Идеи и Идеалы

В статье обсуждаются причины и побудительные мотивы, лежащие в основе спроса на консультационные услуги. Особое внимание уделено мотивации руководителей предприятий, организаций и государственных ведомств, прибегающих к услугам внешних консультантов при наличии большого количества собственных специалистов и советников. На осно­ве анализа научной литературы и собственного опыта делаются выводы о том, что экономическое консультирование сопряжено с рядом угроз и ри­сков как для консультируемой организации, так и для самого консультанта. Для предприятий, организаций и государственных структур главная угро­за состоит в том, что, следуя стандартным моделям и схемам, можно упу­стить конкретные особенности внешней среды и внутренней организации объекта. Кроме того, рекомендации могут реализовываться не в полном объеме, формально или частично, что может привести к нежелательным результатам. Для консультанта главными угрозами является конфликт ин­тересов и обвинения в коррупции и инсайдерской торговле информаци­ей. Отмечено, что наиболее эффективными, но и рискованными являются инновационные решения. Особую проблему представляет выбор нужного консультанта, гарантии его компетентности и независимости. Поэтому вы­страивание взаимоотношений консультанта с клиентом не менее важно, чем инструментарий и технология его работы в процессе выработки реко­мендаций. Консультирование государственных структур имеет ряд особен­ностей, главными из которых являются иерархический характер построе­ния этих структур, латентные доктрины ведомств, мотивация руководите­лей и горизонт планирования руководителя. Экономическое консультирование позволяет исследователю получить уникальный опыт, который мож­но использовать в дальнейшей работе.

В статье дается анализ экономической истории СССР, охватывается важный период истории сталинской экономической модели – начальный период Великой Отечественной войны (1941–1942) Главной особенно­стью советской экономики в период войны было то, что уже в первые меся­цы СССР потерял контроль над наиболее развитыми районами. Потребо­валась такая перестройки структуры экономики, когда основные ее произ­водственные возможности использовались для выпуска военной техники за счет сокращения выпуска гражданской продукции. Рассматриваются поте­ри экономики СССР от оккупации части территории. Показано, что СССР в 1941–1942 годах воевал с Германией и ее союзниками, имея сократив­шийся вдвое мобилизационный и экономический потенциал. В статье ана­лизируется процесс перевода экономики на военные рельсы, что потре­бовало увеличения длительности рабочего дня и отмены отпусков, введе­ния карточной системы, перемещения предприятий на другие территории. Отдельно изучается структура органов государственного управления, из­менения в организации руководства и положения в нем отдельных его участников. Приводятся и анализируются таблицы, дающие представле­ние об объеме и динамике производства средств производства в этот пе­риод, о производстве цветных металлов, о производстве предметов потре­бления, военной техники. Показано, что вследствие низкого качества воен­ной продукции, что было в первую очередь связано с нереальными плана­ми, в Красной армии огромный удельный вес занимали небоевые потери. Разбирается положение в сельском хозяйстве, где снижение продуктивно­сти было обусловлено целым рядом причин, включая преимущественную мобилизацию населения из сельской местности с минимумом бронирова­ния, практически полное прекращение поставок минеральных удобрений и сельскохозяйственной техники и, соответственно, резкое падение меха­низации работ. Исследуется положение в строительной индустрии, в рабо­те железнодорожного транспорта. Дается расчет динамики национального дохода за 1940–1942 годы. Делается вывод о том, что в начальный период Великой Отечественной войны выявились сильные стороны сталинской экономической модели и созданного в 30-е годы военно-экономического потенциала, высокая квалификация выдвинувшихся в последние предвоен­ные годы руководителей страны. Наибольшие достижения советской эко­номики в этот период связаны с рекордно быстрым переводом всей эконо­мики на военные рельсы.

