Содержание
От редактора
География рациональности
О «Географии рациональности»
Смирнов А.В., Герасимова И.А.Субъект, пространство, время: как читать древнекитайский текст
Крушинский А.А.
Эпохальное открытие феномена нелинейной организованности древнекитайского текста замечательным ленинградским китаеведом-философом В.С. Спириным(1929–2002) радикально раздвинуло горизонты нашего восприятия письменного наследия Древнего Китая. Намечен путь к преодолению предрассудка о линейном прочтении древнекитайской классики как якобы единственно допустимом. Вместе с тем спиринское открытие многомерности древнекитайского текста серьезно проблематизирует понятие субъекта в контексте древнекитайского дискурса. Ведь разрыв с линейной упорядоченностью текста равносилен разрушению единства речевой интенции и отвечающей ему субъектности говорящего, конституируемого своим говорением. Соответственно, фигура рассказывающего историю повествователя должна либо исчезнуть, оставив после себя пустоту бессубъектности, либо уступить место совершенно иной субъектности. В предлагаемой статье ставится вопрос о природе и характере этой принципиально отличной от фигуры рассказчика субъектности. Показывается, что синхроническая целостность многомерного образа (сян象), отличающая китайское иероглифическое письмо, обладает своей собственной темпоральностью. Это позволяет ей быть альтернативой диахроническому единству нарратива. Утверждается, что cовремененность образа-сян распространяется и на гештальтную многомерность гексаграммной графики, наделяя последнюю отвечающей ей многомерной же темпоральной структурой. Именно гексаграммное время (гуаши卦時) берет на себя функции нарратива по темпоральному объединению прошлого и будущего. Этим обеспечиваются необходимые предпосылки для возникновения особого рода субъектности. Гексаграммное время-гуаши задается графической структурой гексаграммы. Это наиболее общая характеристика смысла той или иной гексаграммы как эпохи, предоставляющей пространство для игры между эпохой и индивидом. В результате мы имеем игру, конституирующую игровую субъектность, складывающуюся из игрового взаимодействия индивида и оппонирующего ему гексаграммного времени. Утверждается, что именно подчиненность линии дискурса ходу игры подчас заставляет ее петлять. Тогда выстраивающийся вдоль этой линии текст требует от своего читателя «попятного чтения».
История философии не как философия: как читать древнекитайский текст
Рыков С.Ю.
Данная статья представляет философско-методологическую реплику на доклад Крушинского А.А. «Субъект, пространство, время: как читать древнекитайский текст» на Круглом столе по проекту «География рациональности». В ней дается альтернативный ответ на причины появления в отечественном китаеведении переводов и исследований неудовлетворительного качества. А.А. Крушинский связывает это с тем, что переводчики не учитывают специфику прочтения древнекитайского текста. При таком прочтении игнорируется методологическая теория В.С. Спирина, согласно которой древнекитайские тексты раскрывают дополнительное содержание, если читать их нелинейно. В данной статье высказывается тезис, что это происходит не из-за игнорирования частных методологических достижений В.С. Спирина, а из-за общеметодологических установок авторов, пишущих о древнекитайской философии. С этим может сочетаться недостаточное знание особенностей грамматики и лексики древнекитайского языка.
В статье выделяются три типа общеметодологических установок: «софистическая» (когда историко-философский материал используется для самореализации автора), «философская» (когда историко-философский материал используется при решении той или иной философской проблемы) и «историко-философская» (когда описание историко-философского материала является самоцелью). Показываются различия между ними, влияющие на стиль и методологию написания научного текста. Выделяются общие регулятивные принципы историко-философского отношения к историко-философскому материалу: аккуратность при модернизации, актуализации и компаративном сопоставлении; умеренность в универсализациях и авторских интерпретациях; различение «субъектов» историко-философского материала (автора/ов, текста, традиции); внимание к противоречиям и неопределенностям в историко-философском материале; понимание, что историко-философская истинность – это «допустимость». Делается вывод, что проблемы с переводами и исследованиями неудовлетворительного качества возникают в основном тогда, когда автор сознательно или бессознательно путает в своем тексте эти общеметодологические установки и тем вводит в заблуждение читателей. Сознательную путаницу можно отсеять с помощью средств научного рецензирования, но не предотвратить окончательно. Бессознательную путаницу можно надеяться уменьшить повышением уровня образованности авторов, на что, в частности, и нацелена данная статья.
