Идеи и Идеалы

Анализируется книга А. Маркевича и М. Харрисона «Первая мировая война. Гражданская война и восстановление: национальный доход России в 1913–1928 годы». Отмечено, что расчеты авторов существенно расширяют и уточняют взгляды экономистов на экономическое положение России и СССР в 1913-1928 гг. А. Маркевич и М. Харрисон оценивают динамику национального дохода и производства отдельных отраслей экономики, в том числе сферы услуг, и впервые сравнивают экономики России и СССР с другими странами в тот же период. Расчеты показывают более успешное развитие экономики России, чем других воюющих стран в годы Первой мировой войны. Кроме того, анализируется снижение доли России в мировом хозяйстве в 1928 г. по сравнению с 1913 г. Таким образом, авторы делают обоснованный вывод о снижении эффективности экономики СССР в 1928 г. по сравнению с дореволюционным периодом. Оценки национального дохода, фонда личного потребления и населения позволили охарактеризовать экономическое развитие дореволюционной России, СССР и постсоветской России. Наконец, авторы раскрывают последствия экономических кризисов ХХ века в России. Опираясь на собственные расчеты и результаты других исследователей, авторы критикуют мнение о росте национального дохода в 1928 г. по сравнению с 1913 г. как преувеличенное. Его значительное падение в годы гражданской войны было вызвано как эксцессами военного коммунизма, так и разрывом внешних и внутренних экономических связей.

Развитие новых цифровых технологий и их активное применение оказывают влияние на взаимоотношения кредитных организаций с клиентами в сфере доступности продуктов и способов оказываемых услуг. В настоящее время деятельность банков по созданию и выпуску продуктов для клиентов выходит на новый уровень благодаря развитию технологий и инноваций в этой области.

В работе проводится исследование и анализ актуальных направлений развития в сфере разработки и формирования современных банковских продуктов. Объект исследования – многообразие продуктов коммерческих банков. Предмет исследования – глобальные тенденции их развития. Цель работы: анализ тенденций развития современных и инновационных банковских продуктов в России и за рубежом. Исходя из цели работы были выявлены основные виды банковских инновационных процессов в мире, такие как банковский продукт на новых сегментах рынка, инновации как освоение направлений деятельности в новых сферах финансового рынка, модифицированные услуги финансового посредничества, направленные на эффективное управление активами и обязательствами, новые методы управления наличными и использования новых информационных технологий, новые продукты в традиционных сегментах ссудных капиталов.

Рассмотренная в статье линейка распространенных банковских продуктов, а также изучение продуктов нового цифрового и дистанционного формата позволили сделать вывод о необходимости развития и распространения существующей классификации банковских продуктов. В связи с увеличивающимся количеством продуктовых разработок банка их классификация становится неотъемлемым этапом в их формировании и последующем выпуске. Был исследован ряд классификационных признаков и разграничений, которые помогли систематизировать имеющиеся группы банковских продуктов и обозначить направления для их развития. Перспективой банковского сектора становится трансформация продуктов банка. Происходит роботизация многих банковских процессов и, как следствие, возникают модернизированные продукты и услуги банка, которые ранее в научно-практических работах и публикациях не рассматривались в теоретическом аспекте.

Актуальность исследования проблем в сфере инновационной активности Новосибирской области обусловлена низкой восприимчивостью региона к внедрению новых технологий, сложностью выбора стратегии развития инновационных компаний, отсутствием эффективного метода поиска бизнес-модели для инновационного продукта и сложным взаимоотношением индустриальных партнеров с инноваторами. Отмечено, что все эти проблемы в той или иной степени становятся следствием культурных особенностей РФ, которые не позволяют без должного их изучения представить целостную картину развития инновационной сферы региона.

В статье рассматриваются понятия «инновационная восприимчивость региона» и «стартап». Общепринятые характеристики стартапа предлагается дополнить, добавив в них институциональную принадлежность. Предлагается разделить стартапы на три категории: парковые, академические и неакадемические. Каждая из этих категорий имеет свои характерные особенности, которые необходимо учитывать при создании стратегии развития и выхода на рынок. Следует заметить, что институциональная принадлежность стартапа с учетом культурных особенностей РФ исследовалась современными экономистами поверхностно.

Обозначена проблема искажения статистических данных при подсчете инновационной активности регионов РФ на примере Омской, Томской и Новосибирской областей.

