Идеи и Идеалы

В статье рассматриваются проблемы сохранения русского национального самосознания на современном этапе. Авторы анализируют истоки, основные этапы и пути формирования самосознания русского народа.Отмечено, что его становление неразрывно связано с процессом формирования русской национальной культуры, национального самосознания. В социально-философском контексте исследуются взгляды русских мыслителей Ф.М. Достоевского, В.С. Соловьева, Н.А. Бердяева и других о чертах русского характера, особенностях русской души, воплощающих в себе духовную сущность народа. Подчеркивается, что с распадом СССР произошла одномоментная сдача позиций великой страны, возник идеологический вакуум, не стало консолидирующей идеи и идеалов.  Авторы показывают различия принципов существования русской и западной цивилизаций.Отмечено нарастание в настоящее время давления на российское государство и граждан буквально во всех сферах жизни.Авторы считают, что развязанные против нашей страны экономическая и информационная войны несут новые угрозы единству России, как единому многонациональному государству. Среди них рассматриваются русофобия, проблема социально-экономической аномии российского общества. Делается вывод, что для развития самосознания русского народа необходимо сохранять русскую культуру и русский язык, укреплять межнациональные связи, заниматься воспитанием молодежи на примерах исторического прошлого, народных традиций и обычаев, повышать роль РПЦ как традиционного нравственного авторитета общества.

Статья посвящена анализу текущей ситуации в еврейской общине Еврейской автономной области, анализу роли и места «еврейского фактора» в социальной структуре ЕАО. Основные исследовательские методы, использованные при подготовке материала – методы наблюдения (в том числе включенного наблюдения) и глубинного интервью. Исследование стало возможным благодаря гранту Фонда социальных исследований «Хамовники». Несмотря на незначительное по формальным показателям количество проживающих в области евреев, «еврейский фактор», который не сводится к этничности, является в жизни области весьма заметным. Евреи присутствуют во всех районах автономной области и составляют важную часть ее управленческой, культурной и бизнес-элиты. Именно евреи и еврейство являются звеном, связующим лоскутную территорию области с ее разнородной экономико-географической и этно-социальной структурой. На еврейской основе формируется уникальная новая этнокультурная общность со своими особыми чертами и самоидентификацией. Неевреи по происхождению зачастую воспринимают еврейскую культуру, историю, этническую особенность Еврейской автономной области как часть своей собственной идентичности. Внутри этой новой общности существует и развивается традиционная еврейская общинная инфраструктура с синагогой, кошерным общепитом, образованием и т.п. Наличие небольшой, но живой, функционирующей по всем строгим правилам еврейской религиозной общины способствует сохранению еврейского ядра и еврейского характера автономной области, а также консолидирует более широкие слои евреев и неевреев, в том числе представителей власти, вокруг еврейского историко-культурного наследия области. Функционирование еврейских общин способствует формированию в Еврейской автономной области «многонационального еврейского народа», согласно концепции С.Г. Кордонского. Развитие еврейских общин и консолидация вокруг них разноэтничного населения обеспечивает укрепление этно-социального потенциала Еврейской автономной области в целом.

