся причиной сансары; в этом разделе «Компендиума Абхидхармы» рассматривается буддийская религиозная антропология, включающая учение о непросветленной личности и о личностях, осуществляющих на практике буддийские религиозные идеалы. Во второй главе говорится о текстах, в которых представлено учение. В третьей главе представлена буддийская типология личностей и результаты, которых адепт должен достичь в ходе практики. Здесь рассматриваются вопросы дисциплинарной и психотехнической практики в связи с буддийской религиозной антропологией. Наконец, четвертая глава разъясняет принципы построения проповедей и дискуссий с оппонентами. Логика второй части «Компендиума Абхидхармы» построена на следующем принципе: от истин, которые должен постичь адепт, к анализу его собственной личности и личностей тех, кому он проповедует, и к содержанию того, что они должны обрести в результате практики, а от этого – к принципам теории аргументации.

В центре внимания статьи находится один из самых известных древних мифов о Дедале и Икаре. Этот миф истолкован через призму универсальной метафизической проблемы границы, в корреляции с проблемой человеческой сущности и существования. Целью является представление диалектического единства двух моделей взаимоотношений мира и человека и двух моделей достижения самоидентификации человека в процессе установления актуальных границ и попыток их преодоления. Человек для того, чтобы быть собой, в равной степени нуждается в том, чтобы установить и обозначить свои пределы, и чтобы преодолеть их. Более того, он может открыть свои границы только в момент их пересечения. Таким образом, экзистирование всегда связано с трансцендентными актами, с процессом установления и разрушения границ. Как установление границ, так и их разрушение соответствуют природе человека и его основным жизненным потребностям. Икар собственной гибелью устанавливает (узнает) фактические границы человека, которые он игнорировал раньше. Дедал устанавливает (прокладывает) новые границы, преодолевая прежние своими техническими изобретениями.

Аннотация

Посвящение есть наиболее древнее и фундаментальное основание существования цивилизации. Формы посвящения менялись со временем, однако цель его оставалась одной. Самую древнюю форму посвящения мы находим в шаманизме. Позже происходит его гибридизация при взаимодействии с более сложными и организованными религиями. Современная цивилизация утратила изначальный смысл ритуалов посвящения. Его символы, темы и сюжеты перешли в поэзию и литературу. В этой связи в статье рассматриваются идеи М. Элиаде. Целью нашего исследования было показать глубинные причины превращения традиционной цивилизации в техногенную. В учении о Единой Традиции это явление считается деградацией. Рене Генон находит причину деградации западной цивилизации в сужении ее интеллектуального горизонта. Резкое снижение интеллектуального уровня, рационализм и материализм в философии, сведение всего к количеству характерны для западной философии. Это оказало негативное влияние и на цивилизации Востока. С этим также связана деградация посвящения. Антитрадиционное общество породило формы фиктивного посвящения. Нельзя, однако, отрицать существования подлинного, но тайного посвящения. Генон считает, что подлинное посвящение есть связь с высшим принципом бытия, метафизическим истоком всего сущего. В нашем исследовании мы постарались показать необоснованность и несправедливость предубеждений по отношению к учению о единой Традиции, раскрыть духовный смысл древних форм посвящения. Показано, что единство Традиции обеспечивается не преемственностью культурных форм; эти формы есть только символическое выражение Традиции. Сама Традиция, как и посвящения, превосходит условия человеческого существования.

Традиция изучения философии Джона Локка в России насчитывает более 200 лет, однако религиозная составляющая его системы зачастую выпадала из поля интересов отечественных исследователей. Основные теологические работы Локка до сих пор не переведены на русский язык, в то время как в западной традиции Локк считается одним из ключевых мыслителей протестантизма. В этой статье теологическое сочинение Джона Локка «Разумность христианства» рассматривается в контексте конфессиональных протестантских дискуссий. Руководствуясь опытом прочтения библейского текста, Локк пересматривает основания современных ему богословских систем. С точки зрения Локка, теологические системы существующих христианских деноминаций не являются удовлетворительными. Локк считает, что для того чтобы привести мнения различных церквей и общин к согласию, нужно выделить только одну необходимую доктрину, гласящую, что Иисус есть Мессия. Сочинение было издано Локком анонимно в 1695 г., и после публикации книги автора обвинили в симпатии к деизму, социнианству и атеизму. Трактат Локка и дискуссии вокруг него обозначили вектор развития философско-теологической полемики конца XVII–XVIII вв. Авторский метод изучения библейского текста, предложенный Локком, исходит из гносеологических оснований, изложенных в «Опыте о человеческом разумении». Предлагая сенсуалистический способ интерпретации Священного Писания, Локк выходит за рамки церковной ортодоксии.

