Идеи и Идеалы

Тема способностей постоянно находилась в поле зрения Ницше, трансформации значения этого слова во многом определяют глубину его мифопоэтического дискурса. Противопоставление эстетической способности, которая реализуется в дионисийском дифирамбе и аполлоновском сновидении, и способности рассуждать логически является основой ницшевского анализа основных тенденций развития культуры Древней Греции. Немецкий мыслитель связывал гармонизацию жизни с процессом стягивания всех способностей к одному центру, к одной кардинальной способности. Но гармонизация человеческой жизни требует не только ее углубления, но и расширения за пределы сферы индивидуального существования. Это углубление и расширение жизни должно быть связано с текущим положением вещей, с тем, что достижимо здесь и теперь. Отсюда интерес Ницше к проблеме исторического опыта, разграничения исторического и неисторического. Свободный ум – это, прежде всего, способность к разносторонности и цельности, широте и полноте. Мыслитель постоянно указывает на надиндивидуальный характер способностей, в его исторических экскурсах субъектом способностей выступает человечество. Тематизация способностей Ницше демонстрирует несовместимость его творчества с индивидуалистическим мировоззрением. В определенном смысле «философия» Ницше есть концептуально выверенная стратегия применения метафоры способности в целях обозначения предельных оснований творческой жизни

Платон понимает природу человека в трех различных планах: как ретроспективное описание достигнутого в прошлом и утраченного состояния человека; как цель его совершенствования, приобретение эмпирическим человеком полноты его эйдоса, т.е. слияние реального и эйдетического человека; как массовые, стереотипные, неправильные варианты соединения души и тела. Для философской антропологии Платона существенен тезис об экзистенциальной недостаточной человека. Проблема экзистенциальной недостаточности человека обсуждается Платоном вместе с проблемой целостности человеческого существа и включает конститутивные и регулятивные суждения. Соотношения сакрального и профанного, душевного и соматического были главными темами в антропологии Платона. Она носит характер радикальной пневматологии. Человек – это его душа. Душа определяет иерархию антропологического состава; душа меняет состояния тела, а состояние тела оказывается показателем состояния души. В рамках этой традиции соматическое лишено субъектности.

Пневматология развивается философом в рамках эссенциалистской и волюнтаристской традиций. Первая предполагает, что правильная иерархия души и тела предзадана самим порядком мироздания. «Начала» души, т.е. психофизиологические задатки, созданы таковыми, чтобы реализовать цепь управления и подчинения интеллект–воля–чувства. Эта цепь будет реализована, если задатки достигнут предела своего совершенствования – состояния добродетели. Иерархия «начал» души устанавливается вместе с достижением ими добродетели, а добродетель удостоверяется признанием приоритета мышления.

В волюнтаристской традиции сущность человека также представлена душой, но душа определена не интеллектом, а волей. В этой линии платоновских рассуждений интеллект оказывается факультативным фактором действия. Знание добра вовсе не означает выбор его как ориентира поведения. Это означает, что существует не только заблуждающаяся, но и порочная (злая) воля. Мыслитель субстанционализировал зло: оно не недостаток добра, а нечто, существующее самостоятельно. Зло связано с душой. Зло в человеческой душе есть подобие космической ситуации. Для философа очевидно, что эгоизм соединим с рациональной организацией сознания.

Опознание добра и зла создает эффект псевдорационального поведения. Инструменты сознания используются для имитации добродетели при сохранении невоздержанности желаний, а добро не связано с высокоразвитым интеллектом. Для опознания добра не нужны ни интеллект, ни добродетель, достаточно интуиции и жизненного опыта

В статье исследуются онтологические основания негативности. Показывается диалектическая связь небытия и негативности. Негативность понимается как бытие небытия, как особый процесс, раскрывающийся в глубинных основаниях деструкции и изменения мира. Отмечается проблематичность и неоднозначность интерпретации категории небытия в истории философии. Обосновывается тезис, что определения небытия, содержащиеся в его трактовках в различных философских направлениях, в конечном итоге позволяют описать негативность через совокупность характеристик проявляющегося небытия. Раскрываются натурфилософский и антропологический подходы к интерпретации негативности. Натурфилософский подход говорит о том, что вся природа сопричастна негативности, способна диалектически отменять себя: отрицать, уничтожать одни свои состояния ради наступления других. Он предполагает, что небытие существует либо в форме субстанции, либо в форме процесса, которому подвержено все бытийствующее. Антропологическая же точка зрения предполагает, что вне и помимо человека негативности нет, так как при видимых изменениях природы она на самом деле всегда остается примерно той же самой. Природный объект или воспроизводит свое бытие, или прекращает быть собой совсем. Он не имеет качественных изменений и переходных состояний без вмешательства человека, потому что природа не знает небытия, которое бы влияло на нее. В природе есть лишь ничто, конкретное отсутствие, но не небытие в широком смысле этого слова.

Результатом исследования становится критика натурфилософской концепции негативности и обоснование антропологической концепции негативности. Негативность не может возникнуть в мире, который не обладает рефлексией. Рефлексия осуществляется только человеком. Основным носителем негативности как таковой выступает человек, который способен осознавать свою смертность, конечность