Идеи и Идеалы

Главной особенностью государственной научно-технологической политики в современной России является ее гипертрофированный формализм – оторванность от реальных проблем страны и самой науки, от содержательных задач, подменяемых нормативами. Такая политика отвлекает науку от производства знаний, компетенций и технологий, ориентирует ее на производство отчетных показателей. Совершенно необходима переориентация научно-технологической политики с производства показателей на решение реальных проблем страны, связанных прежде всего с преодолением технологического отставания за счет модернизации существующих и создания новых отраслей и производств, а также с созданием инновационной системы. Необходимы и глубокие преобразования в самой науке, прежде всего в ее несовременной дисциплинарной и должностной структуре, а также в модели научной организации и национальной научной системы в целом. Требуется радикальное изменение отношения к национальному языку науки, утрата которого опасна потерей и высшего образования на русском языке.

В статье описывается кризис, переживаемый системой образования в ходе развития цифровой экономики. Основная предпосылка кризиса связана со следующим парадоксом: хотя основой современной экономики является накопление, обработка и распространение знаний, в обществе складывается фрагментарное восприятие знания как такового. Актуальность этого кризиса особенно заметна на фоне разворачивающейся пандемии, обострившей многие серьезные проблемы в академической организации как в России, так и в зарубежных странах. Роль экспертного знания в обществе также все более интенсивно оспаривается, а высшее образование переживает коммерциализацию, масштабы которой приводят к замещению научного знания функциональным набором навыков, все более активно превращая высшее образование в предмет престижного потребления.  Этот кризис в образовании дополняется (и усиливается) кризисом науки как источника авторитета в эпоху постмодерна. В частности, распространение социальных сетей в цифровой экономике ведет к кризису рационального дискурса в обществе, поскольку индивиды формируют закрытые сообщества, основанные не только на свободной дискуссии, но также на общих ошибках, конспирологических теориях и эзотерических, контр-научных, формах знания. Цель статьи заключается в том, чтобы выделить наиболее важные черты образовательного кризиса, а также обозначить его специфику применительно к российскому контексту. В России тенденции, характерные для развитых стран, обнаруживаются в концентрированном, даже гипертрофированном виде, в особенности речь идет о товаризации высшего образования и упадке общественного авторитета науки. Основной вывод статьи заключается в том, что, хотя кризис образования в России носит во многом более тяжелый характер, чем в развитых странах, сохраняются возможности его преодоления, причем не только внутри академической системы в целом, но и за счет широкого спектра низовых инициатив, связанных с продвижением научных знаний на массовую аудиторию, охватывающую широкие слои общества.

Данная работа – ответ на критические замечания коллег, высказавшихся в ходе дискуссии вокруг статьи «Время карнавала: российские высшая школа и наука в эпоху постмодерна». В дискуссии приняло участие 12 авторов. Рассмотрены мнения диспутантов по проблемам, поднятым в указанной статье, послужившей «затравкой» интересной и плодотворной дискуссии. На статью поступило десять различных отзывов, включающих как согласие с частью тезисов, так и возражения, и альтернативные предложения. В работах представлена широкая научная география от Абакана до Москвы. Анализ этих работ позволяет сделать вывод о том, что предпринимаемые Правительством РФ реформы науки и образования вызывают у специалистов серьезную тревогу. Обращает на себя внимание то, что все участники так или иначе выражают неудовлетворенность сложившимся положением дел, но при этом выявился большой разброс в представлениях о том, какая стратегия развития науки и образования требуется современной России. Отмечено, что авторами представлены очень разные позиции по отношению к постмодернизму и его роли в изменениях в науке и в образовании. В работе предпринята попытка характеристики оснований совпадения и различия позиций диспутантов и авторов исходной статьи.

