Идеи и Идеалы

В статье рассматривается уникальность современной архитектуры Японии с точки зрения сочетания эстетических принципов, истоки которых восходят к традиционной религиозно-философской мысли дальневосточной цивилизации, с новыми приемами проектирования. Проводится ретроспективный анализ ее становления, начиная с эпохи Мэйдзи. Раскрывается феномен природосообразности архитектуры метаболизма и минимализма на основе анализа важнейших японских эстетических принципов, следование которым позволило современным японским архитекторам создать архитектурное знаково-символическое пространство, наполненное глубинными смыслами, отражающими связь времен и поколений. Рассмотрено понимание формы в дальневосточной эстетической традиции, посредством анализа понятий катати, ката и сугата, а также её детерминация в рамках «эстетики ветра». Выявлено значение мировоззренческих принципов каёи и ма в формообразовании в архитектуре метаболизма и минимализма, а также в организации пространства. Конкретизация принципа каёи применительно к архитектурной форме заключается в признании слоистости и двойственности последней. Форма скрывает внутреннее смысловое содержание архитектурного объекта, являясь своего рода оболочкой, символом. Кроме того, экспликация принципа каёи наблюдается в переходе внутреннего пространства во внешнее. Так достигается чувство единения с природой даже в условиях урбанизированной среды. Данный принцип воплотился в эстетической концепции ренментай.

Категория ма в архитектуре – это пространственно-временной интервал. Применительно к архитектурному пространству ма отражает пустоту и ритм. Ма объединяет и сплавляет пространство и время; выражается в таких вещах, как проемы, переходные пространства, пространство определяющее форму, плавно меняющиеся формы.

Анализ принципа избывания цвета, приходит к выводу о том, что формирование эстетики черно-белого есть отражение характеристики ваби – простоты. На примере семиотического анализа работ архитекторов-метаболистов и минималистов, в числе которых проекты Кисё Курокавы, Кензо Танге, Тадао Андо, рассмотрена реализация некоторых традиционных эстетических принципов в современной японской архитектуре, что позволило достичь гармонии архитектуры и природы.

Статья посвящена проблеме включенности личности в танцевальную деятельность. В работе используется междисциплинарная методология исследования: проводится семиотический анализ танцевального языка и рассматриваются особенности танцевального знака, а также дается психологическое описание личности танцоров, создается психологический портрет. Согласно методологии культурно-исторического подхода, знак берется в его инструментальной функции и направленности. Высказывается гипотеза о двойственной направленности танцевального движения как выразительного языка: на зрителя в качестве визуального компонента знака, и на самого танцующего через кинестетический компонент. Материалом танца как вида художественной деятельности является тело танцора, которое подвергается переозначиванию и символизации. Не только тело, но и вся личность может становиться материалом танца, включаться и преображаться в ходе танцевальной деятельности. Двунаправленность танцевального знака может приводить к расхождению, разрыву функции танцевального движения, что выражается в объектном отношении к собственному телу, в жестком контроле движений и невключенности эмоциональной и чувственной сферы личности в танцевальную деятельность. Сценические формы танца в большей степени способствуют указанному расхождению, развивая преимущественно двигательную технику в отрыве от смысловой стороны движения и ориентируясь на визуальную выразительность танца. С другой стороны, обрядовые, сакральные, ритуальные танцы, многие формы современного свободного танца способствуют целостному включению человека в танец и направлены на преображение личности в пластическом действии. На основе биографического материала проанализированы судьбы выдающихся танцовщиков и педагогов танца. Показано, как объектное отношение к собственному телу и собственной личности может приводить к внутреннему расколу и утрате субъектности. Противоречие может возникать между опытом личности в танце и ее поведением в реальной жизни. Оно снимается при условии осуществления человеком преобразующей деятельности – работы над собой.