Статья посвящена анализу влияния социально-экономических аспектов на развитие российской государственности в IX–XVI веках. Рассматриваются важнейшие отрасли экономики Руси доромановского периода, такие как сельское хозяйство, ремесло и торговля. Показана роль торговли в формировании региональных рынков и их интеграции в единый национальный рынок. Раскрыто значение торговых маршрутов и партнеров, структура экспорта и импорта, функции государства в регулировании внешнеэкономических отношений. Отдельная часть статьи посвящена анализу динамики развития торговли. Выделены ее этапы от зарождения и расцвета древнерусской торговли (IX–XI вв.) до кризиса торговли и экономических отношений, упадка сельского хозяйства, снижения импорта и экспорта во второй половине XVI – начале XVII в.

Обосновывается, что торговля сыграла важную роль в пространственном развитии государства, поскольку способствовала образованию городов, переселению людей и интеграции различных слоев населения. Торговые пути («из варяг в греки», Волжский, Дунайский) пронизывали территорию Восточно-Европейской равнины, населенную племенными союзами славян. По берегам рек образовывались торговые и оборонительные посты, которые развились в крупные центры торговли, ремесла, сельского хозяйства, военной силы, что составляло основу власти местных князей и вождей. Вследствие этого города обретали не только торгово-экономическое, но и административно-стратегическое значение. Экономическая зависимость племен от городов, которые являлись рынками сбыта аграрной продукции, изделий ремесла, драгоценных металлов, а также необходимость обеспечения безопасности стали предпосылками становления и развития русской государственности.

Показано зарождение системы права на Руси, регулирование торгово-экономических отношений, а также значение различных форм хозяйствования и кооперации (купеческих гильдий), которые способствовали объединению русского государства. Одна гильдия могла объединять купцов из различных городов, что облегчало и ускоряло процесс присоединения территорий. Так, единство обеспечивалось не только военной силой, но и экономической интеграцией.

Поскольку крестьянство являлось главным элементом системы разделения труда и производства товаров для внешней торговли и материальных благ для внутреннего потребления, то его можно считать ключевым фактором, повлиявшим на развитие торговли, и основным ресурсом для развития экономики. Историческая трансформация крестьянства тесно коррелирует с динамикой развития торговли, поэтому можно говорить о взаимосвязи этих элементов.

Предпринятая Р. Рорти в книге «Философия и зеркало природы» критика эпистемологии опирается на концепцию познания Дж. Дьюи, понимающего «исследования» как эволюционную смену убеждений. Рорти выделяет две составляющие этого процесса: описание перехода от старой системы вер к новой и освоение новой системы вер. Первая тесно связана с проблематикой сдвига парадигм Куна, а вторая – с герменевтическими инструментами Гадамера. Обе эти линии переплетаются в последующей философии Рорти, подвергаясь изменениям под влиянием прагматистской критики дуализмов западной философии. Но поскольку герменевтика есть лишь одно из средств освоения новых вер, Рорти вводит в оборот более общее понятие «реконтекстуализации». Этот шаг требует ревизии места Куна и Гадамера в поздней философии Рорти. В отношении Куна это выразилось в отказе от куновской привилегированности естественных наук, а то время как роль гадамеровской герменевтики как интерпретации претерпела больший урон. Рорти отрицает универсальность герменевтики, адресуя упрек тем философам, у которых интерпретация выходит на передний план или, по выражению Рорти, «начертана на знаменах философского движения»: Дильтею, Гадамеру и Тейлору. Реконтекстуализация вместо герменевтики реализуется Рорти в виде концепции перевода. Рорти не принимает концепцию радикального перевода Куайна как выражения крайнего скептицизма в понимании чужого лингвистического каркаса и принимает «Принцип милосердия» Дэвидсона, в котором делается упор на интерпретацию с достижением «максимизации» смысла и «оптимизации» коммуникации. Как следствие, Рорти использует возможность полного отказа от онтологии как инструмента описания мира и балансирует на грани принятия чисто «лингвистического» видения реальности.

Две нашумевшие книги о насилии Стивена Пинкера предлагают масштабный метанарратив о движении человечества к разуму, прогрессу и гуманизму. В статье кратко обобщаются основные методологические предпосылки автора. Также анализируется концептуальный каркас теории, которая базируется на нескольких ключевых идеях: государство, взаимовыгодная торговля, укрощение нравов и Просвещение. Предполагается, что общество, проходя последовательно через такие стадии-идеи, движется в сторону большего прогресса и ограничения насилия.