Эта статья является третьей и последней в цикле, посвященном пoявлению в США новой политической элиты, элиты меньшинств. В предыдущих статьях был проанализирован механизм ее появления, а также ее идеология, цели, программа и ценности. Черное движение, как наиболее соорганизованное из всех протестных движений, входит в конечную фазу своего развития, занимаясь расстановкой своих предстaвителей в государственных органах власти, политических партиях и других социальных институтах. Женское движение в последнее время оказалось захваченным этническими движениями, в первую очередь черным, и превратилось в его передовой отряд. Данная статья описывает новые социальные лифты для продвижения представителей меньшинств в коридоры власти. Продвижение в высшие органы власти людей своей групповой идентичности – расы, пола, национальности – стало преобладающим критерием при подборе кадров. В ходе избирательной кампании 2020 г. сложился новый механизм продвижения меньшинств во все ветви власти. Он основан на многочисленных по форме и количеству нарушениях местного и федерального избирательного законодательства. Механизм давления меньшинств на избирательную систему США проанализирован на примере штата Джорджия и деятельности активистки Стейси Абрамс. Описана стратегия Абрамс по созданию сети общественных организаций, которые сосредоточены на одной миссии – изменить политическую окраску штата на выборах. Эти организации зачастую действовали в обход существующих законов, в результате чего Джорджия стала рекордсменом по количеству нарушений на выборах и поданных судебных исков. Показывается, что борьба Абрамс с избирательными законами в судах своего штата основывается на политическом мифе о подавлении голосов избирателей из меньшинств (voter suppression). Автор выделяет ряд общих характеристик новой элиты. Элита меньшинств не ищет социального примирения и преодоления расового конфликта, а наоборот, прикладывает усилия к разжиганию вражды, к привлечению государства на свою сторону и увеличению его роли в утверждении «социальной справедливости» через назначение расовых квот и ущемление прав тех социальных слоев, которые она назначила носителями систематического расизма в обществе. По мере увеличения размеров цветной элиты и усиления роли государства в регулировании расовых конфликтов происходит постепенное огосуда́рствление движения меньшинств. Оно перестает быть подлинным (grassroots) социальным движением и превращается в «искусственую травку» (astroturfing).

Статья посвящена анализу динамики лояльности национальных элит по отношению к центральной власти в позднем СССР. Анализируются условия перехода представителей советского партийно-государственного аппарата в ряды оппозиции. Исследование проводится на материале сопоставления контрастных случаев: советских элит Латвии и Казахстана в их взаимоотношении с союзным центром и местным населения. Данные случаи, несмотря на, казалось бы, очевидные культурные и исторические различия, сходны друг с другом по некоторым существенным социально-демографическим, экономическим и культурным параметрам, но демонстрируют различный уровень лояльности элит и населения по отношению к центру – относительно низкую в случае Латвии, относительно высокую – в случае Казахстана. 

Динамика лояльности латышской советской элиты (от относительно высокой к относительно низкой в конце 1980-х – начале 1990-х гг.) была обусловлена успехами протестного движения, в том числе, и в силовом противостоянии с его противниками («Дни баррикад» в январе 1991 г.). Широкую социальную поддержку протестного движения обеспечила антимиграционная идеологическая альтернатива официальной интернационалистской доктрине, обладающая высокой привлекательностью для самых разных социальных и этнических групп населения Латвии.

Относительно высокая степень лояльности национальных советских элит Казахстана союзному центру вплоть до распада СССР объясняется эффективным подавлением протестных выступлений в декабре 1986 г., что послужило поводом для инициированных Москвой чисток национального партийно-государственного аппарата республики. Относительно низкая поддержка протестного движения объясняется отсутствием объединяющей идеологической альтернативы, а также восприятием местным населением протестных акций, социальной базой которых была преимущественно студенческая молодежь, в логике бытовых территориально-этнических конфликтов.