В статье рассмотрены вопросы социально-философской и культурологической мысли как фактор взаимодействия России и Сербии в современном европейском пространстве. Представлены исторические периоды развития взаимоотношений и социально-культурные связи двух стран, начиная с I тысячелетия. Работа ориентирована на выявление ментальной, культурной и исторической общности наших народов, что способствует развитию взаимодействия двух стран в области научного сотрудничества, социально-философских, культурных и духовных связей. Автором определена роль языка общения, рассмотрен такой важный пласт культуры Сербии, как православие. С этим связаны аспекты духовного и культурного единства России и Сербии, сформировавшие единство во взглядах представителей сербской науки и культуры – социально-философской и духовно-культурной мысли. Определена роль Центра культуры и науки «Русский дом» в Белграде как опоры, средоточия культурной, научной и религиозной жизни российской иммиграционной общины, являющего собой пример проявления российско-сербских духовных, социально-философских и культурных связей.

Основное внимание в работе уделяется такому феномену межкультурных контактов России и Сербии, как научное и культурное влияние русской интеллигенции после революции 1917 года. Несколько волн русской эмиграции XIX–XX вв. оказали значительное воздействие на духовную культуру Сербии, архитектуру, гражданское строительство, сферу искусств. Указывается, что одним из первых объединений русских постоктябрьских эмигрантов стало Археологическое общество Сербии (1921 год), представителем которого был историк-славист А.Л. Погодин. В истории эмиграции русской интеллигенции в Сербию особенную роль сыграл печально знаменитый «Философский пароход» 1922 года. В текущем году петербургская научная общественность широко отметила столетие этого исхода российской интеллигенции, которое знаменовало собой потерю духовных сил для советской России, но значительно обогатило культуру, науку, архитектуру и театральное искусство Сербии, а значит и на европейском пространстве.

Статья представляет собой обобщение результатов дискуссии, развернувшейся на страницах журнала «Идеи и идеалы» после опубликования статьи П.А. Ореховского и В.И. Разумова «Наступление нарциссической культуры: последствия для образования, науки и политики». Всего в дискуссии участвовали 11 авторов. Подводя итоги дискуссии, отметим, что нарциссизм вызывает интерес как тема междисциплинарных исследований и обсуждений. В то же время имеющиеся материалы позволяют заключить, что как сам феномен нарциссизма, так и его рефлексия специалистами находятся на начальной стадии формирования. Опубликованные статьи позволяют сделать вывод, что разные группы авторов по-разному интерпретируют как саму культуру, так и современный феномен нарциссизма. Понимание культуры как совокупности практик, использованное П.А. Ореховским и В.И. Разумовым, разделяется Н.И. Мартишиной, В.А. Скоревым, Ю.Ю. Першиным, Г.А. Илларионовым, В.И. Кудашовым. Подход к культуре как к метасистеме характерен для работ А.Г. Теслинова и Л.Ю. Логуновой. Рассмотрение культуры как черты когнитивности предложен О.В. Хлебниковой («понятийное» и «клиповое» мышление), различение социалистической и капиталистической («некрофильской») культуры используется С.М. Журавлевой. Таким образом, нарциссизм рассматривается в весьма различающихся между собой контекстах, что затрудняет его понимание и делает, по сути, невозможным выработку конвенционального отношения к практикам, реализующимся в политике, науке, образовании. К последующим обсуждениям теории и практики нарциссизма уместно отнести тему связей нарциссизма с религиозностью. В прогностическом плане интересно рассмотреть перспективы связей нарциссизма с будущим постмодернизма и общества массового потребления. По мнению П.А. Ореховского и В.И. Разумова, если рассматривать состоявшуюся дискуссию как эксперимент по индикации научной риторики, то его результаты убедительно свидетельствуют как о плодотворности концепта нарциссизма, так и о правомерности тревоги за сохранение универсума прежних практик и конвенций. Отсутствие четкости в понимании нарциссизма свидетельствует о том, что данное явление только начинает привлекать внимание специалистов.