В качестве критических замечаний иллюстрируются ограниченность избранного метода и несоответствие его поставленным задачам. Во-первых, автор использует принятый в криминологии способ подсчета количества убийств на сто тысяч популяции, что может охарактеризовать лишь один сегмент насилия. Во-вторых, измеряемое насилие не всегда коррелирует с другими насильственными преступлениями. Также указываются объективные трудности работы с имеющейся статистикой. В частности, мы сталкиваемся с отрывочностью сведений и несопоставимой методологией сбора данных у предшественников. Дополнительно выявляются ошибки, неточности, а в некоторых случаях сознательные искажения в репрезентации данных. Стивен Пинкер нередко прибегает к слишком масштабным обобщениям и сравнениям сложно сопоставимых случаев. Многие исследователи также замечают, что автор пользуется непрофессиональной литературой. В части концептуальных идей критики замечают неосведомленность автора в современных дискуссиях и игнорирование разночтений в трудах тех классиков, которые использованы в работе. Следует также отметить и достаточно недружелюбный тон дискуссии со стороны всех участников, поскольку спор идет о больших идеях, что нередко выливается в прямые оскорбления и навешивания ярлыков. В заключении отдается должное трудам Стивена Пинкера в качестве коммуникативного вызова научному сообществу, но с содержательной точки зрения попытку доказать неумолимый спад насилия в истории следует признать неудачной. 

В статье поставлен вопрос о соотношении практики искусственного интеллекта и общечеловеческой этики. Тема принципиально важная, поскольку человек и общество, потерявшие этические основания, лишаются человечности. Этика ученых, конструкторов, менеджеров высокого уровня играет решающую роль в современных процессах развития и применения искусственного интеллекта. В их деятельности развивается этика ответственности, берущая свое начало с Манифеста Рассела-Эйнштейна, опубликованного в 1955 г. в условиях ядерного противостояния периода холодной войны. В статье показан современный невероятно быстрый рост и развитие применений искусственного интеллекта в практической жизни людей. Обращено внимание на факт наличия неопределенности в ситуациях практического применения искусственного интеллекта. Подчеркивается значение наличия непредвиденных последствий помимо предполагаемых последствий.  Ставится вопрос о том. кто отвечает за эти последствия – частные лица, корпорации, правительства. Делается вывод, что ответственность лежит на том, кто принимает решение на действие – на акторе. Следовательно, актор находится в ситуации этического риска. Показано, что риск возрастает в силу ряда обстоятельств: 1) разнообразия применений; 2) неконтролируемого безудержного роста разнообразия; 3) трудностей в отслеживании эмпирической ситуации применения; 4) трудностей теоретического анализа ситуации действия. В статье внимание сосредоточено на рисках в практике мирного использования дистанционно пилотируемых летательных аппаратов и автоматизированного оружия, а также их военного использования без подтверждения оператора. Экспоненциальный рост использования информационных технологий, практического воплощения искусственного интеллекта ставит человека в сложную этическую ситуацию – что выбрать: Иметь или Быть? Или же есть что-то третье?

Достижения в области искусственного интеллекта (ИИ) привлекли внимание общественности к цифровой этике и являются движущей силой многих дискуссий по этическим вопросам, связанным с цифровыми технологиями. В настоящей статье анализируются аргументы сторонников и противников искусственного интеллекта, различные подходы к разработке систем ИИ, этические проблемы, связанные с использованием технологий ИИ, в том числе проблема управления искусственным интеллектом и идея активной ответственности за развитие технологий ИИ, общие принципы разработки систем ИИ, сформулированные в основополагающих документах. Методологической основой работы послужил диалектический метод, в процессе исследования использовались сравнительный метод и метод анализа документов. Источниками послужили исследования отечественных и зарубежных авторов, посвященные различным этическим проблемам искусственного интеллекта, европейские «Руководящие принципы этики для надежного искусственного интеллекта» и российский «Кодекс этики в сфере искусственного интеллекта». Показана важность морализации технологий искусственного интеллекта, то есть сознательного развития технологий для формирования нравственных действий и принятия решений. Одна из открытых проблем – найти демократичный способ морализировать технологии, поскольку технологии отличаются от законов тем, что могут ограничивать свободу человека, не являясь при этом результатом демократического процесса. Утверждается необходимость создания независимой международной научной организации для выработки четкого научного взгляда на искусственный интеллект, а также независимого международного органа по регулированию искусственного интеллекта, который бы объединил подходы к пониманию данного феномена со стороны государств, частных компаний и научных кругов.