Мысль и ее «одеяния»
Герасимова И.А.
В статье развивается методологическая концепция, основу которой составляют принципы философии сложности. Автор считает, что обсуждение проблем рациональности в пространстве многообразия культур будет бесперспективным, если не учитывать когнитивные и социокультурные аспекты смыслопорождения. Автор обращает внимание на коммуникационный характер смыслообразования, который усиливается в условиях глобализации. Такие формы организации коллективного мышления, как междисциплинарный и трансдициплинарный диалог, распространились и на философское сообщество. Отличительной чертой историко-философского исследования остается особая внимательность к текстовым артефактам, но в понимании истории познания и этнических менталитетов должны внести свою лепту и современные методологии.
Автор предлагает методологическую модель смыслопорождения, основу которой составляет координатная сетка осей. В качестве несущих конструкций автор вводит оси: сознательное-бессознательное, явное-неявное (скрытое), внешнее-внутреннее, линейное-нелинейное, порядок-хаос, простое-сложное, рефлективное-дорефлексивное, дискретное-континуальное. Генезис этнокультурных ментальностей происходил в уникальных природных, культурно-исторических и языковых условиях. Как следствие, культуры могут различаться типами восприятия пространственно-временных отношений, что отражено в многообразии моделей пространства-времени. Проблема сопряжения личного, природного и социального темпомиров поставлена А.А. Крушинским, который представил гексаграммную модель времени как игру игрока-личности и игрока-социума.
В сложном процессе смыслообразования выделен осознанный слой языка и речи, полуосознанный слой образов, бессознательный слой состояний и дорефлексивного понимания. В ходе глобальной когнитивной эволюции происходили революционные повороты в сторону развития осознанной речи из недр бессознательного. При этом разные культуры имели свои траектории развития рациональности, вырабатывая специфические языки и ментальные модели. Идеографический язык типа китайского стимулировал развитие пространственно-образного мышления на основе визуальных алгоритмов. В алфавитных языках индоевропейского типа линейность речь составляет лишь внешний план выражения, тогда как нелинейная пространственность (геометрический стиль) смыслообразования работает во внутренних измерениях.
Обсуждая ноуменальные источники смыслообразования, автор обращается к осмыслению природы мысли в духовных философиях и современных когнитивных исследованиях. Научные исследования глубинных, дорефлексивных слоев понимания в общей структуре и динамике смыслообразования могут внести новое измерение в дискуссии по «географии рациональности». В глобальном мире при взаимодействии уникальных культур формируются новые гармоники общепланетарного сознания.
Проблемы науки и образования
Время карнавала: российские высшая школа и наука в эпоху постмодерна
Ореховский П.А., Разумов В.И.
С конца XX в. и по настоящее время общество претерпевает глубокие системные изменения, что сопровождается кризисными явлениями. Но кризис по-разному затрагивает общество в целом и науку и образование, как его компоненты. Какие надежды общества целесообразно связывать с наукой и образованием, а какие нет? Сообщества интеллектуалов – университеты – проходят в своем становлении следующие этапы: классический, модерн, постмодерн. Постмодерн привносит в университеты и научные организации установки на полицентризм, фрагментацию, деконструкцию, стилизацию, коллаж, моделирование и симулякры, сериацию. Если классическое и модернистское представление об интеллектуалах и университете предполагало, что их деятельность нацелена на производство нового знания и нового человека, то постмодернистская трансформация существенно поменяла академические сообщества и их среду. Для того, чтобы глубже понять суть происшедшего, авторы обращаются к феномену карнавала в трактовке М.М. Бахтина. Важнейший признак карнавала – все не то, чем кажется. От софистов античности интеллектуальная деятельность становится оплачиваемой услугой. Уместно ли утверждение, что в современном университете преподавание становится формой духовной проституции? Да, уместно при условии, что карнавальность происходящего в российском вузе XXI в. определяется сменой ролей, приоритетов деятельности преподавателей, студентов, вспомогательного персонала. Выраженность и специфичность карнавала в конкретном вузе зависят от особенностей решения о предназначении университета: выдача (продажа) диплома государственного образца, производство знаний и/или подготовка квалифицированных специалистов. Серьезным внешним фактором, снижающим авторитет преподавателей и ученых, выступает усиление тенденций к относительно автономному от науки развитию технологий и техники, что ярко выражается в феномене «революции интерфейсов». Меняется и социум, превращаясь в «общество спектакля», где в развитии науки, театра и профессионального спорта появляется все больше сходных характеристик. Кризис в науке и в образовании был всегда, особенностью постмодерна является экзистенциальная проблема интеллектуалов, приводящая многих из них к исходу из стен университетов и научных институтов.