Статья посвящена истокам становления медицины Ренессанса в качестве научной экспериментальной дисциплины. При этом учитываются экономические, социальные и научные процессы, имевшие прямое и косвенное влияние на формирование научной среды эпохи Возрождения. Среди них: паломнические пути, ярмарки, в том числе книжные, войны, географические открытия, учреждение религиозных миссий, изобретение книгопечатания, переписка ученых из разных стран. Эпоха Возрождения дала много ярких личностей в разных областях: Коперник в физике, Лютер в богословии, Тициан в живописи, Микеланджело в архитектуре и многие другие. В медицине одной из ярчайших личностей был Парацельс, врач, объединивший «высокую» университетскую терапию с «низкими» ремесленными хирургическими практиками, прежде считавшимися недостойными занятиями для благородных мужей, а также введший химию в медицинскую практику. Заслугой Парацельса является также систематизация знания прежних эпох и включение этого знания в собственную медицинскую систему. Отмечено, что система Парацельса строится на взаимодействии выделяемых им трех видов знания: знании (theoria, scientia) – опыте (erfahrenheit, experientia) – эксперименте (experiment, experimentum). Показано, что при этом Парацельс подчеркивает важность опытности (experientia), которую врач обретает в странствиях, противопоставляя ее теоретическому, умозрительному обучению на медицинских факультетах.

Объяснение взаимодействий трех видов знаний сопоставимо с современными подходами в определении эксперимента, которое у разных ученых «звучит» по-разному, обретая собственный смысл. В качестве примеров для сопоставления были выбраны определения эксперимента у Галилея, Нильса Бора и Яна Хакинга.

 В статье также уделено внимание лаборатории Парацельса как некоему пространству, объединившему в себе разные факторы: природные, социальные, технические и экономические, где взаимодействуют живые (доктор, пациент, другие люди, животные, растения и грибы) и неживые сущности (знаки, тексты, учения). Когда эти сущности коммуницируют друг с другом, возникает новое знание.

В статье анализируются сложности становления психологического понятия «воля». Автор приходит к выводу, что это понятие до сих пор является скорее философским, чем научным. Рассматривается вопрос о необходимости понятия «воля» для психологии, различные подходы к его определению. Впервые в центр внимания ставятся возможности измерить волю, которые открываются в ходе исследования истории таких попыток. Анализируются методики, которые используются для измерения различных аспектов феномена воли. Так, с позиции теории измерений рассматриваются различные эксперименты, вызывающие и фиксирующие физиологические изменения в ходе волевого усилия или время его удержания, применение тестовых методик, использования шкал порядка. С позиции теории измерений и экспериментальной психологии разбирается возможность такого измерения, анализируются возможные ошибки и трудности. Констатируется, что для практических целей как минимум применим метод экспертной оценки и формирование шкалы наименований, позволяющие выделить группы людей волевых и не волевых. Это предполагает рассмотрение воли не столько как волевого действия, сколько как характеристики личности. Делается вывод о том, что дальнейшее изучение психологических свойств этих людей позволит конкретизировать содержание понятия воля и уточнить его структуру.