Цель статьи – обращение к основаниям происхождения и формирования аксиологического содержания хронотопологической (пространственно-временной) структуры человеческой жизни. Объектом исследования выступают человек и культура рубежа XX–XXI вв. (от последней трети ХХ до первой четверти XXI в.). Теоретическое и методологическое основание объединяет в себе ряд подходов, характерных для социально-гуманитарных наук: культурцентристскую научную исследовательскую программу, направленную на понимание сложного предмета социально-гуманитарной проблематики и позволяющую раскрыть и описать его уникальные, индивидуально выраженные свойства; реляционистское понимание природы времени и пространства, согласно которому они существуют только во взаимной связи с сущим и, следовательно, в неразрывном единстве с человеком; диалектико-процессуальную модель, в рамках которой мироздание представляет собой целостный органичный эволюционирующий процесс, все структурные элементы которого диалектически взаимосвязаны; хронотопологическую теорию А.А. Ухтомского и М.М. Бахтина, утверждающую имманентное единство времени и пространства. Всё отмеченное позволяет в рамках представленного исследования интерпретировать пространство и время в качестве сложноструктурированной эволюционирующей многоуровневой хронотопологической организации, имманентной человеку. Человеческая жизнь предстает временно́й составляющей хронотопологической структуры, а пространственной осью последней выступают локус (место) человеческого бытия и окружающий человека мир. Ценностное содержание человеческих пространства и времени возникает и получает свое развитие согласно их реляционной природе, в силу их неразрывной диалектической взаимосвязи с человеческим существованием. Эволюция пространства и времени неотрывна от эволюции самого человека, является неотъемлемой компонентой его жизненного пути, который предстает как личностное, эстетическое и ценностное освоение, проживание и переживание окружающего мира, экзистенциально и этически определенная коммуникация с ним. Формируясь и эволюционируя вместе с человеком, время и пространство не только выступают акциденциями и модусами его бытия, но становятся его ценностно структурированным жизненным миром, взаимосвязанным с социальной и культурной сферами.

Профиль, содержащий персональные данные пользователя, представляет собой как личное, так и публичное пространство социальной сети. В связи с этим возникает проблема разграничения приватного и публичного в рамках данной виртуальной территории. В статье предпринимается попытка ответить на вопросы, где проходят границы приватности в пространстве социальной сети, и кто на самом деле является владельцем личной информации, размещенной в профиле. Обозначенная проблема рассматривается сквозь призму теории управления приватностью в коммуникации (Communication Privacy Management) Сандры Петронио – одной из популярных в зарубежной литературе в настоящее время теорий, применяемых для изучения приватности в онлайн-среде. При помощи понятийного аппарата данной теории на примере социальной сети «ВКонтакте» рассматриваются особенности управления приватностью на личной странице пользователя (в коммуникации «один-ко-многим»). Отмечается, что для социальных сетей характерны: присутствие администрации сети в качестве совладельца данных (отсутствие у пользователя возможности быть единственным владельцем своей личной информации); сложности с обсуждением правил владения информацией с другими участниками; наличие феноменов «онлайн-друзья» и «воображаемая аудитория», затрудняющих осознание пользователем состава своей реальной аудитории и проведение наиболее верных границ приватности. Также показано, что социальная сеть содержит лишь весьма условные коллективные границы приватности (если вообще можно говорить о какой-либо приватности в сети). Всё, что пользователь размещает в профиле социальной сети, выходит за пределы его личной границы приватности в зону коллективной собственности и мало поддается контролю. В дальнейших теоретических исследованиях процесса управления приватностью личных данных в профиле социальной сети следует критически рассмотреть понятие коллективной приватности в цифровом пространстве, а также определить права собственности первоначального владельца в случае, если информация становится общеизвестной.

Статья посвящена рассмотрению двух взаимосвязанных тем. Во-первых, оппозиции двух оснований социального действия, одно из которых названо автором «проектным разумом», а другое известно как «природа». Во-вторых, схеме эволюции, в которой последовательно возникали три типа реальностей: космическая, витальная (биологическая) и социальная. Дискурс проектного разума складывается в античной культуре в трудах Платона, а концепт природы – Аристотеля. Для первого характерно преобладание идей и схем, а также вера в возможность их реализации, для второго ‒ учет сложившейся реальности (природы) и опосредование социального действия знанием процессов природы. Отмечается, что новоевропейское понимание природы гибридное, оно соединяет в себе аристотелевский и платоновский подходы. Природа ‒ это и действие по природе, и проектное творение. Второе отличие ‒ новоевропейская природа понималась как «написанная на языке математики» и пропущенная через эксперимент. Однако начиная с XIX в. естественнонаучное понимание природы подвергается критике и дифференцируется: проводится демаркация между первой и второй природой, разными типами реальностей, природой и техникой. В рамках этого процесса в ходе объяснения происхождении жизни, человека и социума намечается схема эволюции трех типов реальностей. Сначала существует только космическая реальность, понимаемая как первая природа, потом становится витальная реальность и затем социальная (вторая природа). Вводится предположение, что следующий в эволюции тип реальности становится, с одной стороны, в результате развития и усложнения, с другой ‒ как следствие ряда случайных процессов. Обсуждаются условия взаимодействия процессов, принадлежащих разным типам реальности; в связи с этим вводятся понятия «ренегантных областей» и «материнской реальности». На основе намеченных различений и отношений предлагается объяснение пандемии и современного переходного процесса от модерна к посткультуре.