В статье рассмотрены особенности заселения и освоения территории нынешней Еврейской автономной области разными этно-социальными группами, обсуждаются условия и факторы, определяющие отношения между группами. Выявлены и описаны контрастные типы отношений (противоречия) между этно-социальными группами, что определило их современную роль и значение в регионе. Зафиксированы шесть последовательных этапов заселения территории, которое осуществлялось значительными по численности группами переселенцев, не пересекавшихся по времени вселения: казаки и староверы, строители Транссиба и работники, привлекаемые при индустриальном освоении региона, евреи и таджики, представители кавказских народов.  Все группы различались по нескольким важным признакам: происхождению и предшествующей этнической истории, культурным стереотипам и хозяйственным практикам, были различны конфессионально и популяционно-демографически. Основные отношения складываются между этно-социальными группами, специализирующимися в разных хозяйственно-экономических сферах, осваивающих преимущественно разные ресурсы: коммерция, предпринимательство и промыслы (диаспоры таджиков, армян, чеченцев, дагестанцев, азербайджанцев, староверы), бюджет и административный ресурс (русские и евреи, армяне). Всё вместе обусловило особый характер отношений этно-социальных групп населения на территории области. Отношения контрастны и имеют характер противоречий. Они определяют уникальный социально-демографический статус области и позволяют оценить этно-социальный потенциал территории. Разнообразие и контраст обеспечивают общий высокий социальный потенциал местного общества, на фоне которого выделяется еврейский этнос. Современная территория области в результате разновременных вселений столь разных народов разделена на несколько «зон влияния» этно-социальных групп и представляется «лоскутной». Область, как административное образование, по хозяйственно-экономическим практикам и относительному влиянию этно-социальных групп разделена на три части, непрочно связанными между собой. Северо-восточная часть области, Среднеамурская низменность, заселённая русскими и евреями, в наше время интенсивно осваивается также таджиками и народами других постсоветских республик. Северо-запад области, горно-таёжная территория Малого Хингана, контролируется преимущественно представителями советского периода освоения и немногочисленной русской старообрядческой общиной. Юг области, территория, примыкающая к Амуру –зона влияния пограничников, потомков казаков-первопоселенцев и нынешних военных. Здесь же велико участие азербайджанцев и китайцев. Территориальная «лоскутность» создаёт несколько сфер влияния разных этно-социальных групп. Предполагается конкуренция между группами, контролирующими эти части территории, за административный ресурс. Ключевые позиции здесь имеют представители еврейской группы, по разным причинам занимающие центральное место в сложившейся системы хозяйственно-экономических связей и политико-административных отношений. Имеет место несоответствии внешних представлений о политическом, социальном и демографическом статусе и этническом потенциале области с реальной ситуацией. Влияние еврейского этнического фактора оказалось существенно большим, чем это представляется извне, исходя из оценок статистических данных о численности еврейского населения области. Влияние китайского фактора, напротив, оказалось существенно менее важным не только в социально-политическом, но и в хозяйственно-экономическом отношении. Фактор межэтнических отношений оказался весьма существенным. Не менее значим и фактор конфессиональных различий между ключевыми этно-социальными группами – несколькими русскими группами, евреями, таджиками и китайцами.

Статья посвящена оценке современного этно-социального потенциала территории на примере особого административного образования – Еврейской автономной области, с акцентом на значение и системообразующую роль еврейского населения. Представлена авторская концепция этно-социального потенциала территории. Этно-социальный потенциал, как составная часть социального и, шире, человеческого потенциала, определяется авторами как возможность и способность представителей различных этнических групп использовать этнически специфичные культурно-исторические традиции и экономические практики в качестве ресурсов для достижения целей социального развития как отдельных этнических групп, так и всего местного общества. Приведено описание применяемой методологии феноменологического социального исследования и качественных методов: непосредственного наблюдения и интервью. Основу результатов составляют эмпирические материалы полевых исследований. Очерчены исторические и социально-политические предпосылки формирования и современное состояние этно-социального состава Еврейской области. Основные особенности региона обусловлены, во-первых, несколькими последовательными этапами заселения пустующих территорий Приамурской низменности этнически разнородными группами населения, и, во-вторых, уникальным государственным статусом еврейского народа на этой территории. Еврейский национальный район явился первым за два тысячелетия национально-государственным образованием евреев, что определяет особый характер межгосударственных отношений России с Израилем. Особенности продолжающегося заселения территории в постсоветский период также уникальны для современной России. Обсуждается конституционный статус области: автономная административная территория, представленная единственным субъектом, что обеспечивает своеобразное положение области в административно-территориальной системе Российской Федерации и делает невозможным изменение ее административного статуса без принятия новой Конституции России. Первым соавтором статьи предложена оригинальная концепция «многонационального еврейского народа», методологическую основу которой составляет его теория веерных матриц.

