Идеи и Идеалы

Статья продолжает авторский цикл статей «Анархизм в очень старых и в самых современных одеждах». В настоящей статье рассмотрены примеры практического воплощения идей анархизма или попыток такого воплощения. Автор полагает, что без учета и без систематизации этих явлений экономическая история мира является неполной. Своей задачей автор не ставит пропаганду этих примеров и попыток, он лишь считает, что их нельзя игнорировать. Рассматриваются анархии, которые существовали в Европе в Средние века: Свободную Фризию и Дитмаршен на севере Европы и «лесные кантоны» на территории современной Швейцарии. Анализируется феномен Дикого Запада в истории США как форма длительного существования экономики на обширной территории без государственного управления. Отмечено, что те элементы самоорганизации населения, которые сформировались при освоении новых территорий на западе США, обычно замалчиваются. Рассмотрены также временно существовавшие анархистские сообщества в Испании 1930-х годов и современные анархистские движения в Латинской Америке. Затронута проблема так называемого «оптимального» размера государства, которую поставил анархист Леопольд Кор. Описана зона Зомии, в которой проживает в настоящее время 100 млн человек, не признающих власти ни одного государства. Исследованы идейные корни махновщины, анархистского движения времен гражданской войны. Показано, что республика Нестора Махно была организована не спонтанно, а по определенным исходным политическим принципам. Особо выделена успешная попытка построить анархистское сообщество в Ливии, где практически был реализован принцип отсутствия государственных налогов, поскольку у государства сформировались другие источники доходов.

В заключение анализируются два события последних лет, за которыми не принято видеть практической реализации анархистских идей: украинский майдан 2014 года и движение «желтых жилетов» во Франции в 2018 году. Оба этих явления в настоящее время обычно трактуются как спонтанные или инспирированные извне. Однако автор считает, что такая трактовка является односторонней, не учитывающей преемственности ранее существовавших идейно-политических течений.

Настоящая статья представляет собой анализ основных идей Алана Гилберта Никсона, современного социолога религии и исследователя движения нового атеизма. Предметом исследования является идеология движения нового атеизма как особого антирелигиозного мировоззрения, возникшего в 2006 году и связанного с творчеством Ричарда Докинза, Сэма Харриса, Дэниела Деннета и Кристофера Хитченса. Сам Никсон, изучая данное движение, использует оригинальную методологию, называемую им «обоснованной теорией» («Grounded theory»), для анализа нового атеизма в актуальном контекстном пространстве взаимодействия участников, а также и перспектив данного взаимодействия. Методология авторов статьи строится на принципе единства исторической и логической интерпретации ключевых понятий и позиций А. Никсона в процессе системного анализа исторических предпосылок, мировоззренческого основания, самопрезентации представителей движения нового атеизма.

Кроме того, в контексте данного исследования целый ряд социальных изменений (глобализация капитализма, развитие Интернета и связанные с этим «скачки коммуникации», религиозный ренессанс) рассматривается в качестве необходимого контекста формирования особой «нарративной мифологии» нового атеизма, выраженной в идее величия Природы и Науки и предполагающей своего рода благочестие внутри мировоззрения нового атеизма.

В качестве основного результата представленного анализа можно выделить концептуальное оформление ключевых аспектов существования современного антирелигиозного мировоззрения: гиперскептицизм в познании мира, нигилизм и отрицание классической метафизики рациональности, критика ценностей религиозной морали; постмодернистский парадокс, стирающий границы между религиозным/нерелигиозным и отменяющий саму возможность дискриминации по религиозному признаку, что сводит на нет конфронтационную логику нового атеизма; возникновение светского нерелигиозного миссионерства вследствие процесса конкуренции идей в пространстве «множественных современностей» и, наконец, тот факт, что новое атеистическое послание завоевывает сторонников, потому что  антирелигиозное мировоззрение подчиняется культурной логике позднего капитализма с его постмодернистским распространением плюрализма культур, дискурсов, организаций.