В противостоянии «глобального Запада» и «глобального Юга» Россия оказалась непосредственно на линии разлома. Противостояние при­водит к переменам в мировом хозяйстве, которые, безусловно, оказывают влияние на уровень жизни населения. Становится актуальным изучение этого влияния как в России, так и в странах, вводящих против нее эко­номические санкции. В настоящем исследовании осуществлен краткий анализ доходов и потребительских расходов домохозяйств в Канаде за 2000–2022 годы в разрезе провинций страны. На основе полученных дан­ных выявлена высокая степень социальной поддержки граждан Канады со стороны государства, особенно в районах компактного проживания коренных народов. Определено условное разделение страны по уровню жизни населения на четыре географических сектора: северный, запад­ный, центральный и восточный. Установлено, что на протяжении всего рассматриваемого периода показатели уровня жизни граждан в северных провинциях самые высокие, а в восточных провинциях – самые низкие по Канаде. При этом в восточных провинциях проживает порядка двух тре­тей всего населения Канады, а северные провинции очень слабо заселены (менее 1 % от общей численности населения). Зафиксировано, что отно­сительно высокие доходы и сбережения населения не являются в стране определяющим фактором для выбора места жительства. Многое зависит от прочих показателей качества жизни людей, а также от местного мента­литета, традиций и культуры.

В работе рассмотрено развитие онтологий в экономической предмет­ной области. Определена существенная роль онтологий в цифровизации экономики. Рассмотрено происхождение онтологий в философии и пере­ход онтологий из философии в информатику. Показан рост семантиче­ского наполнения и спектра применения онтологий по мере их развития. Онтологии в информатике выросли от задач формирования тезауруса до вопросов формирования семантических моделей предметных областей, что делает их близкими по общности и глубине подхода к философским онтологиям. В настоящее время существует достаточное количество удач­ных примеров применения информационных онтологий, тем не менее эти достижения несоизмеримо меньше того потенциала, который в них зало­жен. Кроме того, наблюдается снижение интереса к онтологиям и умень­шение числа посвященным им исследований. Для определения причин этого рассмотрены концепции, лежащие в основе формирования онтоло­гий. Предложен наиболее перспективный набор концепций для форми­рования онтологии в экономическом предметном поле. Определено, что одной из причин медленного развития онтологий является недостаточная проработанность концепций «экономическая клеточка» и «событие» как ос­новы отражения экономических процессов. Сформулирована концепция «события», отвечающая динамическому подходу в формировании онтоло­гий. Предлагается рассматривать событие предметной области экономиче­ских отношений как изменение значений наблюдаемых атрибутов (при­знаков) (OMECVA). В соответствии с концепцией OMECVA события пер­вичны в познании и в отражении предметной области. Информационное отражение предметов рассматривается как сгусток признаков и их значе­ний в структуре, пространстве и времени. Выделены три вида событий: со­бытия в предметной области, события познания изменений в предметной области и события, меняющие модель познания. В качестве исходной точ­ки для разработки перспективной онтологии экономических процессов предлагается использовать бухгалтерский учет как широко распространен­ную информационную систему, формирующую основной объем эконо­мической информации. В качестве экономической клеточки предлагается рассматривать триплет: экономический субъект, вид экономико-правовых отношений, экономический объект. Каждый из этих элементов является экономической категорией и признаком, в разрезе которого характеризу­ются экономические события.

Восстановление и проектирование эффективно функционирующих производственно-технологических цепей сложной структуры, состоящих из совокупности фирм с вертикальными и горизонтальными взаимосвязя­ми, является важной задачей современной экономики в России. Реализация программы «Новая индустриализации» возможна на основе крупных инте­грированных структур, способных осуществлять инновации и модерниза­цию производства. Динамика бизнес-процессов, обусловленная кризисны­ми тенденциями, ведет к необходимости поиска наиболее эффективных форм взаимодействия участников внутри иерархических структур, позво­ляющих повысить степень их конкурентоспособности на рынках. В этой связи методология анализа подобных производственных систем для при­нятия оптимальных управленческих решений нуждается в дальнейшем со­вершенствовании. Классические микро-и макроэкономические модели не в полной мере способны описать реальные бизнес-процессы на отрасле­вых рынках в условиях растущей концентрации. Необходим комплексный подход к исследованию современных крупных фирм и цепей поставок. В качестве методологической базы в работе используется синтез теории организации промышленности и неоклассической экономической теории.