Статья посвящена анализу культурного синтеза, возникшего в Еврейской автономной области. В качестве культур-участников этого синтеза выступают культуры приамурского крестьянства и еврейских переселенцев 20-х – 30-х годов XX века. Первая формируется в последние десятилетия XIX столетия в условиях массового переселения крестьянства на приамурские земли. Огромный объем льгот, относительная слабость власти на восточной окраине Российской империи привели к складыванию уникального сообщества, основанного на принципах самоорганизации, дистанцирующегося от любой власти. Но это сообщество было разрушено в ходе советизации и подавления антибольшевистских восстаний. В результате репрессий и бегства крестьян в Китай регион оказался «пустым», а в синтезе участвовал «реликт» сообщества, воспроизводящий наиболее архаические и устойчивые социальные и хозяйственные практики (установка на автаркию, взаимоподдержка, эгалитаризм, сетевые принципы взаимодействия в социальном плане и охота, рыболовство и собирательство в плане самообеспечения). Переселение евреев из бывшей «черты оседлости» для Советской власти имело вполне утилитарный смысл: снижение перенаселенности в западных губерниях, заселение «пустого» Дальнего Востока. В качестве дополнительного смысла переселения «трудящихся евреев» выступала необходимость отрыва бывшего жителя «черны оседлости» от общины, основанной на религиозной общности. В результате был осуществлен проект создания новой еврейской культуры – «национальной по форме и социалистической по содержанию». При этом внутренние связи и хозяйственные практики новых переселенцев формировались под сильнейшим влиянием местного крестьянства. В результате складывается структура, где еврейская составляющая выступает формой организации коммуникации с внешним окружением, а крестьянская – способом организации хозяйства и внутренней коммуникации.

Проблема формирования гражданского общества является актуальной на постсоветском пространстве вот уже около тридцати лет. Формирование и становление гражданского общества – это долговременный исторический процесс, обусловленный определенными экономическими, политико-правовыми и социокультурными факторами. Подчеркивая, что формирование экономического и политико-правового фундамента гражданского общества имеет первостепенное значение, автор считает, что создание социокультурных условий и предпосылок гражданского общества не менее важно и представляет процесс довольно трудный и длительный. Одной из важнейших социокультурных составляющих гражданского общества является гражданская культура, представляющая собой подсистему сложной целостной системы культуры. Автор отмечает, что основополагающими элементами гражданской культуры являются правовая, политическая и экологическая культура. Используя данные социологических исследований, автор исследует состояние гражданской культуры в Кыргызстане и приходит к заключению о низком уровне общей и гражданской культуры как отдельных индивидов, так и общества в целом, недостаточной самостоятельности и независимости гражданских институтов, отсутствии взаимного согласия и доверия в обществе. Это тормозит процесс становления гражданского общества. В связи с этим актуализируется необходимость использования исторического опыта политической, правовой и экологической культуры традиционного кыргызского общества, которая опиралась прежде всего на мораль и нравственность. Автор отмечает, что особенности бытия кочевников, живших в чрезвычайно сложных природных условиях,  содержат в себе изрядный потенциал и ресурсы эффективного регулирования и координирования коллективных взаимосвязей в социуме и в природе, что представляется достаточно важным для формирования гражданского общества. В то же время отмечается необходимость диалектического подхода к проблеме формирования гражданской культуры, предполагающего отрицание негативных проявлений культуры прошлого с одновременным сохранением всего позитивного и содействующего прогрессивному развитию общества.