В статье представлен анализ развития общества потребления и его основные черты, проявляющиеся в настоящее время. Отмечается, что формирование потребительских отношений обусловлено развитием идей и практики капитализма, что повлекло, во-первых, экономическое и техническое развитие, проявляющееся в росте доходов населения, размывании границ между социальными классами, индивидуализации и резком увеличении разнообразия потребления. Во-вторых, развитие стремления к увеличению капитала, социальных привилегий, повышению собственного социального статуса через потребляемые продукты производства. В-третьих, формирование культуры поведения, основанной на индивидуальных вкусах, желаниях и ценностях людей.

Общество потребления анализируется с позиций психологического, социологического и философского подходов, поскольку процесс потребления современного человека выходит далеко за чисто экономические рамки и отражает не просто удовлетворение физических и физиологических потребностей, а определяет психологическую и социально-нравственную стороны жизни человека. Показано, что традиции современного общества потребления формируют духовное равнодушие людей друг к другу. Под влиянием идеологии и практик потребительского общества происходит сдвиг в иерархии потребностей человека, что приводит к соответствующей деформации ценностных установок. Человек, стремясь соответствовать новым общественным стандартам, идеалам, образцам потребительского поведения, утрачивает традиционное миропонимание, ориентированное на социум. Через потребляемые вещи человек стремится найти самовыражение, самореализоваться, обрести социальный статус и престиж. Деформируются такие человеческие качества, как сострадание, доброта, уважение, духовность. Эта утрата становится причиной духовно-нравственного кризиса, приводящего к формированию духовного равнодушия человека к человеку. Равнодушие, в свою очередь, приводит к социальной отстраненности, способствующей формированию разобщенности между людьми, к отчуждению людей друг от друга и человека от самого себя как социального существа.

В последние годы во всем мире исследователи всё чаще обращаются к проблеме социального отчуждения, что вызвано не только эпидемией коронавирусной инфекции, но и другими многочисленными социально-институциональными процессами. В настоящей статье представлен обзор и социологический анализ зарубежных подходов к исследованию социальной реклюзии, как формы социального отчуждения в религиозном, социально-философском, психологическом, рекреационном, историко-культурологическом, пространственно-географическом и экономико-политическом дискурсах. Социальная реклюзия продемонстрирована как на известных исторических (поэтесса-затворница Эмили Дикинсон и др.), так и на современных кейсах. Выявлено, что социальная реклюзия может возникать относительно всего общества, отдельных социальных групп (например, семьи) или институтов, а также территорий. Особое внимание уделено домашней реклюзии (уединению в стенах своего жилища) и «зеленой» реклюзии (уединению на природе). Отмечено противопоставление исследователями социальной реклюзии и социальной эксклюзии, изоляции, культурного участия и свободы. Подчеркивается, что социальная изоляция не тождественна социальной реклюзии, но может сопровождать ее в условиях ограниченных социальных контактов, что подтверждает феномен реклюзивной открытости А. Хансена. Установлено, что детерминантами домашней реклюзии могут выступать место проживания, морально-психологическое состояние человека, ограниченные возможности здоровья у пожилых людей, видимые физиологические недостатки или зависимость от экрана (преимущественно в молодежной среде, что в Японии получило название «хикикомори»). Руководствуясь диалектическим представлением о функциональности социальной реклюзии, показаны как ее негативные, так и положительные аспекты, например, способствование реинтеграции в социум.

Статья посвящена анализу осмысления культурной единицы «дорога» в исследовательской литературе. Раскрыты особенности интерпретации понятия «дорога» в работах разной научной направленности. Необходимость подобного анализа обусловлена терминологическим многообразием, существующим в теоретической рефлексии над многоплановым феноменом дороги, приводящим к тому, что даже в рамках одного исследования авторы зачастую применяют различные термины как равнозначные. В статье сделана попытка выявить доминирующий в той или иной области научного знания ракурс рассмотрения культурного феномена «дорога», и тем самым выделить некоторые сложившиеся традиции в его социально-гуманитарном осмыслении.  