Система с горизонтальным и вертикальным взаимодействием фирм, функционирующая на рынке, экономически заинтересована в достижении более высоких результатов деятельности, прежде всего за счет более эф­фективного использования ресурсов. Актуальность этой проблемы требует моделирования параметров деятельности компаний при различных страте­гиях поведения. В статье для описания функционирования таких систем предложен подход, основанный на матричном моделировании, основным инструментом в котором является технологическая матрица, разработан­ная с учетом требований к матрицам межотраслевого баланса. Показано, что использование этой методологии позволяет адекватно описывать вза­имодействие фирм, отображать материальные потоки, определять важные показатели системы и фирм (конечный и валовый продукты, объемы ре­сурсов, затраты) и проводить анализ на качественном уровне. Предложена экономико-математическая модель, которая используется как для расчета экономических характеристик работы системы и фирм, так и для проекти­рования структуры технологической цепи.

Настоящее исследование посвящено оценке роли фактора экологиче­ской эффективности в объяснении суверенного кредитного риска. Целью исследования является разработка модели суверенного кредитного риска с учетом фактора экологической эффективности. В выборку входят следую­щие страны: Аргентина, Бельгия, Германия, Греция, Египет, Испания, Ки­тай, Нигерия, Пакистан, Португалия; 50 % стран мира относят к инвести­ционной категории, это свидетельствует о том, что более половины стран имеют высокую и очень высокую платежеспособность.

С применением метода множественной регрессии определены факто­ры, влияющие на суверенный кредитный рейтинг: ВВП на душу населения, годовое изменение инфляции, международные резервы, объем кредитова­ния частного сектора, объем общего государственного долга, экологиче­ская эффективность. Результаты свидетельствуют о сильной положитель­ной взаимосвязи между кредитным рейтингом и ВВП на душу населения, что указывает на то, что страны с лучшими показателями ВВП на душу на­селения имеют более низкий кредитный риск.

Для доказательства связи между экологическим и кредитным рисками было построены две модели множественной регрессии: без учета экологи­ческого фактора и с ним. Результаты показывают, что учет экологическо­го фактора в моделировании кредитного рейтинга страны целесообразен, поскольку повышает качество модели. По двум критериям сравнения были получены лучшие результаты у модели, включающей экологический фак­тор: коэффициент детерминации больше, а ошибка аппроксимации имела меньшее значение.

Страны имеют различную экологическую ситуацию и неодинаковую степень управления экологической политикой. Существует связь между экологическим и кредитным риском стран, однако экологическая ситуация страны не является единственным определяющим фактором, влияющим на кредитный риск. Если страна имеет высокое значение индекса эколо­гической эффективности, у нее может быть средний уровень суверенного рейтинга и наоборот.

Научная ценность исследования заключается в том, что построенная модель может быть использована инвесторами, кредиторами для расчета собственных значений суверенных кредитных рейтингов.

Настоящая статья посвящена критике пифагорейского аргумента, явной и неявной, предлагаемой философами разных эпох.

Мы начинаем ее с кантовской «критики физикотеологического аргумента», обнаруживая в ней, однако же, не опровержение аргумента, но смесь его под­держки и справедливых замечаний, снятых дальнейшим развитием физики.