Статья посвящена роли институциональных детерминант в воспроизводстве этнического многообразия. Этническое многообразие рассматривается в двух аспектах: как результат личностной идентификации (номинативный аспект) и как надындивидуальный феномен (нормативный аспект). Совокупность представлений о том, что значит «быть кем-то» и «кого называют кем-то» по национальности (этнической принадлежности), выступает основой воспроизводства этничности как набора правил, включающих правила членства и механизмы сохранения границ. Однако сама этничность вписана в более широкий социальный контекст, из которого эти правила и механизмы вырастают. Объективированные структуры, в совокупности составляющие социальный порядок, выступают институциональными детерминантами этничности. В качестве таковых в статье выделены государство, рынок и неформальные структуры: семья, родство, община (землячество). Отмечается различие хозяйственно-культурных типов и экономических укладов разных народов как основание этнического неравенства. Подчеркивается роль государства в усилении или смягчении статусного неравенства этнических групп. Раскрывается значимость неформальных институтов в воспроизводстве этнического многообразия. Неформальные институты способны снимать напряженность, вызванную социальными барьерами, уберегать общество от разрывов, препятствовать чрезмерной поляризации его различных сегментов. Другой стороной неформальных институтов оказывается их способность создавать новые барьеры и ограничения. Делается вывод о том, что действие формальных институтов создает предпосылки для этнической стратификации, тогда как неформальные институты репрезентируют самоорганизацию. Этничность существует в поле управляемой модернизации и в поле спонтанной самоорганизации. На пересечении формального и неформального режимов работы социальных институтов формируются особые условия воспроизводства этничности. Приведены примеры того, как статус отдельных сословий подданных Российской империи определил специфику воспроизводства этничности в Российской империи. На примере отдельных кейсов рассмотрены конкретные случаи воспроизводства этнического многообразия на пересечении деятельности неформальных структур, государства и рынка в условиях современной России.

В статье рассматриваются актуальные для современной исторической науки вопросы идеологических трансформаций в сталинском СССР в течение 1930-х гг., их взаимосвязи с практиками власти и положением советского социума. Новизна исследования заключается в использовании для анализа методологии известного социолога Русского зарубежья Н.С. Тимашева, в концепции которого события 1930-х гг. в СССР трактуются как «Великое отступление» И.В. Сталина и в целом большевистского режима, и от марксистско-ленинской идеологии в сторону возврата к традиционным и национальным ценностным установкам и практикам. В статье предпринята исследовательская попытка подтвердить или опровергнуть теоретические положения концепции Н.С. Тимашевым эмпирическими материалами, преимущественно относящимися к истории СССР середины 1930-х гг. Исследование охватывает изменения в повседневности сталинского социума, трансформации идеолого-пропагандистских, социально-политических и культурных приоритетов правящего режима по материалам документов советского законодательства и источникам из периодической печати СССР и других государств; особое внимание уделяется анализу транслируемых в прессе идеологических установок, направленных на массовую аудиторию. Официальный дискурс сопоставляется с объективными историческими событиями исследуемого периода, что позволяет определить предпосылки происходивших трансформаций и установить их сущность. Особая роль в исследовании отводится анализу мотивов и утилитарных целей институтов власти как основных акторов трансформаций в идеологической, экономической и социальной политике Советского государства. Результатом исследования выступает оценка научной ценности концепции Н.С. Тимашева и её соотношения с политической и социальной реальностью Советского Союза в 1930-х гг. Предпринята попытка предложить научный термин «Великий манёвр» – альтернативу определению, данному Н.С. Тимашевым. С нашей точки зрения, предложенный термин позволяет более точно охарактеризовать осуществлявшиеся или мнимые трансформации, являвшиеся во многом продуктом осознанной и контролируемой мобилизационной политики власти, а не «естественной» эволюции политического режима и подконтрольного ему социума.