Философия: традиции и современность
Формы мировоззрения и специфика философии
Круглова И.Н., Романова Е.В.
В статье поставлена проблема константности философии, науки, искусства, религии и политики как форм мировоззрения. Данные формы мировоззрения определяют состояние сознания, характерного для «осевого времени». В связи с этим решаются две задачи. Первая: прослеживается генезис форм мировоззрения в немецкой классической мысли. Необходимость существующих форм мышления задана в контексте обоснования идеи историчности абсолютного в концепциях Гегеля и Шеллинга. Вторая задача: ставится вопрос о специфике философии в постмифологическом сознании. Сравниваются классический и неклассический подходы к решению проблемы. За основу неклассического решения берется концепция А. Бадью, изложенная им в «Манифесте философии». Делаются следующие выводы: «любовь», обозначенную Бадью в качестве «родовой процедуры» и условия для возникновения философии, предложено понимать как религиозный опыт постижения истины. Только в таком случае топология форм мировоззрения получает законченный и целостный вид. В современных теориях предметность философского знания размывается и теряется. Несмотря на это, философии неизменно отводится роль способа осмысления своего времени. Отменяются претензии философии на универсальную содержательность истины. На основании анализа концепции А. Бадью специфика философии определяется ее особой миссией. Она создает оперативное пространство для определенной конфигурации науки, искусства, религии и политики. Каждая историческая эпоха имеет именно ту конфигурацию, которая способна на данный момент осуществить доступ к событию истины. Предложено определить данную концепцию как «операциональную» по отношению к природе философского знания. Философия как рефлексивная способность задействует оперативное время нашего сознания. Оперативное время конституирует субъективность как самоприсутствие сознания. Философия разрушает мифо-ритуальную схему единства сознания и задает духовный топос, в котором человек живет после выхода из Мифа.
Апофатика Плотина
Филин Д.А.
Целью статьи является анализ содержания отрицательного богословия Плотина. Проблема предела человеческого познания всегда была актуальной в истории человеческой мысли. В платонизме таким пределом выступала абсолютная реальность. Апофатический аспект же был завершающим шагом ее познания. Основатель неоплатонизма систематизировал учение Платона об ипостасях бытия и тем самым окончательно перенес центр философских рассуждений в сферу Первоединого. Его апофатика, таким образом, является более последовательной, чем апофатика Платона. Рассуждая о Едином, Плотин как бы синтезирует определенные особенности отрицательного богословия двух его величайших предшественников – Аристотеля и Платона. Можно сказать, что отрицательное богословие Плотина «растворилось» в описании мистических слияний с Единым первоначалом бытия. Однако для философа в определенном контексте важны не только интуитивный, но и логический аспекты Его познания. Философия Плотина является путем антиномий, путем сверх-и-не-предикативных апофатических дерзаний. Первоединство в его философии неопределенно и бесформенно, ведь Единое порождает все вещи, но в них не нуждается. Последние случайны Ему. В их случайности недостаток блага, чего никак нельзя сказать о самом Едином. Оно не есть нечто качественное или количественное, в покое или движении, в каком-либо месте или в каком-либо времени находящееся. Оно не Ум и не Душа. Таким образом, Единое по Плотину – это энергия, не имеющая сущности. Ибо Оно творит, будучи трансцендентно всему сущему. При этом на первом месте у Плотина собственный опыт экстатических восхождений к запредельному пределу всего сущего. Пребывание в Нем для мыслителя – это счастье души, жизнь богов и богоподобных счастливых мужей, «бегство от единого к Единому». Апофатика же для Плотина – это, по сути, первый шаг, уводящий от этого опыта в сторону случайности мысли. Однако у основателя неоплатонизма мысль и мистическая жизнь настолько тесно взаимосвязаны, что разделить их практически невозможно – они суть единое бытийственное целое.