Цель этой дебютной статьи – дать краткий обзор ключевых зарубежных работ, преимущественно монографий, посвященных проблеме материи в трактате Contra Proclum Иоанна Филопона, и тем самым сделать соответствующую исследовательскую картину наглядной для русского читателя. Иоанн Филопон – один из последних греческих комментаторов Аристотеля, одновременно неоплатоник и христианин. В своем сочинении Contra Proclum (ок. 529 года н. э.) он переопределяет классическое понятие материи, отвергая универсальную бескачественную первоматерию неоплатоников. В начале статьи дается краткое историческое введение, необходимое для постановки проблемы. Затем осуществляется синтетический разбор нескольких релевантных указанной теме работ: отечественной статьи М.Н. Варламовой (2017) и зарубежных (немецких, английских, голландских, французских) монографий: Михаэля Вольфа (1971), Ричарда Сорабджи (1988), Кристиана Вильдберга (1988), Жанны де Грут (1991) Франса де Хааса (1997), Пантелиса Голициса (2008) и Паскаля Мюллер-Журдана (2011). Тем самым охватывается вся существующая история исследований вопроса о материи у Иоанна Филопона. Особое внимание автор отводит подробному описанию сложившихся научных дискуссий, связанных с этим вопросом: позициям исследователей, их подходам и перспективам.  При этом проблема филопоновской материи оказывается представленной в тесной связи со многими сопутствующими исследовательскими рубриками в истории позднеантичной философии (онтологический статус видового отличия, рецепция аристотелевского учения о категориях, размежевание александрийской и афинской неоплатонических традиций и т.д.). В заключении статьи подведен общий краткий итог, указаны наиболее важные дискуссии, связанные с темой материи у Филопона, и дана авторская оценка их актуального состоянию.

Эта статья написана как ответ на опубликованную ранее («Идеи и идеалы», 2018, № 3 (37), т. 1) статью С.Ю. Коломийцева «О нефальсифицируемых научных положениях и идеях». Автор, разделяя ряд положений указанной статьи, полемизирует с некоторыми ее позициями – в первую очередь с тезисом о том, что критерий фальсифицируемости неоправданно сужает сферу знания, идентифицируемого с его помощью как научное, и что существенный пласт знаний, не отвечающих критерию фальсифицируемости, может и должен признаваться научным. По мнению автора настоящей статьи, при применении данного критерия необходимо учитывать, что требуемая фальсифицируемость знания является потенциальной, т.е. фальсификация не обязательно должна быть реально доступна на данном этапе развития науки. Утверждается, что этот критерий предназначен для решения проблемы демаркации науки и знания, лежащего за ее пределами, и может быть менее эффективным в других, хотя и смежных, познавательных ситуациях. Автор считает, что квалификация концепции как вненаучной не означает ее однозначной неприемлемости или ошибочности, поскольку, с точки зрения современной гносеологической парадигмы, в других видах познания тоже может создаваться достоверное и полезное знание. В статье обсуждается тезис С.Ю. Коломийцева о том, что некоторые фундаментальные идеи (например, идея атома) при их выдвижении не могли быть реально фальсифицированными, но уже были научными. Обосновывается альтернативная оценка: эти идеи изначально были истинными, поскольку соответствовали объективной действительности, но при этом не были научными, поскольку не могли разрабатываться средствами научного познания. Утверждается, что реальность некоторого объекта не означает, что все суждения о нем автоматически попадают в разряд научных. Метафизика – тоже учение о действительности, хотя, как правило, более глубокой, чем непосредственно наблюдаемая реальность. Таким образом, аргументы, направленные на ограничение критерия фальсифицируемости, на самом деле могут быть отнесены к попыткам его расширения на круг задач, для решения которых он изначально не предназначался. Одним из нормативных направлений применения критерия фальсифицируемости является демаркация науки и околонаучного знания. Указывается, что признаком околонаучного знания является «встроенная» защита от фальсификации, характерные приемы которой показаны в статье.