В частности, определено, что в исследованиях этнографов дорога описывается как архетип и мифологема. Архетип дороги, понимаемый как разновидность пространственного архетипа, сложившийся в коллективном сознании и находящий свое выражение в этнических текстах, традициях, ритуалах, занимает значимое место в картине мира разных народов. Описание дороги как мифологемы позволяет выявить в ней сакральную семантику (дорога как путь в «иной» мир, граница между «своим» и «чужим», «нечистое место»). В литературоведческих работах дорога рассматривается как хронотоп, объединяющий пространственные и временные отношения в художественном тексте. Хронотоп дороги приобретает в отечественной литературе XIX–XXI вв. значение сюжетообразующего, организационного центра, и вариативность проявления этой тенденции в произведениях разных периодов и конкретных авторов подчеркивается целым рядом исследователей. Анализ дороги как метафоры присутствует в лингвистических работах: авторами предлагаются различные варианты метафоризации, в частности, такие, как «путь жизни/путь смерти», «путь познания», «путь труда», «путь спасения/путь греха», «путь созидания/путь разрушения». Культурологический подход позволяет рассматривать дорогу как концепт, что выражается, в частности, в разделении понятий «дорога» и «путь». В рамках философии культуры дорога приобретает значение культурной универсалии, присутствующей в разных культурах, в разных моделях мира: мифологической, религиозной, философской, художественной. Искусствоведение акцентирует внимание на характеристике художественного образа дороги. В статье делается вывод о значимости феномена дороги как неотъемлемой части культуры на всех этапах ее развития, достаточно основательной изученности дороги как явления культуры, о формировании в отечественной исследовательской литературе разных концептуальных схем ее описания.

Предметом настоящей статьи является изучение жанровых областей репрезентации армии как социокультурного института в видеоиграх. Для решения задач исследования были применены такие методы, как классификация – для определения основных вариантов репрезентации армии в видеоиграх, структурно-функциональный метод – для выделения медиахарактеристик игр, прогнозирование – для выявления перспектив жанрового и идейного сдвига в военных видеоиграх. В результате исследования обнаружено, что современные персонифицированные военные игры смещаются от эпохи Второй мировой в прошлое – например, к Первой мировой войне или Средневековью. Меняется их идейное наполнение и содержание: от линейного выполнения тактической задачи к развернутому повествованию, раскрывающему трагизм и героику военных конфликтов. По мнению автора, важным аспектом успеха военно-патриотического воспитания и прагматики видеоигр в контексте современной культуры России является не просто постановка задачи создания игр, героизирующих наше военное прошлое, но и регуляция образа российской армии сегодня. Инструментом для этого могут стать симуляторы повседневной деятельности, приключенческие игры о буднях пограничников, связистов, подводников в походе, менеджеры управления воинской частью. Их потенциал способен продемонстрировать армию как институт сохранения мира и обеспечения безопасности. Автором предполагается, что такой жанровый эксперимент в военных видеоиграх позволит популяризировать российские военные видеоигры на рынке. В выводах исследования представлены четыре жанра репрезентации армии в видеоиграх, в которых идейная парадигма выстроена вокруг личного героизма или командного гения, а также личной исключительности в экстремальных обстоятельствах военных действий. Последняя формируется самим жанровым характером видеоигр, genre is message. Автором выявлено, что доминирующим жанром сегодня является action shooter, из-за которого теряется связь между армией и категориями мира и безопасности и искажается категориальная картина мира, создаваемая играми военного жанра. Выявленный жанровый сдвиг имеет деструктивный характер, так как направлен на слом социокультурных институтов армии.