Ректорство Мартина Хайдеггера: историко-философский анализ
Митлянская М.Б.
Идея реорганизации немецкого университета нашла отражение в переписке молодого Мартина Хайдеггера с его товарищем Карлом Ясперсом. Выдающиеся мыслители критически анализируют вклад современников и представителей предыдущего поколения ученых и философов. Амбициозные и уверенные в своих способностях, они вынашивают план важнейшей, как им представлялось, миссии: возрождение духа подлинной философии в стенах германских университетов. В их переписке в 1920-е годы неоднократно подчеркивается, что столь высокая цель потребует сокращения профессоров философии и «чистки» университетов от процветающей посредственности. Несмотря на духовные устремления, эти философы осознавали необходимость карьерного роста. Без должного положения было невозможно произвести хоть какие-либо изменения в действующей системе немецкого высшего образования и академической философии. Автор статьи полагает, что размышления Хайдеггера, изложенных в переписке с Ясперсом, повлияли на решение принять должность ректора Фрайбургского университета, которое сыграло роковую роль в его биографии. Период исполнения обязанностей ректора Мартином Хайдеггером охватывают так называемые «Чёрные Тетради». Автор статьи отходит от широко употребляемого биографического подхода в пользу историко-философского анализа отрывков этого периода творческой биографии философа. Основная задача работы – выявление базовых категорий бытийно-исторической концепции М. Хайдеггера, проявившихся в критике академической университетской философии германских университетов начала XX в. Философия бытийной истории впервые затрагивается в вышеупомянутых «Чёрных Тетрадях». В сочинениях «Beiträge zur Philosophie»,«Das Ereignis», «Die Geschichte des Seyns», к которым обращается автор статьи, раскрывается основная часть бытийно-исторической концепции. Ведущий метод исследования – историко-философский, определяющий взаимосвязь фундаментальных онтологических интуиций германского мастера и его анализа фактичности, в частности критики немецкой университетской философии. В рамках настоящей статьи историко-философский метод включает в себя герменевтический, необходимый при работе со специфическим языком трудов Хайдеггера, требующим тщательной интерпретации.
Проблемы биоэтики
Философские и биомедицинские основания персонализированной медицины
Хмелевская С.А., Очередько Е.С.
Предметом исследования являются философские (онтологические, гносеологические, философско-антропологические и социально-философские) основания персонализированной медицины. Ее биомедицинскими основаниями выступают методы лечения и профилактики заболеваний, основанные на индивидуальных особенностях пациента. Выявлен превентивный характер персонализированной медицины: предотвращение заболевания пациента на основе определенных диагностических методик и с помощью системы профилактических мер. Отмечена ее направленность на повышение эффективности лечения для конкретного пациента. Значение персонализированной медицины в том, что она позволяет весьма точно определять причины возникновения конкретного заболевания, или оценивать предрасположенность человека к тем или иным заболеваниям, применять профилактические меры для минимизации рисков возникновения заболеваний; использовать персонализированные методы лечения и коррекции состояний конкретного пациента, а также биомаркеры для мониторинга эффективности лечения.
Философские основания персонализированной медицины, с одной стороны, опираются на определенные философские установки, относимые к медицине вообще, а с другой – отражают специфические черты, детерминированные новыми технологиями, которыми владеет современная медицина. В частности, в статье указывается на изменение понятия персонализации в связи с раскрытием его содержания на геномном уровне. Авторы подчеркивают, что персонализированная медицина поднимает целый ряд новых проблем философского характера: подход к человеку как совокупности данных о его телесности, возможное усиление социального неравенства из-за отсутствия общей доступности пользования результатами персонализированной медицины и пр. В статье обосновывается идея, что совершенствование и удешевление технологий секвенирования помогут сделать новые методы лечения заболеваний более доступными широким слоям населения. Дальнейшая же персонализация медицины произойдет за счет получения всё большего количества объективной информации о пациенте, увеличения количества подгрупп в типологизации пациентов, предложения им вариативных методов лечения, а также за счет растущей вовлеченности пациента в процессы лечения, основанной на лучшем понимании его «экзистенциальной аналитики присутствия».
Проблемы медицинского нарратива
Барбашина Э.В.
