Идеи и Идеалы

В статье рассматриваются демографические, этнические и религиозные аспекты жизни мегарегионов Канады и Сибири. Канада активно продолжает привлекать мигрантов, тогда как Сибирь, напротив, после перестройки испытывает уверенную убыль населения, причем чем восточнее, тем этот процесс заметней. Важным фактором, определяющим этническое многообразие как Сибири, так и Канады, является наличие коренных народов, населявших эти земли до прихода европейцев. В условиях рыночной экономики идут процессы трансформации образа жизни и менталитета различных этнических групп. Векторы этих процессов весьма различны – от ассимиляции более многочисленными группами населения и постепенного растворения в рыночной экономике с усвоением соответствующего менталитета до формирования нового образа жизни с сохранением этнического самосознания. Значительную роль в Канаде играют также новые этнические группы, образованные мигрантами, прибывшими в последнее время из Азии. В обоих мегарегионах большую роль в духовной жизни играло христианство, были образованы миссии по обращению коренных жителей. Но если в Канаде католическая церковь испытывала серьезное давление со стороны протестантов, то в Сибири православие столкнулось не только с язычниками, но и с мусульманами и буддистами. Однако за советское время православие утратило свое значение и вынуждено возрождать свое влияние, зато усилились традиционные формы религиозности.

Осмысление природы западной цивилизации так или иначе происходило практически во всех неевропейских обществах, с ней столкнувшихся. Особенно острым и ярко выраженным этот процесс был в колониальной Индии. Представителям созданной колонизаторами новой общественной элиты приходилось подвергать рефлексии не только устои собственного и европейского обществ, но и рассуждать на темы, касающиеся своего подчиненного и достаточно сложного положения в этой политической системе. В данной статье анализируются взгляды знаменитого бенгальского писателя XIX в. Бонкимчондро Чоттопаддхая. Он являлся не только известным писателем, но примером наиболее успешного для бенгальских реалий тех времен человека. Получив блестящее образование, достигнув потолка в карьерной лестнице, он начинает публично высказывать достаточно смелые по тем временам и для своего положения суждения. В публичной переписке с одним видным европейцем, руководителя Института Генеральной Ассамблеи Калькутты, У. Хасти он начинает защищать от нападок индусскую религию и подвергают сомнению известный тезис об интеллектуальном превосходстве Европы. В своих сатирических произведениях, таких как «записки Комолаканто», он высмеивает не только колониальное положение своей страны, но и созданную Западом систему международного права. Оставаясь фактически носителем западного образа мыслей и не оспаривая ключевых достижений европейского мира, Бонкимчондро пытается «вскрыть» многие его проблемы. Тем самым писатель предлагает свой вариант разрешения одного из главных для колониального общества вопросов – дилеммой между вестернизацией и стремлением к самобытности.

Основным предметом исследований в имагологии является образное восприятие «чужого» представителями различных культур. Вопрос заключается в том, «что» (а не «кто») представляет культуру. Ключевым понятием в имагологии является «архетип», который закрепляется веками в фольклоре (сказках, мифологии и эпосах). Именно архетип определяет образы, преобладающие в том или ином народе. Имагологи исходят из того, что образ постоянно меняется. Изменение духовного состояния народа, обусловленное определёнными событиями, активизирует соответствующие архетипы. Фенотип, как и образ, также не остаётся неизменным, но меняется под влиянием сил природы (генетика и внешняя среда). Образ формируется под влиянием трёх основных характеристик сапиенса: способности к творческому мышлению, речи и творческому действию (способности создавать предметы быта). Природное окружение оказывает важное влияние на формирование архетипа. В самосознании каждого народа существуют органично связанные с архетипом природные элементы (типы ландшафтов, отдельные реки, вершины гор, степи и.т.д.). О них слагают песни, они занимают важное место в сказаниях и эпосах (вспомним, что значит Рейн для немцев, Волга для великороссов или Карпатский бассейн для венгров). Индивидуальное и коллективное восприятие «чужого» происходит часто избирательно, когда рассматривается лишь часть целого (например, какая-то особенность или отдельная группа целого народа), что неизбежно выражается в предрассудках и стереотипах, даже при условии скрупулезного изучения этого отдельного элемента. «Чужой», с точки зрения имагологии, отнюдь не означает враждебный, всё зависит от того, каким содержанием наполняется это понятие. Осознание контуров своих и чужих культур, народов и цивилизаций позволяет лучше взаимодействовать с «чужими». В данной статье автор представляет потенциальную полезность имагологии с точки зрения разрешения неизбежных разногласий между ценностями и интересами в области межэтнических и международных отношений.