В статье представлен анализ трансформации методологического дискурса о концепте «диаспора» в рамках исследований миграционной проблематики. Развитие исследований в любой области всегда связано с методологическими вопросами. Изучение опыта концептуализации понятия «диаспора» представляется необходимым с точки зрения уточнения инструментальных возможностей и, следовательно, методологической продуктивности этого концепта, что является необходимым для выбора и последовательного обоснования исследовательской оптики в процессе выработки стратегии исследования разных аспектов международной миграции и отдельно диаспоры как ее значимой составляющей. Трансформация теоретического дебата рассматривается в рамках его периодизации, предложенной Р. Коэном. На основе анализа ряда западных концепций диаспоры выявлены основные подходы к трактовке данного понятия: эссенциалистский и релятивистский. Представители первого подхода (У. Сафран, Р. Коэн) позиционируют диаспору как некую модель, которой присущи фиксированные признаки, определяющие ее неизменную сущность. Наиболее значимыми признаками являются вынужденный характер миграции, связь с родиной и стремление туда вернуться. Несмотря на то что Р. Коэн предложил расширенный и несколько либерализированный набор признаков диаспоры, она продолжала рассматриваться с точки зрения необходимости наличия определенных признаков данной общности, что и позволяет определить ее как диаспору. Этот подход был подвергнут критике. Его оппонентами стали представители релятивизма и конструкционизма (Клиффорд, Гиллрой и Холл). Они обозначили гибкость диаспоры, многообразие причин ее возникновения, ряд приобретенных ею черт и аспектов существования, помимо связи с родиной. В рамках второго подхода рассматривается новый вид диаспоры – трансдиаспора – в контексте транснациональной миграции. В условиях глобализирующегося мира и транснационального жизненного пространства диаспора стала позиционироваться процессуально. Показано, что сформировалось два типа определений концепта «диаспора»: ретерриторизированный и детерриторизированный. Выявлены особенности данных подходов и их методологическая продуктивность с точки зрения построения стратегии исследования.

Статья посвящена проблеме соотношения этических норм и стратагемного мышления. Анализ способов описания и репрезентации стратагемного мышления в творчестве Фэн Мэнлуна позволит достичь комплексной исследовательской цели: во-первых, дополнить сведения о биографии и творчестве самого писателя, во-вторых, ввести в научный оборот новые источники для исследования стратагемного мышления, в-третьих, выявить комплекс социально-философских взглядов Фэн Мэнлуна, на основе которого происходило осмысление стратагемного мышления. В качестве источниковой базы впервые в научный оборот вводится сборник стратагем «Сумма мудрости».

Статья состоит из трех частей. В первой части дается краткое введение в проблему: в Китае гражданские чиновники, так же как и военное сословие, активно применяли стратагемы в управленческой практике. Вторая часть посвящена анализу фактов биографии Фэн Мэнлуна, инициировавших его интерес к стратагемам. Бытовая стратагемность в личном опыте Фэн Мэнлуна создает основу для оценки мудрости и глупости как значимых социальных факторов. Анализ биографии Фэн Мэнлуна позволяет подтвердить гипотезу, что в китайской культуре стратагемное мышление ограничено рамками конфуцианской этической системы, которая, с одной стороны, не поощряет применение стратагем, но, с другой стороны, и не запрещает его. Третья часть посвящена непосредственно анализу самого памятника китайской литературы. Анализ структуры и содержания «Суммы мудрости» позволяет доказать, что стратагемное мышление – это разновидность мышления практического и образно-ассоциативного, которое не разрушает этические рамки, но показывает приемлемый выход в «серую зону» этики. Описание стратагем в «Сумме мудрости» базируется на традиционных конфуцианских ценностях, но при этом задает поливариантность планируемого действия.

Связующим элементом духовности и религиозности личности являются социальные смыслы, на которые опирается разум человека в моменты рефлексивного выбора мотивации своих действий. В статье анализируется базисное основание духовности личности – семейно-родовая память, способная конструировать социально-культурные этические смыслообразования, определять судьбу людей, помогать им осознавать свою глубинную сущность, смыслы существования. Анализ ведется на примере сибирской общности. Смысл, являясь наполненной гносеологической ценностью, выступает ориентиром метафизической потребности в вере. Семейно-родовая память имеет стабилизирующую культуротворческую функцию, необходимую для воспроизводства и подержания социального порядка, закрепленного в духовных практиках.

Семейно-родовая память определяется авторами как система представлений, стереотипов, объединенных ценностно-смысловым ядром (семейная солидарность в понимании своей исторической идентичности) с духовно-деятельностными основаниями мыслительных структур оценки динамики исторических событий, наполняемых множеством личностных значений на уровне смысловых функций. Семейно-родовая память нарративна. Изучение семейных мнемических нарративов позволило авторам определить значения социокультурной травмы в эволюции осмысления членами сибирской территориальной общности своей религиозности. Массив интервью со старшим поколением сибиряков распределился по тематическим кластерам, содержащим смысловые позиции выполнения духовных практик или отказа от них. Эти смыслы старшие поколения передают своим внукам в качестве символического духовного капитала, влияющего на поведение молодых членов общности. Единству религиозности и противоречивости содержательного наполнения социальной памяти посвящено авторское исследование отношения к религии многоконфессионального «сибирства».