Далее мы разбираем те возражения пифагорейскому аргументу, что можно назвать «игрой на понижение», акцентированием неполноты фи­зических представлений о мире. Мы подчеркиваем, что, несмотря на эту неполноту, космический размах и невероятная точность познания совре­менной физики требуют объяснения, почему такое оказалось возможным. Еще один вариант «игры на понижение» связан с негативным отношением к плодам «пифагорейской веры», с возможностью отвержения ее по праг­матичному критерию «плодов». Мы обращаем внимание, что, насколько нам известно, никто из адептов этой ретроградной позиции не дал себе труда ответить на вопрос о причине эффективности математики в позна­нии ткани Вселенной, хороши плоды этого познания или нет.

Ряд попыток объяснения этой эффективности связан с приписыванием всесилия тому или иному аспекту познания. Карл Поппер высказывал суж­дение о неудивительности эффективности языка математики, потому как языки вообще эффективны в описании реальности. Анатолий Ахутин объ­яснял успех математической физики тем, что математизированная методо­логия была изначально в физику заложена, «что заложили, то и получили». Айвор Граттан-Гиннесс и Андрей Родин выводили успех физики из обще­го течения прогресса. Отмечая неадекватность подобных объяснений, мы постарались на них корректно ответить.

Еще одно направление критики пифагорейского аргумента связано с этическими, политическими и политкорректными требованиями строго­го соблюдения границы между «магистериями» науки и религии, недопу­стимости ее пересечения. Наш ответ состоит в указании несовместимости такой «китайской стены» с задачей философской рефлексии научного по­знания и построения осмысленной картины мира.

После этого статья переходит к ряду замечаний, которые могут представ­ляться релевантными, на деле ими не являясь. В завершение рассматривает­ся роль иррациональных мотиваций в решении метафизических проблем.

Модернизация отечественного образования и глобальная диверси­фикация педагогического образования делают актуальным анализ роли и места предмета «Философия» для диагностики новых целей преподава­ния этой дисциплины. На основе методологической новации семиотиче­ского подхода, предложенной И.В. Мелик-Гайказян, установлена коррес­понденция семантики универсальных компетенций и прагматики фор­мирования индивидуальных траекторий подготовки будущих учителей. Эта корреспонденция фиксирует навигационную роль «Философии», во­первых, в освоении базовых учебных дисциплин и, во-вторых, в пони­мании преемственности их учебных программ. Реализация этой роли не произойдет сама собой, поскольку отечественная традиция университет­ской философии обладает своими особенностями, ретроспективно обо­значенными в статье. Ретроспекция акцентирует тезис С.И. Гессена о том, что педагогика есть прикладная философия. Этот тезис имеет сущност­ное значение для определения роли и места преподавания философии для подготовки будущих учителей, а также сохраняет актуальность в си­туации современной диверсификации целей педагогического образова­ния. Цель преподавания философии – пропедевтика освоения специаль­ных курсов, посвященных современным теориям и действительной прак­тике образования. Действительная практика образования осуществляется в социальных условиях, трансформирующих поведенческие и этические нормы, поэтому в цели преподавания философии в контексте педагоги­ческого образования входят разъяснения интеллектуальных традиций и пределов их эффективности для нахождения способов решения ситуа­тивных задач, порождаемых современными коммуникационными инстру­ментами и системами. Ситуативные задачи формируются под воздействи­ем множественных факторов, для решения которых необходимо пони­мание сути трансдисциплинарности. Множественность коммуникаций и вариативность их форматов в конкретных психолого-педагогических ус­ловиях актуализируют современное понимание сути феномена медиати­зации. Современные требования к образованию для обеспечения подго­товки уникальных специалистов фиксируют необходимость формирова­ния толерантности, являющейся условием осуществления инклюзивного образования. Перечисленные принципы современной философской ан­тропологии и постнеклассической методологии – толерантность, меди­атизация, трансдисциплинарность, многомерность – совпадают с компе­тенциями, к формированию которых способно привести преподавание философии.

