Как можно помыслить исследования в философии и науке
Розин В.М.
DOI: 10.17212/2075-0862-2020-12.1.1-139-153
УДК: 101.1; 167
Аннотация:

Ставится вопрос о существовании в философии научных исследований, а также о том, что собой представляют исследования в философии и науке. Отрицается научный статус философии при том, что взаимодействие философии и науки в современной культуре подчеркивается. Автор отмечает, что исследования, как мы их сегодня понимаем, сложились не раньше первой половины ХХ в. Конечно, в философии что-то похожее на исследование, осознаваемое как диалектика (Платон) и мышление (Аристотель), возникло в античной культуре; в науке исследование складывается позднее, в эллинистический период: Архимед уже настоящий ученый, а не философ. Предлагается реконструкция исследования как такового, в нем различаются проблемы и задачи, построение схем и идеальных объектов, объективный и субъективный планы (субъективный план представляет собой реализацию в процессе исследования личности философа или ученого). На материале двух кейсов (платоновского «Пира» и работы Галилея «Беседы и математические доказательства, касающиеся двух новых отраслей науки, относящихся к механике и местному движению, с приложением о центрах тяжести различных тел») обсуждаются и характеризуются перечисленные различения. Одновременно они сравниваются между собой, чтобы уяснить их особенности для философии и науки. Рассматриваются два случая становления и использования методологии исследования: когда методы уже сложились и определяют целиком исследование, и когда методология формируется в ходе самого исследования. В конце статьи обсуждаются некоторые особенности исследования, определяемые принадлежностью его к институту науки модерна.

Функционирование инклюзивных стратегий в мифо-ритуальном контексте традиционной культуры
Луговой К.В.,  Куратченко М.А.
DOI: 10.17212/2075-0862-2020-12.1.1-154-170
УДК: 101.1:316
Аннотация:

В статье рассмотрены проблемы адаптации и социального позиционирования людей с физическими недостатками в архаическом обществе. Данные инклюзивные стратегии определяются общими представлениями о пространстве и времени, способами формирования идентичности, характером определения границ между нормой и отклонением. Для традиционной культуры ключевым является представление о необходимости поддержания стабильности, и любой выход за пределы общепринятых стандартов рассматривается как угроза всему сообществу. Отмечено, что речь идет о приобретенных, а не о врожденных физических отклонениях. Получив увечье, человек больше не может выполнять свою прежнюю функцию, он маргинализируется, что для традиционного общества крайне нежелательно. Соответственно, необходим некий механизм, позволявший инвалидам обрести свое новое безусловное место в обществе, которое, как и любая устойчивая социальная позиция, должно быть четко определено и иметь понятный и функциональный алгоритм теоретического и практического воспроизводства. Исследование строится на базе структурно-семиотического подхода, основанном на теоретических и практических построениях К. Леви-Стросса и В.Я. Проппа, а в дальнейшем на трудах ряда отечественных и зарубежных исследователей. Также использована компаративистская методология, позволяющая сопоставить сходные варианты традиционного мировосприятия и его реализации в соответствующих текстах и воссоздать, таким образом, недостающие компоненты картины мира рассматриваемой культуры.

Проведенный анализ архаических сюжетов позволяет сделать вывод о том, что традиционная культура предлагает разнообразные стратегии решения задач поддержания стабильности социума. Показано, что социальное позиционирование физической ущербности в рамках традиционной культуры перспективно рассматривать с точки зрения представления о необходимости компенсации утерянных возможностей за счет других, приобретенных в результате травмы. Здесь присутствует привычный для архаического мировоззрения ритм «потерь и приобретений», когда ущерб в одной области компенсируется преимуществом в другой.