Неолиберализм может пониматься и как практика управления, организованная вокруг экономических норм конкуренции, гибкости, расчёта рисков, и как техника формирования и преобразования способов субъективации. Две предложенных трактовки оказываются в тесной взаимосвязи друг с другом: институции, фиксирующие неолиберальные дискурсы, становятся отправной точкой формирования особой субъективности – человеческого капитала. С помощью идеи человеческого капитала неолиберальная теория стремится преодолеть марксистскую дихотомию между трудом и капиталом. При этом труд понимается предельно широко: даже дорефлексивные поведенческие проявления (например, сон) включаются в понятие человеческого капитала. Целью данной статьи является анализ и критика образа жизненного мира неолиберального субъекта. Жизненный мир понимается как область повседневной деятельности человека, в рамках которой задействуются допредикативные ресурсы «здравого смысла». Автор использует интегративный подход, объединяющий теорию идеологии и исследования повседневности. Данный подход позволяет обнаружить точки соприкосновения макро- и микроструктур идеологии. В качестве основного источника содержательной составляющей теории неолиберализма используется цикл лекций М. Фуко «Рождение биополитики». Критика жизненного мира неолиберального субъекта осуществляется посредством онтологической аргументации Люблянской школы психоанализа. Призывающий к неограниченному наслаждению императив неолиберальной этики отчётливо явлен в способе бытия потребительских товаров. Ряд товаров существует в качестве отрицания своей собственной идеи: например, безалкогольное вино – это отрицание самой идеи вина. В этом смысле наслаждение лишается каких-либо преград, но, что не менее важно, сам процесс его получения становится смыслом-в-себе, получающим институциональную поддержку. Наслаждение связано со структурообразующим отсутствием объекта желания, в связи с чем в критическом анализе идеологии актуализируется категория отчуждения. Преодоление неолиберальной субъективности возможно только при условии принятия принципиального разрыва (отчуждения) в качестве онтологического основания человека – такая позиция именуется объектно-дезориентированной онтологией.

В этой статье с философской точки зрения анализируется коллекция военных писем, написанных немецкими студентами-добровольцами во время Первой мировой войны. Коллекция была собрана Филиппом Виткопом в годы Первой мировой войны и в послевоенные годы. Анализируются две философские тенденции – материализм и идеализм, которые проявляются в письмах. Эти две философские тенденции рассматриваются как феномены упорядоченного жизненного мира в мирное время. Основным материалом данного исследования являются оригинальные тексты сборника писем, составленного Филиппом Виткопом. Кроме того, для расширения объема исследования были использованы тексты Клаузевица, Шелера, Хайдеггера и Эрнста Юнгера. Для оценки подлинности и политического смысла сборника писем были проанализированы мнения и результаты исследований нескольких современных ученых. Основным методом данного исследования является проведение концептуального анализа для разработки философской схемы, чтобы попытаться создать смысловой контекст прочитанного. Наконец, делается попытка снятия противоречий, которые были обнаружены в результате анализа текста, в ходе диалектического синтеза. Отмечено, что феномен войны можно определить, как разрушение гармонии привычного, мирного порядка жизни в государстве.  Содержание писем в основном можно разделить на две подгруппы: «Идеализм» и «Материализм». Идеалисты – это студенты, которые с энтузиазмом относятся к участию в войне. Они имеют интеллектуальную склонность к коллективизму. Вторая подгруппа – материалисты – не одобряют участие в войне. Менталитет этих студентов можно назвать индивидуалистическим. Наконец, можно выделить авторов некоторых писем, которые пытаются создать диалектический синтез этих двух тенденций. Этот диалектический синтез – преодоление страха смерти. Но эти авторы не отказываются и от ценности индивидуального сознания и индивидуальной личности. Открытие диалектических синтезов позволяет доказать, что может быть более сложное отношение к историческому феномену войны как разрушителю упорядоченной гармонии. Можно не только бояться смерти и скучать по мирным временам, или радикально приветствовать новые времена войны. Предложен аргумент в пользу возможности создания философской схемы для осмысления сложных свойств человеческого опыта. Была предпринята попытка проанализировать сложность человеческого состояния, которое часто не укладывается в простые биполярные концептуализации.

В данной статье обсуждаются основные этапы развития теории анархизма. Начитается рассмотрение анархистских идей с книги Эррико Малатесты «Система анархизма в десяти беседах для крестьян». Рассмотрены труды французского политика, философа и экономиста Пьера Жозефа Прудона. Затронута проблема практической реализации его теоретических принципов вплоть до настоящего времени. Учтены труды географической школы анархизма (Элизе Реклю и Петра Кропоткина). Проанализированы анархистские истоки классической школы политической экономии.  Отмечено, что значительная часть идей Адама Смита была ранее высказана его предшественником, анархистом Уильямом Годвином. В частности, показано, что категория «невидимая рука» произошла из анархистских идей о внутреннем мире человека, а не из представлений о том, что «рынок всё решит». Рассмотрены некоторые аспекты истории Первого Интернационала, роли анархистов в создании и деятельности Первого интернационала. В статье описано возникновение и развитие анархизма в Японии, показано, что японская ветвь анархизма тесно связана с работами М. Бакунина.  Затронута проблема многолетней пропаганды идей анархизма в университетах США. Выделены основные авторы анархистских трудов из их числа. Рассмотрен христианский богословский анархизм, связанный с именем И. Иллича, а также появившиеся в последние годы работы последователей и пропагандистов анархо-ислама.