Число три относится к важному фактору построения семиотики Ч.С. Пирса. Число три является своеобразным лейтмотивом теории. Вся кон­струкция знания покоится на первичности, вторичности и троичности. Первичное, вторичное и третичное сводятся к трем сторонам треугольни­ка Г. Фреге и предстают в иной терминологии как репрезентамен, объ­ект и интерпретанта. Эти троичные координаты мысли являются ее про­странством и воплощают, выражаясь словами Ю.С. Степанова, трехмерное измерение языка. УЧ.С. Пирса эти координаты имеют телеологический смысл. Сама концепция Ч.С. Пирса предстает как сумма трех трихотомий, которая допускает 27 комбинаций знаков, из которых 17 комбинаций за­прещены. Разрешено только 10 комбинаций. Идея троичности предпола­гает 310 знаковых комплексов. Некоторые из них являются запрещенными с позиции логики. Так, индекс не может служить аргументом. В статье это показано на примере рассадки субъектов за круглым столом. Субъект на­против вроде бы находится справа, но на самом деле расположен напротив.

Всеобщность троичности предстает аргументированным кодом семио­тического построения. Триадичность концепции служит базой для постро­ения законов семиозиса. Первичность − это иконичность, вторичность − это индексальность, а третичность – это символичность. Вопросы троич­ности возникают как типизации повествования, когда первое есть начало, второе – завершение, а третье – середина. Представление о трех как о сере­дине восходит к Античности. В работе предлагается индивидуальное изме­рение середины как третьего элемента. За основу берется счетная традиция индоевропейских народов и число знаков формулы «вера, надежда, лю­бовь». Перестановка элементов формулы, когда третье по счету – любовь, занимает срединную, вторую позицию, восходит к самым ранним вари­антам использования этой формулы. В этом и заключается оригинальный подход к доказательству срединности третьего в традиции индоевропей­ских народов.

Предметом исследования является концепция исторического героя в качестве победителя богов и ее роль в современном западном культур­ном наследии, с фокусом на переосмыслении скандинавской культуры в работах Ларса фон Триера. Методология исследования основана на ана­лизе голливудской рецепции новоевропейского рационализма и идеи ин­дивидуализма и свободной воли в европейской культуре. Автор рассматри­вает влияние реализации свободы без нравственности на раскрытие идеи сверхчеловека и обсуждает нерешенные вопросы в этом контексте. Резуль­таты исследования указывают на важность темы личной ответственности и свободы в западной культуре, а также наследия скандинавской культуры как источника проявления истин. Выводы работы подчеркивают актуальность и значимость обсуждаемых вопросов в современном культурном контексте. Основная цель исследования – выявить последовательные этапы апокалип­тического сознания Ларса фон Триера, особенно в контексте сопротив­ления колонизации искусства онтологической философией и господства голливудских клише и политических настроений на кинорынке. В насто­ящей работе проводится методологическое исследование того, как Ларс фон Триер применяет философию образов посредством кинематографии в качестве инструмента для отделения ложнонепорочного представления о мире, и фокусируется в композиции своей работы на проблеме греха. Автор методологически исследует этот процесс и анализирует, как он вза­имодействует с современной культурой и кинематографом. В контексте на­учной новизны исследования возникает вопрос о том, что Ларс фон Три­ер описывает себя как «врача-садиста», который спасает жизни, но остается в глазах спасенных антихристом и преступником в гуманистическом мире, ибо действует в защиту мира, отличного от существующего. Результаты этого исследования могут рассматриваться как пример использования ме­тодов и подходов философской антропологии в области киноведения и изобразительного искусства, а также в смежных социальных и гуманитар­ных дисциплинах.

В статье в качестве исходной, основополагающей идеи русской литера­туры репрезентируется идея Преображения, выраженная и закрепленная в семантическом потенциале языка, знака и символа.