В статье анализируется прагматическая концепция истины в аналитической философии. Акцентируются ее основные идеи: общность мыслей, практическая применимость. В работе представлены основные идеи представителей прагматической концепции истины: Дж. Остина, П. Грайса, П. Стросона. Прагматическая концепция истины является одной из основных в аналитической философии языка. Она характеризуется идеями практичности и востребованности знания, определяемостью истины человеком. В этой концепции истинной идеей является та, которая решает определенные вопросы, а ложной выступает практически неосуществимая идея. В работе доказывается гипотеза, что именно прагматическая концепция формирования истинного значения является наиболее приемлемой для его понимания и развития. Также утверждается, что стремление к единству мыслей и их практическая применимость являются главными и востребованными идеями в процессе формирования, понимания и употребления значения.Представлена идея о том, что прагматическая концепция истинного знания направлена на решение вопросов коммуникации, речевого общения, установления диалога между собеседниками. В отличие от нее корреспондентная и когерентная концепции истины характеризуются строгим соответствием понятия предмету, а также четким соотношением между собой понятий в предложении. В работе доказывается, что именно прагматическая концепция дает возможность для формирования, интерпретации и реализации значения в общении, предоставляя тем самым индивидуальную возможность для использования собственных идей и стремлений. Здесь нужно отметить, что корреспондентная либо когерентная концепции представляют модель, в которой выражен образец описания и характеристики материального мира. Таким образом, модель идеального языка, выражая строгую схему восприятия, интерпретации и понимания действительности, ограничивает человеку возможности для индивидуального понимания и реализации сформулированных идей. В статье рассматривается вопрос о несостоятельности корреспондентной и когерентной концепций истины, поскольку они не предоставляют возможности для рассуждений, для самостоятельного поиска истины каждым из нас и для развития речевого общения. Также утверждается, что именно идеи прагматической концепции истины –общность идей, стремление к передаче знаний друг другу, реализуемость идей –выступают основой коммуникации и являются главными в развитии речевого общения. В настоящем исследовании использованы герменевтический, аналитический и прагматический методы.

Исследование посвящено философскому осмыслению проблемы социокультурных истоков российской философии. Причиной наблюдаемого нами разнообразия современных подходов к феномену русской философии выступает прежде всего отсутствие единого методологического подхода. Разнонаправленность исследований феномена истоков русской философии также является следствием подверженности исследователей различным методологическим влияниям. В статье ставится задача обозначить ряд историко-философских, исторических, литературоведческих подходов к проблеме генезиса российского Просвещения XVIII столетия. Необходимо прояснить механизмы и процедуры рецепции западноевропейских идей и концептов социокультурным пространством России. На основе оригинального подхода к современным исследованиям процессов адаптации терминов естественного права прослежены тенденции реконструкции феномена Просвещения в России. Отмечено, что их разнообразие порождено состоянием социокультурного бэкграунда гуманитарных исследований. Выявлен ряд существенных особенностей процесса реконструкции становления идеологии Просвещения на русской почве, среди которых представление о том, что европейские понятия, концепты и теории усваиваются отечественной семиосферой в том виде, в котором они существовали в культуре Запада. Отмечена убежденность исследователей в том, что в России XVIII столетия уже была национальная философия. Выявлено отсутствие аналитического интереса к проблемам трансформации языка выражения политических явлений. В этом же ряду расположено и представление о том, что процесс рецепции просветительского наследия Запада имел революционную, а не эволюционную специфику, и был лишен культурных предпосылок.

 На материале исторических и историко-философских исследований рассматриваются возможности построения методологически цельной реконструкции, хронологически охватывающей весь период XVIII в. В основе методологии исследования лежит подход, включающий в себя аналитическое описание проблем тематических полей дискурса, концептов и теорий Просвещения на русской почве. Результатом анализа является систематизация противоречий процесса анализа феноменов российского Просвещения в XVIII в.