Идеи и Идеалы

В статье обосновывается тезис о том, что философия компании является одной из форм существования практической философии. Рассматриваются существующие варианты формулировки философии компании и определения основных компонентов в ее составе, приводятся примеры из практики действующих компаний. Обоснован тезис о существовании философского знания на различных уровнях, определено место практической философии в системе философского знания, выявлены ее основные характеристики. Показано, что практическая философия выполняет основную функцию философского знания и может существовать как философия индивида, коллективного субъекта, макросоциальной группы. Выделены фундаментальные потребности индивида и общества, которые делают необходимым существование практической философии, и показано, что философия компании является способом реализации этих потребностей на уровне коллективного субъекта. Сделан вывод о том, что по форме и содержанию философия компании в целом соответствуют именно формату практической философии. На основе общефилософских представлений о сущности и способах построения философского знания (обращение к предельным основаниям бытия, систематичность, единство различных тематических разделов, апелляция не к сущему, а к должному) предложены рекомендации к построению философии компании.

В работе представлен подход, интерпретирующий денежное обращение как вид социального взаимодействия. Рассмотрены характерные черты социального взаимодействия в их приложении к денежному обращению. Показано, что функциональность денег обеспечивается прямой или косвенной конвенцией. Происхождение конвенции связано с устоявшейся практикой обмена и социальной коммуникации. Порождаясь социальным взаимодействием и являясь им, денежное обращение создает новую институциональную среду в обществе. Поддержание института денежной экономики может происходить при этом и без участия вещественных денег. Это возможно в том случае, если деньги существуют в форме чистого символа. Эволюция денежного обращения, таким образом, в явном виде демонстрирует тенденцию символизации социальных взаимодействий: формируясь для удовлетворения хозяйственных и политических потребностей, т.е. функционально, деньги проходят этап своей предметной определенности, вырождаясь затем в чистую функцию. Подобного рода замкнутый круг ставит вопрос об общем движении общественной жизни в сторону бессубъектной интеракции и самореферентности. Социальные взаимодействия в таком обществе приобретают симуляционный характер и фальсифицируют свой результат. Денежное обращение в этом отношении является частным случаем символического содержания социальной интеракции, создавая социальный образ богатства и успеха.

Цель статьи – представить выявленные и проанализированные сущностные антропосоциальные основания обмена профессиональными знаниями в пространстве коллективной трудовой культуры российской фирмы. В качестве таких оснований выступают взаимосвязанные антропное начало и микросоциальный порядок. Главная тема статьи – антропосоциальные основания в системе социокультурных трудовых отношений обмена профессиональными знаниями в фирме. Работа представляет собой теоретический анализ социально-экономической сущности обмена профессиональными знаниями на микроуровне. Вклад автора – введение в научный оборот понятия «антропосоциальность обмена знаниями». Антропосоциальность обмена знаниями определена как комплексное социокультурное и социально-экономическое явление, началом, центром и результатом которого является человек-работник (антропное основание), обменивающийся в соответствии с микросоциальным порядком (социальное основание) с другими членами внутрифирменного профессионального сообщества личными знаниями в процессе совместного труда. В научном плане такое понимание даст возможность экономистам при разработке предложений по повышению эффективности обмена знаниями учитывать личность работника и установившийся в фирме микросоциальный порядок в их взаимосвязи. На практике это позволит минимизировать проблемы, связанные с нежеланием работников делиться личными знаниями.

Цель статьи – раскрытие глубинных основ внутриличностных конфликтов, источниками которых служат противоречия актуализации социальной сущности человека. Несформированность «я-концепции» и целостного образа личности препятствует включению индивида в социальные отношения в качестве субъекта, способного к автономному приятию решений, прогнозированию и проектированию социальных процессов, оценке значимости своих действий для социального окружения. В результате нарушается структура ценностей индивида, возникают ценностные противоречия, снижается доверие личности к усвоенным ценностям, происходит отказ от их экстернализации в социальное бытие. Все это ведет к социальной апатии, безразличию к общественным изменениям, разочарованию в своей значимости и в социальном окружении, отчуждению от институциональной среды. Нарушается устойчивость воспроизводства социального порядка.  Определены возможности преодоления ценностных противоречий на основе глубинной интериоризации абсолютных ценностей. Разработаны методы социального управления ценностным полем с целью создания условий восстановления структурного единства ценностной системы личности, глубинной интериоризации абсолютных ценностей, соответствующих сущности человека, успешной интеграции индивида в общезначимые процессы. Выявляются возможности организации социокультурной среды, способствующей интеграции индивидуальных жизненных пространств в единый процесс конструирования социальной реальности.

Справедливость как тема, как предмет анализа – это пучок концептов, организующих многосубъектный исторический процесс, ориентированный на работу с человеческими формами самосознания, озадаченными способами превращения менее справедливых общественных отношений в более справедливые. Действительной задачей заботы о справедливости является, в первую очередь, уточнение имеющихся представлений о справедливости и организация коммуникативного пространства для их столкновения и всеобщего обсуждения, по мере формирования которого могла бы происходить реорганизация общественной жизни в режиме усиливающегося уважения к конкурирующим представлениям о справедливости, обнаруживающим себя в этом открытом и целенаправленно осуществляемом «споре справедливостей». C другой стороны, истину следует понимать как социально и исторически обусловленную форму открытости «мира-как-целого», т.е. как матрицу значимостей, генерирующую и проявляющую в окружающем нас «мире» очертания того, что нами опознается в качестве определенных событий, предметов и связей между ними. Истина в гуманитарных и социальных науках, таким образом, фактически представляет собой коллективную оптику, задающую способ ориентации в пространстве значимостей, общих для данного народа, данной эпохи и т.п. Но это обстоятельство порождает глубокие конфликты между научным пониманием и «народными» представлениями о значимости исторических и социальных фактов, поскольку под вопрос попадает сама фактичность исторических и социальных «фактов».