В статье обосновывается мнение о романе И. А. Гончарова «Обломов» как о романе философском и символическом. Художественный прием символизации образов позволяет включить в произведение комплекс философских идей, затрагивающих проблематику культурно-исторической специфики России. Так, например, образ Обломова начал формироваться, по признанию самого автора, как обобщающий некоторые психологические черты реальных людей. Но постепенно он трансформировался в символ русского человека «вообще». Образ другого героя, Андрея Штольца, символически воплощает синтез русского мира и Запада. Символическую функцию в романе выполняют не только персонажи героев. Халат Обломова – символ исламского Востока, резко отличного от индо-буддистского Дальнего Востока. Таким образом, философская глубина произведения достигается за счет символизации художественных образов, а не за счет столкновения абстрактных идей. Философское содержание романа заключается в выявлении специфики России («русской души») в ее противопоставлении «Западу» и «Востоку». «Запад» рассматривается как механическое, движущее начало, противостоящее неподвижному, инертному «Востоку». В то же время западное «начало» имманентно русскому, тогда как восточное «начало» трансцендентно и связано с русским «началом» чисто механически. Специфика же России – в ее «одухотворенном» порыве к трансцендентному смыслу бытия. Философское содержание романа, таким образом, воспроизводит славянофильский комплекс идей. Однако, в отличие от славянофилов, Гончаров создал роман не о величии, а о саморазрушении «русской души». Главные герои романа переживают экзистенциальный кризис, обусловленный утратой смысла бытия. При этом выясняется, что женственная часть «русской души», которая воплощает ее динамичное и волевое начало, не обладает способностью к трансценденции. А мужская часть «русской души», которая обладает такой способностью, безвольна, пассивна и не может оказать сопротивления мертвящему влиянию «Востока». Таким образом, роман «Обломов» является произведением антиевразийским и служит предостережением от «евразийского соблазна».

В данной работе рассматриваются проблемы восприятия и обозначения политических терминов в Китае первой трети ХХ века. Основное внимание уделено трактовке терминов «демократия» («народовластие»), «свобода», «народ» в понимании Великого китайского революционера Сунь Ятсена. Практически во всех языках термин «народ» обозначает некое (иногда конкретное, как в случае с демосом, иногда абстрактное, как в русском языке) объединение людей. Но при этом, этимологически он не связан со словом с семантикой «человек». Народ – это некая скорее множественная абстракция, не связанная с конкретной единицей в лице человека, хотя формально подразумевает человека во множественном числе. В китайском языке это выглядит иначе. Поэтому этимологический контекст политической терминологии в китайской действительности очень важен. Термин «демократия» (народовластие) в китайском языке имеет неоднозначную историю возникновения, несколько обозначений и вариантов написания, которые обладают рядом отличительных особенностей и активно использовались, а иногда и противостояли друг другу, уже с середины XIX века. В итоге мы получаем, что народовластие у Сунь Ятсена – это возможность управления делами всякой объединенной или организованной группой людей, основанная на силе, могуществе для достижения свободы государства, при обязательном принесении в жертву свободы индивидуума, но и на равенстве народа в политическом отношении. Мао Цзэдун выдвинул теорию «новой демократии», которая выступала в качестве нового этапа развития марксизма и содержала важнейшие положения марксистской теории. Выдвижение теории «новой демократии» как нового этапа развития марксизма обосновывалось необходимостью его «китаизации». Но по существу речь шла не о «китаизации» марксизма, в значении адаптации общей теории Маркса к конкретным условиям Китая, а о создании «китаизированного марксизма», разработанного в качестве теоретического руководства антиимпериалистической, антифеодальной революцией в колониальных и зависимых странах. Чан Кайши, не без основания считавший себя продолжателем дела Сунь Ятсена, отчасти противопоставил свое идеологическое кредо демократизму (народовластию) основателя Гоминьдана, так как отрицал возможность осуществления демократических принципов в Китае практически до 50-х годов ХХ в. При этом вслед за Сунь Ятсеном он обращал особое внимание на роль государства, противопоставляя интересы личности и государства. Таким образом, идеи, заложенные Сунь Ятсеном, продолжают оказывать значительное влияние на развитие политической теории и практики Китая и в последующее время. Конечно, не всегда они воспринимаются одобрительно, но даже при отторжении или критике идей великого китайского революционера его идеологическая концепция являлась основой, от которой отталкивались последующие революционеры Китая.