Актуальность анализа медицинского нарратива обусловлена его широким распространением в последние десятилетия, вызванном гуманизацией и индивидуализацией медицины. Как показала содержательная реконструкция текстов, многие идеи, ставшие основанием «нарративного поворота» в целом и медицинского нарратива в частности, были проработаны в трудах немецких романтиков Ф. Шлейермахера и В. Дильтея. Сравнительный содержательный анализ текстов показывает, что «субъективное понимание» (Ф. Шлейермахер), «внутренний опыт» и приемы описательной психологии (В. Дильтей) являются обязательными составными частями нарративного анализа. «Нарративный поворот» в социогуманитарном познании стал возможен только после того, как в различных направлениях континентальной философии ХХ в. были проработаны вопросы подлинного существования человека и способы понимания его индивидуальности.
Растущая популярность нарративного подхода в области медицины объясняется тем, что он соответствует теоретическим, методологическим и практическим изменениям, которые произошли в медицине. Это отказ от приоритета биомедицинской модели понимания здоровья, принципа патернализма, объективирования пациента и болезни. Большую роль в его распространении сыграли изменения в структуре заболеваний. Однако, как показал анализ содержательных особенностей и методологических оснований медицинского нарратива, не следует абсолютизировать его возможности в решении проблем индивидуации пациента, сохранении его идентичности и в конечном итоге в оптимизации процесса лечения.
Реалии и перспективы гуманизации знания в контексте развития биотехнологий
Ильюшенко Н.С.
В статье описываются трансформации, спровоцированные переходом от политики и экономики к биополитике и биоэкономике. Фиксируется влияние данных перемен на развитие современного научного знания (коммерциализация науки, «товаризация» результатов научного поиска, дегуманизация знания в целом). Обозначается амбивалентность следствий, вызванных современными трендами производства и использования научного знания. В качестве ключевых этически значимых «точек напряжения» называются: противоречие между ценой и ценностью человеческого тела и жизнью индивида как таковой; противоречия, связанные с отношением к человеческим и нечеловеческим сущностям. Возможности позитивного ответа на новые вызовы развития науки и применения ее результатов связываются с гуманизацией научного знания. Гуманизация при этом трактуется как усиление аксиологических и этических составляющих современной науки, преодоление технократического и узкопрофессионального стиля мышления ученых и специалистов. Устанавливается смысловое различие между категориями «гуманизация» и «гуманитаризация». Дается оценка существующих затруднений в решении задачи гуманизации научного знания с позиций классического гуманизма. Приводится обзор концепций, опирающихся на критику традиционного гуманизма и позволяющих выработать этические ответы на современные вызовы в области практик использования знания в условиях биокапитализма и нарастающего прогресса в области биотехнологического развития. Анализируются подходы, исходящие из различных стратегий отношения к наследию классического гуманизма. Рассмотрены концепции, опирающиеся как на отрицание, так и на сохранение ключевого пафоса классического гуманизма и его установок, а также подходы, ориентирующиеся на выведение «нового» гуманизма из теистических либо секулярных оснований. В результате анализу подвергаются теистические и нетеистические версии «обновленного» гуманизма, постгуманизм и трансгуманизм. Описывается сущностное различие между постгуманистической и трансгуманистической ориентацией. Делается вывод о перспективах использования данных подходов для решения задачи гуманизации научного знания.
Формирование субъектной позиции у пациента через практики его включения в этическую экспертизу медицинских случаев
Синюкова Н.А.
Развитие новых биомедицинских технологий способствовало размытию границ между нормой и патологией человека. Обнаружился разрыв в представлениях о норме и патологии, болезни и лечении, принятых в научных сообществах. В рамках складывающейся гуманистической научной парадигмы разрабатываются принципы субъект-ориентированного подхода к больному, направленного на поддержание контроля пациента над процессом выздоровления, на развитие его субъектной позиции, предполагающей его активное и ответственное участие в лечебном процессе, в принятии медицинских решений. Выстраивание рассматриваемого подхода в медицинских учреждениях связано с развитием новых институтов и практик.