В статье рассматриваются социальные и социально-политические процессы, протекающие в Центральной Азии. Обсуждаются новое понимание социальной солидарности в традиционном восточном обществе и наметившийся переход к модели национальной государственности Узбекистана, построенной на принципах взаимодействия с гражданским обществом. Проблема заключается в том, что социальная солидарность в эпоху демократических свобод строится в контексте поиска баланса между необходимостью усиления национального государства и естественным процессом развития гражданского общества. Для восточных государств этот баланс всегда имел свою специфику. Цель исследования – выявление возможностей и барьеров социальных и социально-политических процессов, построенных на обращении к солидарности как социальному механизму, позволяющему эффективно интегрировать общество. При этом отмечается политическая и идеологическая составляющая социальной солидарности, которую часто используют в качестве лозунга. Анализируются факторы и условия развития социальной солидарности. Сама социальная солидарность интерпретируется как фактор развития национальной государственности. Узбекистан при этом всё чаще становится инициатором объединения и солидарности государств и обществ на всей территории Центральной Азии и Востока. На основании данных интервью, проведенного центром «Стратегия прогресса», демонстрируется оценка социальных изменений со стороны экспертного сообщества. Показано, как интеллигенция принимает концепцию солидарности. Социальная солидарность, с точки зрения интеллигенции, позволит: снизить социальную напряженность в многокультурном и многоэтничном узбекском обществе, с территориальным обозначением границ, оставшимся от советской эпохи, и сохранившейся клановостью; привести к росту институтов гражданского общества, некоммерческих, негосударственных организаций, и, соответственно, к снижению роли силовых структур. Наконец, это пойдет на пользу социально-психологической атмосфере в обществе, поддержит позитивные социальные настроения. В заключении статьи ставится новая научная проблема, связанная с поиском критериев социальной солидарности (или состояния данного процесса), и необходимостью проведения обследования общественного мнения, для понимания того, что думают по этому вопросу различные социальные группы.

В статье анализируется самоменеджмент как наука о рациональном построении собственной жизни. Делается акцент на вопросах культуры расходования важнейшего ресурса – ресурса времени. Культура использования собственного и чужого времени представляет собой важнейший аспект общей культуры человека. Показано, что до настоящего времени самоменеджмент в основном рассматривался как совокупность некоторых позитивных рекомендаций, или готовых рецептов жизни. Именно так он в основном представлен в современной литературе. Однако построение собственной жизни есть творческий процесс, и поэтому готовые рецепты здесь не работают. Эти рецепты не учитывают индивидуальные качества личности, а также многие другие обстоятельства. В статье представлен другой подход к самоменеджменту, который может быть обозначен как «обратный самоменеджмент». Он предусматривает изучение главным образом ошибок и трудностей (ограничений) в самоменеджменте. Ограничения в самоменеджменте показаны не как недостаточно выработанные навыки, а как деструктивные стереотипы поведения. В отличие от приемов самоорганизации, которые требуют индивидуального подхода, ограничения самоменеджмента носят достаточно стереотипный характер. Для их исследования применяется анализ инверсивных отношений. Иерархические отношения обусловлены действием в иерархии нескольких организационных принципов. Инверсия возникает из-за противоречий между этими организационными принципами. Именно так появляются многие ограничения в самоменеджменте. Некоторые компоненты человеческого поведения, имеющие адаптивное значение, начинают работать против человеческой продуктивности, когда значение этих компонентов становится слишком велико. В статье рассматривается ряд подобных примеров. Данная статья представляет собой часть более обширного исследования, в котором предусмотрен анализ отдельных проявлений ограничений в самоменеджменте. Речь идет о затруднениях в формировании собственной жизни, вызванных зависимостями, неблагоприятными жизненными сценариями, временной ориентацией и т. д. Ряд этих ограничений глубоко фундирован в культуре.

В статье рассматриваются иконографии христианского искусства, связанные с мотивом радуги. Сияющая радуга в Писании тесно связано с актами общения Бога с избранными людьми – с Ноем и с пророками. В таких иконографических схемах как «Страшный суд», «Собор всех святых» и «Вознесение Господне» мотив радуги, основанный на пророческих видениях Иезекииля и Иоанна Богослова, является символом сияния Божественной славы и величия Бога в Его явлении пророкам. В этих иконографиях радуга изображается с разной степенью условности – она может быть одного или двух цветов, но может быть выполнена с экспрессивной яркостью и представлять несколько цветов спектра. В этих иконографиях радуга нередко предстает как престол Господа внутри мандорлы – овального или круглого обрамления вокруг фигуры Христа или Богоматери, которое имеет сложный символизм, связанный с образом облака, с Божественной славой, а также со вневременным и внепространственным характером изображения Христа или Богоматери. В ряде других иконографических схем мотив радуги имеет значение милости Бога. Это композиции, связанные с Заветом Бога с Ноем, а также с Заветом Господа с избранным народом – Церковью, что находит, в частности, отражение в композициях ноева ковчега и иконографии Богоматери «Гора Нерукосечная».

В статье исследуется своеобразный музыкальный жанр – советская лирическая песня. Её место в советской повседневности, её эстетическая задача, её судьба в течение 70-летнего периода жизни. Объясняются причины, почему этот жанр именно в советскую эпоху оказался востребованным настолько, что стал частью народной культуры. Попутно рассматриваются жанры песен, в тот же период времени бывших частью официальной пропаганды, но не принятых в обиходе. Отмечено, что даже талантливо сделанные псевдонародные песни, например, песни В.Г. Захарова для хора имени М.Е. Пятницкого, хотя и активно пропагандировались и часто исполнялись со сцены и по радио, действительно народными так и не стали. В статье сделана попытка объяснить причины этого стихийно-массового остракизма действием «народной цензуры». Блатная лирика как таковая не исследуется, за исключением «гимна заключенных» – песни «Я помню тот Ванинский порт». Анализируются причины внезапного конца «золотого века» советской лирической песни, чья органика перестала соответствовать коммерческим интересам постперестроечной российской песенной эстрады.