По мнению автора, идеи анархизма слабо проанализированы историками, что приводит к множеству неверных оценок происходящих событий и ошибочным прогнозам будущего, в особенности, в последние десятилетия. Вина этому – игнорирование роли анархистской мысли социально-экономической жизни мира. Отмечено, что проникновение анархистских идей в социальные теории и политические доктрины самой разной направленности проходит так, что они становятся их неотделимой частью и уже не считаются анархическими. Вкратце основную идею статьи можно выразить словами: «Теоретический анархизм, всё-таки, имеет значение».

Сложившаяся традиция анализа и описания пространства отечественного города, как правило, маргинализирует значительные части этого самого пространства. Так, за пределы понятия «город» вытесняются оставленные промышленные зоны, деревянная малоэтажная селитьба, коттеджные поселки и пр. Часто за пределами анализа остается советский «частный сектор», охватывающий в отдельных поселениях более половины территории города и существенную часть его населения. В данной работе мы предлагаем взглянуть на эти «маргинальные» территории и населяющие их группы жителей принципиально иным взглядом, чтобы рассмотреть их не как «территории перспективного развития», а как уже сложившееся социальное пространство, с присущими ему социальными смыслами и практиками. В рамках конкретного дальневосточного города, Хабаровска, на материалах двухлетнего наблюдения, трех серий глубинных интервью и анализе статистических, демографических и пространственных данных мы сначала определяем соотношение «нормального городского» (регулярная городская застройка) и «маргинального» пространств, а затем объединяем эти две дискурсно разобщенные части в единый объект – российский город, которому, как мы показываем в работе, имманентно присущи оба этих типа пространств, между которыми неизбежно возникает коммуникация. Как показало исследование, именно в «невидимой» части города складываются наиболее устойчивые сообщества, активно участвующие в «борьбе за город», организующие рутинное сопротивление стремлениям властных агентов изменить их пространство. В районах же регулярной городской застройки, напротив, сообщества все чаще сменяются «совместностями», объединениями по поводу пользования общими элементами городской инфраструктуры. Вместе с тем, между этими частями возникают «точки встречи», объединяющие город, дающие ему шанс на формирование целостности или, по крайней мере, связности. Анализ городского пространства, его производства и борьбы за него, анализ городских сообществ Хабаровска и представлен в настоящей статье.

В статье рассмотрена социальная структура интернета, в основе которой лежит процесс коммуникации, и возможность идентификации личности в виртуальном пространстве. Анализ проблемы идентификации и существования личности в интернете выстроен на психологических и структурных компонентах, которые объединены в интернете. Выстраивание анализа интернета как пространства для идентификации личности основывается на понимании личности, как социальном конструкте, где важную роль играет взаимодействие с окружающей социальной средой. Одним из таких способов является коммуникационный процесс. Выделены основные особенности взаимодействия внутри сети: возможная анонимность и отчужденность от реальности, физическая непредставленность, глобальная открытость и универсальность. Анонимность и отчужденность позволяют выстраивать относительно безопасное пространство для выражения подавленных черт и желаний. Глобальная открытость и универсальность позволяют выстраивать социальные связи без географической детерминанты и находить отклик среди других, развивать интересы и навыки. Для того чтобы обозначить возможность идентификации личности в интернете, установлена связь потребностной, смысловой сфер личности с актуальными возможностями, которые открываются благодаря составляющим интернета. Человек открывает для себя возможность реализовывать латентные потребности и погружаться в обширную среду формирования и транслирования смыслов. Анализ формирования интернет-аддикции является подтверждением возможности изменения личностных черт в интернете, что предоставляет данные для анализа позитивного влияния виртуального пространства на изменение личностных черт. То есть, интернет имеет функциональную возможность воздействовать на потребностную и смысловую сферы личности, что в свою очередь открывает возможность для идентификации личности в интернете. Используя интернет, человек предоставляет себе возможность деятельностной, творческой и социальной реализации при включенности в виртуальное взаимодействие, которое продолжает реальную идентичность человека. Необходимы личная регуляция интернет-активности и пристальное внимание за смысловыми изменениями, которые транслируются в виртуальном пространстве.