Показано, что процессуальная модель института этической экспертизы медицинских случаев направлена на реализацию субъект-ориентированного подхода в клинической практике. При этом пациент как участник этической экспертизы приобретает опыт рефлексивного осмысления и, таким образом, обретает возможность и способность быть вовлеченным в процесс управления лечением на новой основе. В статье приводятся некоторые результаты проведенного автором исследования процессуальной модели практики этической экспертизы в медицинских учреждениях Германии в контексте описания основных разрывов и проблем, связанных с реализацией субъект-ориентированного подхода. Исследование проводилось с использованием методов полуформализованного интервью, содержательного анализа методической и научной литературы. Как показало исследование, основные проблемы реализации субъект-ориентированного подхода в контексте этической экспертизы связаны с тенденциями бюрократизации и коммерциализацией данной практики в условиях больницы. Поднимается вопрос разработки соответствующего языка, обеспечивающего равноправное участие субъектов экспертизы. Перспективы гуманизации данной практики, как утверждается в статье, связаны с включением в нее представителей сообществ и групп самопомощи больных.
Проблемы национального дискурса
Переосмысление географии: “индийская диаспора” в ее истории
Сенгупта А.
Диаспоры приобрели особое значение в качестве хорошей основы для осознания и переосмысления географических реалий, миграций людей, этнических и соседских связей, которые в настоящее время размываются под влиянием глобализации. В данной статье рассматривается вопрос о том, как изучение и выявление диаспор переориентируют традиционную картографию на включение в пространственные конфигурации исторически известных торговых сетей, которые часто ускользают от внимания ученых и политиков, работающих с концепциями отдельных наций. Такие сети позволяют выявить массовые движения, которые предшествуют эпохе глобализации, и создают возможность для укрепления сотрудничества между регионами. Все эти вопросы вступают в игру, когда мы рассматриваем то, что идентифицируется как «индийская диаспора» в Центральной Азии, автоматически предлагая думать о них как о стабильных ограниченных сообществах или трансцендентных однородных группах. Это создает возможности для переосмысления пространственных и временных категорий. Предметом изучения становятся не только нация и ее границы, но и такие категории, как регионы и меньшие территории. Связи с регионами на севере и западе Индии восходят к древности. С политической точки зрения многие из этих мест теперь недоступны для Индии, что выдвигает на первый план необходимость установления связей с ее ближайшими соседями в качестве предпосылки ее включения в более широкий регион.
Есть ли шанс появления европейской нации в современной Европе?
Юдина Т.А.
Целью данной статьи является рассмотрение вопроса о возможности появления европейской нации в современной Европе, формировании общей европейской идентичности. ЕС состоит из стран-членов Евросоюза, в каждой из которых национальная идентичность является давно устоявшимся понятием. В статье рассматривается соотношение национальной идентичности и общей европейской идентичности, а также вопрос возможности трансформации, дополнения или замены одной на другую. ЕС – это новая форма политического устройства общества, которая обладает наднациональными, транснациональными и межгосударственными характеристиками, которая может способствовать развитию разных форм идентичностей и принадлежности. Задачей данной статьи является рассмотрение политики признания в качестве отправной точки исследования европейской национальной идентичности. Проводимая в Европе политика идентичности не обязательно ведет к победе национальной идентичности над общеевропейской. Граждане этих стран обладают набором различных идентичностей, и процесс евроинтеграции облегчает процесс сосуществования разных типов идентичности и снижает накал конкурентной борьбы двух видов идентичностей: национальной и общеевропейской. Автор анализирует изменения, происходящие в современном европейском обществе, и причины, влияющие на развитие событий. Эти вопросы касаются глубоких переживаний и убеждений населения этих стран, поэтому рассмотрению данных вопросов необходимо уделить пристальное внимание. Автор предлагает проанализировать этот вопрос изнутри, опираясь на исследования самих европейцев. Для анализа привлекается материал Центра европейских исследований ARENA и труды его руководителя Джона Эрика Фоссума, профессора университета Осло и других исследователей данного вопроса. Автор рассматривает объем понятия национальной идентичности на современном этапе, его характеристики и его изменение. Сравнительный анализ помогает определить характеристики общей европейской идентичности и перспективы её формирования. В статье идет обсуждение четырех типов сценария, каждый из которых содержит определенную структуру институтов и способ признания идентичности. Все это помогает разобраться в происходящих процессах и перспективах развития политики идентичности в ЕС. Все эти сценарии в той или иной степени характеризуют состояние дел в современной Европе.