В статье на основе полевых социологических материалов обсуждается проблема самоидентификации малого народа – караимов Крыма. Вопрос остро актуален не только для самих караимов, но и для исследователей, поскольку имеет место противоречие важнейших атрибутов этнической идентичности: языка и религии. С целью оценки актуальности проблемы этно-социальной идентичности крымских караимов, было проведено полевое социологическое исследование, базирующееся на 15 экспертных интервью с караимами и 48 фокусированных беседах со случайными респондентами не-караимами в 12 городах и сельской местности Крыма. Полученная информация подтверждает неоднозначность и значительную неопределённость самоидентификации караимов. Эксперты, утверждающие о своём караимском происхождении, отрицают родственные связи с евреями, считают себя этническими тюрками на основании языка, которым никто из опрошенных не владеет в необходимой мере; караизм считают независимой от иудаизма религией. Эксперты, владеющие караимским языком или ивритом, напротив, такие связи признают. Отмечена значительная социально-политическая диверсификация и атомизация оформленной общественной активности караимов повсеместно в Крыму. Общественные организации караимов конкурируют за бюджетные средства и ожидаемую государственную поддержку. В эту сферу никак не включены караимы сельской местности. Подавляющее большинство жителей Крыма не-караимов крайне слабо осведомлены о караимах как народе или совсем не имеют представления о них.  Делается вывод о том, что караимы Крыма – к настоящему времени почти полностью ассимилированный в культурном и религиозном смысле народ, хотя есть немало этнически не смешанных караимов. При этом общественно-политическая и культурно-религиозная деятельность активных представителей народа не способствует ни этнической консолидации, ни сохранению, ни возрождению малого народа.

  В статье рассматривается опыт Республики Корея в создании университетов мирового уровня, отражающий специфику азиатской модели образования. Приоритетом многих стран становится развитие университетов, отвечающих запросам национальных государств в условиях международной конкуренции и глобализации экономики. Университеты успешно интегрируются в мировую экономику, удовлетворяют национальные потребности и становятся ключевым звеном во взаимодействии государства и бизнеса. Такие азиатские страны, как Китай, Республика Корея, Сингапур, Япония сделали огромный скачок в модернизации высшего образования, и в настоящее время университеты этих стран занимают высокие позиции в престижных международных рейтингах. Этот результат был достигнут за счет внедрения западной модели образования, с опорой на традиционные для азиатских обществ элементы иерархии участников образовательного процесса и стремление к знаниям. Среди азиатских стран одними из основных лидеров в мировых рейтингах являются южнокорейские университеты, благодаря программам, реализуемым правительством страны. Эти программы позволили университетам укрепить исследовательскую практику и повысить уровень престижности и конкурентоспособности. Модель университета мирового уровня Джамиля Салми позволяет провести анализ модернизации системы высшего образования в Республике Корея по трем главным показателям: высокой концентрации талантов, богатым ресурсам и инновационной среде. Привлечение иностранных специалистов и сотрудничество с иностранными учеными способствовали созданию исследовательских сетей. Повысилось качество образования, основные южнокорейские университеты стали центрами технологий и инноваций. Не менее значимым является и то, что модернизация университетов опирается на культурные ценности корейского общества.

В статье приводится критический анализ тезиса о конфликте между наукой и богословием. Тезис восходит к авторам второй половины XIX века, таким как Томас Гексли, Джон Дрейпер и Эндрю Уайт, и в дальнейшем активно эксплуатировался в советское время. На примере истории геологии и эволюционного учения в XIX веке демонстрируется несостоятельность этого тезиса. Вместо того чтобы конфликтовать с наукой своего времени, духовенство XIX века зачастую искало пути примирения с ней, а в некоторых случаях личным участием в научных исследованиях способствовало ее прогрессу. В этом отношении особенно показателен пример англиканского геолога и священника Уильяма Бакленда, который в своих исследованиях руководствовался библейским представлением о потопе, однако затем под давлением новых фактов сумел отказаться от него. По мере профессионализации науки значение той роли, которую играли религиозные деятели в качестве исследователей и естествоиспытателей, значительно уменьшилось. Тем не менее религиозные идеи продолжали занимать важное место в мировоззрении профессиональных палеонтологов и ученых-эволюционистов. В частности, концепция творения через эволюцию, призванная примирить христианскую веру с выводами естественных наук, была создана еще до того, как Дарвин выступил со своей эволюционной теорией, а затем активно использовалась такими убежденными дарвинистами, как американский ботаник Аза Грей и британский натуралист Альфред Уоллес. Поэтому было бы неправильно делать вывод о несовместимости науки и религии в целом, исходя из неприятия теории эволюции и других научных идей отдельными представителями религиозного лагеря.