Задачи, решаемые в настоящей статье, сформировались под влиянием исследований в области смыслового потенциала языка, раскрывающегося перед его носителями в конкретных историко-культурных реалиях. В част­ности, рассматривается связь между особенностями национального созна­ния и лексическими значениями таких слов, которые не имеют аналогов в других языках (свет, мир, правда, воля), т. е. создают те самые смыслы, кото­рые не могут распознать и раскрыть носители других языков. Эти смыслы составляют духовную основу национального характера. Анализ контексту­альных значений данных слов составляет основу представленной работы и приводит к выводам о том, что они образуют семантическое единство, в том числе на уровне центральной для русской культуры и литературы идеи Преображения человека и мира.

Анализ идеи духовной трансформации человека в русской литерату­ре XX века осуществлен на основе репрезентации семантико-смысловых моделей художественных миров произведений И. Шмелева, В. Шукшина, А. иБ. Стругацких, включающих концепты идеи Преображения. Писатели проводят своих героев различными путями к внутреннему преображению, при этом трансформирующие компоненты всегда персонифицированы: в произведении И. Шмелева вектор преображения формируется концепта­ми «душа – вера – чудо – сердце / взгляд сердца – мир – правда – свобода – свет / светлый / светить»; в произведении В. Шукшина – «душа – совесть – мир – миролюбие – смирение – правда / справедливость – ясность – свет /светлый / светить – воля / свобода»; в произведении А. иБ. Стругацких – «свет / светит / рассвет – чудо / чудеса – воля / волевой барьер – мир /мировой – надежда – правда / полправда – дар – счастье / счастливый – душа». Степень приближения героя к миру, свету, правде различна, зада­ется она в том числе через количественную насыщенность произведения концептуально значимыми словами и через их соотношение с концепта­ми-антагонистами. Таким образом формируется индивидуальный вектор движения человеческой души, устремленной к обретению новых высших смыслов. Вместе с тем объединяющим компонентом для них становится напряженная внутренняя работа, которую беспрестанно ведут писатели и их герои.

В статье рассматривается проблема этнической идентичности подрост­ков таджикской национальности, обучающихся в старших классах школ г. Новосибирска. Особое внимание уделяется взаимосвязи этнической идентичности и самооценки таджикских подростков. Самооценка может косвенно влиять на адаптацию в социуме. Научная новизна исследования состоит в том, что впервые показана спаянность этнической идентичности с самооценкой, что объясняет трудности инкультурации таджикских под­ростков и наблюдаемое среди них стремление держаться поближе к сопле­менникам.

В исследовании приняли участие таджики подросткового возраста – граждане Российской Федерации, владеющие русским языком, в возрасте 15–17 лет, ученики старших классов общеобразовательных школ г. Ново­сибирска (всего 76 человек). Среди испытуемых 40 девушек и 36 юношей. Для исследования самооценки использовался «Тест уверенности в себе» Г. Ромека и «Шкала уверенности в себе» С. Рейзаса «RAS». Для исследова­ния этнической идентичности использовалась методика «Типы этнической идентичности» Г.У. Солдатовой, а также методика «Структура этнической идентичности» Дж. Финни.

Показано, что подростки-таджики, склонные к адекватному восприя­тию своей этнической идентичности, а также склонные делать чрезмерный акцент на этнической идентичности, имеют более высокие показатели уве­ренности в себе. Этническое самосознание изучаемой группы достаточно гармоничное. Выявлены прямые умеренные связи между этнофанатизмом, этноизоляционизмом и уверенностью в себе, а этнонигилизм коррелиро­вал с неуверенностью в себе. Делаются выводы о том, что уверенность в себе и самооценка таджикских подростков связаны с их этнической иден­тичностью, которая дает ощущение принадлежности к «своим». Их уверен­ность в себе зависит от включенности в группу соплеменников, являясь со­ставляющей частью коллективизма. Титульный этнос, русские, «своими» не воспринимаются. Практическая значимость видится в возможности ис­пользовать полученные результаты в психокоррекционной работе с под­ростками-таджиками, которые испытывают трудности психосоциальной адаптации в России.