В статье обсуждается, что такое технология и как можно построить гуманитарную технологию. Показано, что технология вводится как новая реальность, которая описывает индустриальную деятельность на языке операций, их условий, разделения труда, управления; одновременно технологию характеризуют установки на качество, экономию, стандартизацию, рациональное описание производственных процессов, их оптимизацию, на подготовку новых специалистов ‒ технологов. Обсуждаются особенности гуманитарного подхода и познания. Хотя личность и уникальность, характерные для гуманитарного подхода, в технологию ввести невозможно, для них можно предусмотреть функциональное место, а также рассматривать не «уникальную личность», т.е. такую, поведение которой не представляется возможным предсказать, а «личность массовую», для которой характерны определенные конечные варианты поведения, поскольку такая личность всегда действует в поле заданных культурой социальных условий. Чтобы на основе схемы гуманитарной технологии построить реалистическую гуманитарную технологию как практику, необходимо в свою очередь развернуть две практики ‒ обучения и институционального (в том числе организационного) обеспечения. Эти положения иллюстрируются автором на примере построения гуманитарной технологии и обсуждения условий ее реализации.

Статья посвящена выяснению роли исходных эмпирических данных в процессе научного познания и научного прогнозирования, определенной автономности этих данных по отношению к теории. Дана схема взаимосвязи исходных данных, творческой интуиции, научной теории, редукционных правил и эмпирических следствий теории в процессе научного познания. Эта схема справедлива в определенной степени и для процесса разработки поискового научного прогноза, и для принятия решения на основе этого прогноза. Анализируется схема роста научного знания К. Поппера, показывается, что эта схема не работает, если принять утверждение К. Поппера о том, что так называемые данные и факты являются теоретическими интерпретациями. Обосновано, что наши органы чувств и их показания до определенной степени автономны по отношению к теориям и мифам. С помощью конкретного примера показано, что перцептивный компонент необходимо присутствует в каждом эмпирическом факте и что фактуальный язык представляет собой сложное явление: его понятия вырабатываются под влиянием данной теории, других теорий, практической деятельности, чувственного опыта и обыденного опыта.

Проблемой реализации реформы высшего образования является наличие в структуре образовательных стандартов фиктивных и скрытых компетенций. Предметом исследования является реконструкция ряда компетенций, отсутствующих в регламентирующих документах, но важных для субъектов профессиональной социализации и реально присутствующих в ней. В ходе методологической проработки проекта реконструкции модели молодого специалиста мы предположили, что наличие скрытых компетенций не является для студентов секретом; а также – что многие заявленные в образовательных программах компетенции имеют для них фиктивный характер. Это предположение стало базовой гипотезой для эмпирического исследования «Профессиональная социализация в условиях компетентностной реконструкции». К скрытым компетенциям отнесены готовность использовать служебное положение в целях личного обогащения, способность включаться в фальсеоконвенции, манипулировать коммуникантами, заводить полезные знакомства и извлекать из них пользу (в терминологии П. Бурдье – создавать и использовать социальный капитал), умение и готовность пользоваться пробелами и противоречиями в законодательстве. В ходе исследования обнаружено, что эти компетенции реальны и актуальны для всех уровней и социальных субъектов, составляющих систему высшего образования.

В статье исследуется динамика процесса географического осознания Сибири, в ключе формирования представления о Сибири как географической и культурной общности. При этом приводятся, в частности, вполне легендарные свидетельства иностранных путешественников, которые практически до конца XVII века получали о ней довольно случайные сведения от русских купцов, а также данные сибирских летописей. На основе представления об империи как политическом устройстве, господствовавшем в последние 2500 лет истории человечества, рассматриваются культурно-политические факторы, определившие целостность представления о Сибири как о специфическом мегарегионе. Специально анализируется вопрос о характере освоения Сибири в плане типа соответствующей колонизации. Делается вывод о том, что для населения Сибири, несмотря на то, что она использовалась и даже прославилась в качестве места ссылки, не характерно сознание колониальной территории. Уже с конца XVIII века формируется представление о сибиряках как особой группе русского населения.

В интервью речь идет о современной реформе образования в РФ. О ее недостатках и том, как должно быть организовано современное дошкольное, школьное и высшее образование, учитывающее специфику возраста и неоднозначности культурных особенностей различных социальных групп и отдельных людей. Обсуждается проблема разработки содержания образования и воспитания, что является очень серьезной задачей в условиях новой информационной среды. Говорится о необходимости уйти от фискальных целей и ставить задачу не сэкономить, а добиться высокого качества образования. Отдельно обсуждается ситуация со стандартами, особенно в высшем образовании, и делается важный вывод о том, что стандарт прописывается в компетенциях, а проверяется в знаниях, и именно это определяет расхождение между возможностями, которые предоставляют хорошо разработанные стандарты, и реальной ситуацией. Анализируется положение дел в высшем образовании, связанном с Болонским процессом, из которого взяли только двухуровневую систему образования, а все остальное, сам дух Болонского процесса, выкинули и забыли, включая хорошее финансирование и развитие национальных систем образования.