Современность предъявила новый вызов капитализму, ответом на который может стать появление «морального капитала». С конца ХХ века корпорации убедились в важности сильной идеологии и необходимости разработанной осмысленной корпоративной этики, основанной на ценностях, понимаемых и принимаемых всеми членами компании. Преувеличенное значение личной выгоды в западной философии со времен Адама Смита и Иеремии Бентама привели к формированию «экономического человека», рассматривающего окружающий мир через призму индивидуального материального интереса. Жизненное кредо такого человека «мне хорошо, значит и всем хорошо» стало настоящей угрозой обществу, делая невозможным существование адекватных форм коллективов. В данной статье мы исследуем крупные корпорации, так как они наиболее репрезентабельны в качестве представителей современного капиталистического общества. Анализ деятельности корпораций и их реакций на кризисы показал, что компании, сумевшие пережить критическую ситуацию, как правило через 2-3 года вносят изменения в корпоративную этику, осуществив некоторую рефлексию. Конкурентная среда, требования общества, государства и международных организаций способствуют проявлению большей социальной ответственности, осмысления и фиксации этих изменений. Все типы капитализма, как их увидел Макс Вебер: «грабительский», «авантюристический» и «рациональный», одновременно сосуществуют и в настоящий момент. Сумеет ли капитализм преобразоваться в свою более моральную форму, или мы будем наблюдать возникновение нового общественного строя, покажет время. Если транснациональные корпорации сумеют преодолеть естественную жажду наживы и преобразовать её в желание «приносит наибольшее счастье наибольшему числу людей», расширяя это «наибольшее число» до планетарного масштаба, ответ будет положительным. То, как некоторые из этих компаний преодолевают свои собственные кризисы, вселяет надежду. Время перемен прекрасно тем, что каждый может внести свою лепту в текущие изменения, действуя в соответствии с человеческими нормами морали.

Исследование посвящено выявлению условий лояльности торгово-промышленной и военно-служилой администрации по отношению к центральной власти. Сопоставляются «держава» Строгановых, включая как самих промышленников, так и население их вотчин в XVI–XVII вв., которые демонстрировали относительно высокий уровень лояльности, и волжское, донское и яицкое казачество (XVI–XVIII вв.), с их относительно низким уровнем лояльности по отношению к государственной власти. Выявлено, что на уровень лояльности военно-служилой и торгово-промышленной администрации в России оказывали влияния процессы различного социального масштаба. Поражение Новгорода в борьбе с Москвой и прекращение походов ушкуйников как на северо-восток (северное Приуралье), так и на юго-восток приводит к тому, что их социальную нишу в бассейне Волги занимают казаки, продолжая практику извлечения дохода путем использования средств насилия. Рост зависимости казаков от царского жалования в сочетании с навыками и средствами применения насилия обусловили восстания и бунты XVII–XVIII вв., которые выступали как форма торга с властью за символическое признание и материальные ресурсы. В северном Приуралье геополитические изменения привели к другой стратегии освоения края – промышленной (производство соли) и сельскохозяйственной колонизации с предоставлением льгот по налогообложению и социально-экономическим патронажем по отношению к холопам Строгановых. Показано, что в условиях неразвитости государственных институтов это обусловило относительно низкий уровень этносоциальных конфликтов в регионе, не требуя, таким образом, содержания сильного аппарата принуждения, который мог бы стать ресурсом нелояльности центральной власти. Благоприятные условия для продажи соли на внутреннем российском рынке (высокая цена, ограничение конкуренции) еще больше усиливали лояльность солепромышленников.

В философских дискуссиях России XIX века важное место отводилось проблеме формирования национальной идеи, поиску новых путей цивилизационного развития России. Данная тема актуальна и сегодня, она не теряет своей проблемности. В настоящее время, как и в XIX веке, идет процесс осмысления места России в мире и решается проблема: «Каким путем идти»? Выбрать свой, национальный путь или следовать европейской традиции при формировании современного российского общества? Эти вопросы уже поднимались в России в XIX веке, когда активно шел процесс поиска и формирования русской национальной идеи. Цель статьи – анализ проблематики выбора путей развития России в спорах западников и славянофилов в XIX веке, показать сходство некоторых исторических позиций по основным проблемам. В работе рассматриваются основные подходы видного представителя русского западничества П.Я. Чаадаева и философские идеи славянофила И.В. Киреевского. В исследовании делается попытка найти у этих авторов общие подходы к проблеме развития российского общества и формированию общероссийских идеалов. Делается вывод о том, что в современных научных работах, на наш взгляд, распространен упрощенный взгляд на развитие русской цивилизации в философских спорах и в идейной борьбе в XIX веке. И западники, и славянофилы искали наилучший путь для развития России и были уверены в ее особой миссии в цивилизационных мировых процессах.