В статье представлены результаты герменевтического анализа творчества британского дизайнера Александра Маккуина. Телесность понимается как система знаков, нанесенных на тело человека. Одежда является важнейшей частью телесности, конструируемой дизайнерами. Наряд – это ансамбль элементов одежды, который является художественным высказыванием. Маккуин осознавал перегруженность тела символическими значениями. Его задача как дизайнера заключалась в конструировании модной телесности, что означает контроль частей тела с помощью вестиментарных инструментов – силуэта, материала, цвета, кроя, и др. Эстетическая программа Маккуина проблематизируется через образ «сильной женщины». Анализируется смысл, вложенный дизайнером в этот концепт. Анализ производится на фоне других концептов «сильной женщины», созданных европейскими, американскими и японскими дизайнерами. Отмечается и подчеркивается, что концептуальные героини творчества Маккуина обитают в точках экстремума логоцентрического общества: это проститутки, святые, аристократки, психически больные и прочие. Одни существуют в низовой зоне (вампиры, ведьмы, преступницы и т.д.), другие, как Жанна Д’Арк и Екатерина Великая, попадают на самый верх мужского порядка, противореча своим существованием его устройству. Одиночество женщин Александра Маккуина, осевшее на социальных точках экстремума, мало коррелирует с привычными образами сильных женщин, транслируемых современной культурой.

Автор выдвигает гипотезу, что Маккуин создает образ сильной женщины через конструирование «обреченной» и «выдающейся» телесности, что точнее всего выражается в концепте «мученицы». Создавая образы сильных героинь, Маккуин изобрел женщину, не расшатывающую логоцентрический порядок, а укрепляющую его благодаря своей гибкости и адаптивности к любым обстоятельствам. Женщина, таким образом, оказывается «запасным мужчиной», решая те задачи, с которыми мужчины не справляются.

Центральными понятиями настоящей статьи являются дискурс и инстанции разграничения. Под последними предлагается понимать социальные институты, которые определяют внутреннюю структуру дискурса для его субъектов, определяют приоритетные и, напротив, второстепенные его сегменты. Цель статьи – выявление инстанций разграничения внутри дискурса рок-культуры. Методами исследования выступают полуформализованное включенное нарративное интервью с представителями рок-культуры и дискурс-анализ.

Проведенное исследование позволяет прийти к следующим выводам. В дискурсе рок-культуры роль таких институтов выполняют друг, старший член семьи, масс-медиа и музыкальный магазин. Друг, структурирующий дискурс, должен обладать авторитетом и находиться в зоне престижа для субъекта. Друг как инстанция разграничения определяет эстетические позиции внутри рок-дискурса, дает оценку тем или иным явлениям (высказываниям) дискурса и оказывает информационное воздействие. Его влияние на субъект дискурса может быть одномоментным, либо перманентным. Аналогичное воздействие оказывает старший член семьи, в роли которого, как правило,  выступает старший брат или отец. Другими инстанциями разграничения являются СМИ, музыкальный магазин. Воздействие масс-медиа на субъект дискурса в аспекте разграничения последнего определяется возможностью определения «повестки дня» через номинацию отдельных фактов (высказываний), либо через составление и трансляцию рейтингов. Музыкальный магазин обладает полифункциональностью в отношении субъекта. Здесь организуется как диалог между продавцом и покупателем, так и полилог, в который вовлечены различные агенты рок-культуры. Также магазин действует подобно масс-медиа, обеспечивая позитивную номинацию важных сегментов дискурса. Востребованные товары создают определенный вербальный ряд, воздействующий на посетителя магазина, вводят его в определенный контекст, предлагают себя в качестве «референтного» товара, способного в дальнейшем определять тезаурус субъекта. Структура данной формации определяется институтами, действующими как в публичном, так и в приватном поле социокультурного бытия. Таким образом, дискурс рок-культуры выполняет двойную функцию. С одной стороны, он является драйвером, вводящим субъект в сферу социокультурных инноваций. В то же время рок-культура через свою приватность и интимность возвращает человека в культурную традицию.