Статья посвящена исследованию позиции Р. Рорти в отношении двух различных методов философского дискурса – аргументации и «разговора». Первый из них соотносится с эпистемологической традицией, наследницей которой объявляется аналитическая философия, в то время как второй – с континентальной философией. Метод исследования заключается в анализе неопрагматистской риторики Рорти, претендующей на нахождение баланса между аргументативным стилем в философии и пониманием философии как «разговора человечества». Рорти мотивирует такое понимание тем, что философы-как-поэты не следуют стандартам философской аргументации и предлагают новые типы разговоров. Прослежены истоки его концепции философии как «разговора», восходящие к обращению М. Хайдеггера и Г. Гадамера к поэзии Ф. Гёльдерлина. Показано, что, несмотря на лозунг «философия как разговор человечества» в духе герменевтики, Рорти никоим образом не отбрасывает аргументативную практику. Более того, он пытается с аналитической точностью придать правдоподобность «разговорам», представляя их в каркасе аргументативного спора. С другой стороны, Рорти не может себе позволить полного одобрения аргументативной практики аналитических философов в ущерб уклончивой лингвистической практике философов континентальных. В этом отношении Рорти вынужден был держать определенный нейтралитет. Такой нейтралитет Рорти проанализирован в его оценке творчества Ж. Деррида. Рорти называет многие аргументы философа в полемике с его оппонентом Дж. Сёрлом ужасными, и тем не менее Деррида остается одним из его героев. Он проявляет при этом пренебрежительное отношение к Сёрлу, чтобы помешать аналитической философии одержать слишком большую победу. В статье делается заключение, что трактовка Рорти противопоставления аргументации и «разговора» в философском дискурсе является отражением его философского «экуменизма». Рорти находился между двумя противоборствующими тенденциями в характеристике сущности философии, не решаясь сделать выбор между аргументацией и разговором. Знаменитый лозунг Рорти – «философия есть разговор человечества» – подкрепляется у него значительной аргументацией. Такое смешение жанров говорит о неустойчивости концепции неопрагматистской риторики, которая у его последователей принимает форму нового стиля философствования.

Кутырёв Владимир Александрович известен как социальный философ, левый консерватор, сторонник управляемого прогресса. Его статьи и книги – события для  российской интеллектуальной жизни. Предмет статьи-рецензии – монография В.А. Кутырёва «Cова Минервы вылетает в сумерки», вышедшая в 2018 г. Подобно тому, как сам автор анализирует мыльный пузырь современной антропоактивности (homo bullo), снимая оболочку за оболочкой луковицы цивилизации инновационизма, я предлагаю глубинный феноменологический анализ сказанного (и несказанного) самим Кутырёвым. Снимая и отбрасывая слой за слоем, я подхожу к его системе устойчивости человечества. Философия Кутырёва представлена как реактуализация узкого пути между агностицизмом и технократизмом, реизмом и структурализмом. Задача книги, как и всегда у Кутырёва, – спасение Человека. Разница в деталях: если в прошлых работах нас спасали от техники, от пустоты, от прогресса, то здесь спасают от самоапокалипсиса, эсхатологической рукотворной трагедии. В рецензии рассматриваются основные сюжеты книги: борьба естественного и искусственного, открытое или устойчивое общество, саморазвитие технонауки, угрозы гипермодернизма и трансгуманизма, проблемы биотехнического конструирования постчеловека, перспективы консервативного философствования, оправдание бытия. Основу монографии составляют следующие глубокие идеи: бытие есть благо; самоутверждение есть сущность каждого живого существа; вечное возвращение (а не прогресс) есть прочная платформа жизни. Метод исследования – герменевтический анализ. Анализируется апологетика медленной жизни, вдумчивого чтения и эстетики Ecce homo. В книге нашло отражение примордиальное понимание Хайдеггера как почвенника, по отношению к которому Гуссерль противопоставляется как умозрительный схоластик. Кутырёв берёт реванш за Ж. Жореса и К. Маркса, Ф.М. Достоевского и Христа, пытаясь противостоять холокосту традиционной предметной реальности и соответствующей ей метафизической философии. Человечество лепит образ хаоса, не обращая внимания на то, что образ мыслей намагничивает образ действий и фатализм телесно-предметного тем ближе, чем больше статей по спекулятивно-телесной нигитологии. Выводы автора: хочешь понять Хайдеггера – читай Кутырёва; бытие есть благо; вечное возвращение есть более прочная платформа жизни, чем безрассудный прогрессивизм.