В работе использованы диалектический и историко-философский методы, позволяющие рассмотреть сложные идейные искания философов в контексте исторического развития русского общества XIX века. Для анализа философско-методологических оснований теорий западников и славянофилов о цивилизационном выборе будущего развития России в статье применялись методы анализа и синтеза, восхождения от абстрактного к конкретному.

Становление и развитие культуры потребления и ее воплощения в архитектурных формах является предметом внимания автора настоящей статьи. Потребительское пространство и его форма – торговое пространство развивались параллельно на протяжении истории. Целью статьи стал анализ динамики способов организации торгового пространства от древности до наших дней. Основой построения исследования послужила волновая теория, представленная в трудах Э. Тоффлера, Ю. М. Лотмана, понимающая историю как маятниковое движение. Но при этом каждое из колебаний маятника каждый раз оказывается в новой точке. Автор исследует эволюцию торгового пространства и одной из его форм – торговой площади или рынка, начиная с Античности. Этот тип пространства совмещал в себе множество функций: торговли, политического и религиозного центра. Он был типом общественного, открытого пространства, доступного для всех. Сами продавцы и покупатели в условиях рынка также могли постоянного меняться ролями.

Распространение в Средние века и в начале Нового времени лавок и торговых рядов представляло собой перемещение торговли в частное пространство, организованное по принципу публичного. Оно совмещало в себе место проживания и место работы. Перемещение торговли внутрь означало смену вектора: раньше товар шел к потребителю, а теперь покупатель отправлялся за товаром. В большой степени торговля в лавках и небольших магазинчиках носила монофункциональный характер. Вторая половина XIX века породила две формы торгового пространства: улицу (пассаж) и здание. С точки зрения архитектуры они заменили собой дворцы и храмы, имели очень простую структуру, использовали большое количество стекла, железа, света, первыми стали применять газовое отопление и лифты. По принадлежности эти пространства имели частный характер, но функционировали по принципу публичного пространства и были открыты для всех.

ХХ век породил моллы и супермаркеты, совместившие в себе множество различных функций: торговли, развлечений, пункта питания, кредитной организации, аптеки и т. п. В итоге можно сделать вывод, что развитие торгового пространства на протяжении истории проходило по принципу маятника: от свободного публичного пространства рынка с его полифункциональностью через закрытое частное пространство лавок и небольших магазинчиков с их монофункциональным назначением к частно-публичному или квазипубличному пространству современных моллов и супермаркетов, но уже другого уровня.

В статье анализируются основные версии возникновения и эволюции музыкального минимализма, предложенные как отечественным, так и зарубежным искусствознанием. В отечественной литературе 80-90-х гг. сложилось мнение, что происхождение музыкального минимализма стало реакцией на предшествующий ему европейский авангард. Однако сегодня данное утверждение выглядит несколько умозрительным и не вполне достоверным, что обусловлено объективными историческими причинами. Существовавший в советское время недостаток информации о всем многообразии западного искусства заставлял восполнять информационные лакуны теоретическими конструкциями и предположениями, одно из которых превратилось в искреннюю убежденность многих исследователей в том, что каждое новое авангардное явление возникало как реакция на предыдущее. При недостатке фактов такой взгляд мог считаться вполне оправданным, но он не позволял распознать подлинную природу минимализма. Современный уровень информационной доступности позволяет преодолеть сложившийся стереотип относительно генезиса и эволюции минимализма. В статье показано, что в его становлении очень велика роль интернационального творческого объединения «Флюксус», в рядах которого свободно обменивались идеями как представители европейского авангарда, так и американские экспериментаторы. В музыкальном минимализме слились очень разные и подчас недооцененные истоки, среди которых – наследие музыкального и немузыкального авангарда, абстракционистский и визуальный Мinimal Аrt, экспериментальный аудио техницизм и акционизм, обращение к неевропейской музыке. Этот сплав идей и художественных техник в итоге сформировал новый синтетический феномен – особый минималистичный стиль ряда американских композиторов – Т. Райли, С. Райха, Ф. Гласса, Дж. Адамса, а также европейских, среди которых самой заметной фигурой стал М. Найман. Именно Найман предложил распространить термин «минимализм» на музыкальное искусство, начиная с творческих поисков Дж. Кейджа и его последователей. В последние же десятилетия среди отечественных музыковедов по отношению к минимализму все чаще добавляется приставка «пост», возвещающая переход к эре постминимализма. Однако в авангардных течениях подобный переход никогда не был синхронным и происходил постепенно, когда предмет художественной рефлексии последовательно отвергал и вытеснял собой прежний модернистский концептуализм, актуализируя непосредственное восприятие и эмоциональную реактивность. Однако в музыкальном минимализме, включая его российскую ветвь, упомянутый процесс еще не пришел к завершающей стадии.

В статье рассматривается кино как инструмент «мягкой силы» государств на примере кинематографа Испании и США. Показаны разные подходы: с одной стороны, США, которые используют универсальные концепты, с другой – Испания, использующая стереотипные представления и узнаваемые образы о своей стране. В американских фильмах чаще всего обращаются к общечеловеческим темам, понятным всем людям: борьба добра и зла (причем зло – универсальное, грозящее всему миру, а добро – США), любовь, счастье, сострадание. Даже если в американских кинолентах поднимаются вопросы сугубо национальные (например, расизм), данные проблемы подаются как общечеловеческие: как проблема человеческого достоинства, чести и т.п. В испанском кино активно используются устоявшиеся стереотипы об Испании, ее культуре: коррида, фламенко, андалузский фольклор, традиционная кухня и одежда (например, костюм матадора), а также типичные, узнаваемые образы испанского мужчины и женщины («испанский мачо» Антонио Бандерас и смуглая, страстная, красивая «Кармен» – Пенелопа Крус) – всё это формирует понятие «españolada». В США официально не оказывается поддержка своего кинопроизводства, а осуществляется координация и проводятся консультации с кинокомпаниями и режиссерами через неофициальные ресурсы, прежде всего, Американскую ассоциацию кинокомпаний, в руководстве которой много бывших чиновников Белого дома. Испания, напротив, активно поддерживает своих кинопроизводителей, помогает продвигать испанские киноленты на международной арене, развивает совместное кинопроизводство, на государственном уровне стимулирует съемки кинофильмов, в том числе и иностранных, с использованиям испанских локаций и т.п. Таким образом, можно видеть два разных подхода к кино как инструменту «мягкой силы», и хотя американское кино, безусловно, преобладает на мировом рынке, следует отметить очевидные успехи испанского кино, которое становится всё более популярным.

В статье рассмотрена нереализованная идентичность, которая выражается в невозможности субъекта актуализировать свою идентичность из-за внутренних комплексов или социальных прессов. Вначале выделены основные виды ошибок, которые могут приводить к ошибочным действиям и процессам. Эти процессы формируют нереализованную идентичность. Первая ошибка заключается в ошибочном понимании собственного естественного состояния и общественных ожиданий. В этом случае субъект не может соотнести свои способности, характеристики и функциональные свойства с реальностью. В связи с этим возникает тенденция к формированию лишь видимой целостности идентичности, которая легко может разрушиться. В итоге субъект лишается возможности полностью состояться как личность. Такой вид идентичности назван «несостоятельной» идентичностью. Вторая ошибка заключается в смещении восприятия на внешние факторы, не обращая внимания на внутренние переживания и установки. Таким образом, происходит замещение своих интересов, потребностей, желаний другими, которые взяты из окружения. Формируется замещенная идентичность, которая тоже не обладает свойством завершенности из-за недостатка системных связей между личностью и реальностью. Далее рассмотрены основные причины формирования нереализованной идентичности. Причины разделены на разные системы: глобальная, локально-социальная и индивидуальная. Таким образом, первой причиной обозначена глобализация. Её влияние охватывает все последующие системы. Глобализация ведет к размытию норм, дифференциации и разобщенности ценностей и взглядов. В следующую систему включены процессы воспитания внутри разных социальных институтов. Обозначены основные проблемы при воспитании и взрослении, которые влияют на формирования идентичности. На следующем уровне лежат субъективные искажения, комплексы и ошибки, которые ведут к нереализованности. В них входит неспособность к концентрации и принятию последствий выбора, связанные с недостатком ответственности; отрицание биологических детерминант и нарратива собственного существования, недостаток жизненных ресурсов.