Антропный принцип в современной науке и его онтологические интерпретации
Бао.Ш.
DOI: 10.17212/2075-0862-2020-12.1.1-171-180
УДК: 111
Аннотация:

В статье сделана попытка онтологической интерпретации антропного принципа в свете мировоззренческих и научных представлений. Автор рассматривает теистические и классические научные подходы для их обоснования и показывает их методологическую некорректность. Представители теистической концепции останавливают ход своих рассуждений, как только речь заходит о Творце, который «задумал» определенный мир. Проблема интерпретации переносится с материального на идеальный уровень, но не находит удовлетворительного обоснования. В классических научных подходах совпадение констант рассматривается как невероятная случайность и объясняется существованием множественности миров или даже их ансамбля, что опять же переносит проблемы интерпретации на более высокой уровень бытия, но не раскрывает сути дела. И в том и в другом случае ответ на вопрос, почему мы наблюдаем Вселенную именно такой, остается открытым. В контексте современных постнеклассических научных объяснений представляется возможным обосновать антропный принцип без дополнительных мировоззренческих спекуляций. Вселенная функционирует по определенным законам, в которых изначально не заложено никакой цели. А поскольку цель заранее не задана, говорить о вероятности появления той или иной структуры методологически некорректно, поскольку понятие «благоприятного события» в принципе отсутствует. Когда же сложная структура образуется, вероятность ее появления становится равной единице – это достоверное событие. По мнению автора, появление человека в такой онтологической интерпретации выступает как закономерный этап эволюции космоса. При этом речь идет не о конкретном биологическом виде, а о принципиальной возможности усложнения материи, в результате чего в системе появляются определенные свойства, не имевшие места на более ранних стадиях структурной организации материи. Появление же новых системных свойств на каждом уровне структурной организации материи приводит к всё более сложной структуре, что рано или поздно приведет к появлению разума. Другими словами, в современных научных интерпретациях осуществляется антропологический поворот к пониманию Вселенной как места «вселения» человека, и его роль в дальнейшем развитии цивилизации несоизмеримо возрастает.

Приоритеты философского обоснования морали в современном мире
Нагой Ф.Н.
DOI: 10.17212/2075-0862-2020-12.1.1-181-195
УДК: 17.03
Аннотация:

Исследуется проблема определения приоритетов философского обоснования морали, актуальность которой обусловлена обострением противоречия между современным состоянием этического знания и потребностью осмысления новой моральной реальности. Основными задачами являются определение приоритетов обоснования морали, анализ методологических моделей и определение контуров будущего этики в современном мире. Акцентируется положение о том, что философское обоснование этического знания раскрывает взаимосвязанные положения: мораль – сфера реального человеческого опыта; отправной точкой морали является не автономный человек, а люди в их отношении друг к другу; моральное качество отношений между людьми определяется способностью ставить себя на место другого и быть сторонником общего согласия. Для решения сформулированных задач сделан обобщенный историко-сравнительный экскурс по проблеме, проанализированы преимущества и недостатки методологических моделей, проявляющих характеристики современной этики. Далее охарактеризованы существующие подходы к решению данной проблемы: абсолютистский, релятивистский. Особое внимание уделено деятельностному подходу. Обосновано положение о том, что современная этика продолжает гуманистическую традицию, акцентируя вопросы нравственного отношения не только к человеку, но и человечеству в целом. Одновременно усиливается точка зрения, противопоставляющая мораль этике вплоть до утверждения, что данные понятия обозначают сосуществующие феномены. Реагирование на ускорившиеся изменения этической реальности требует создания современной этической парадигмы, сущностной характеристикой которой должен стать ориентир человека и общества на будущее. Формирование нового образа этики предполагает в качестве источника моральное творчество субъекта. Особое значение приобретает проблема этического кодифицирования, выраженного, в том числе, в практике создания профессиональных, корпоративных и служебных кодексов. Будущее этики зависит от преобразования ее базовых оснований с целью вернуть этическому знанию приоритетные позиции. Перспективы этики связаны с совершенствованием инструментария и механизмов прикладных этических исследований.

Рациональность в культуре Древней Руси
Мильков В.В.,  Герасимова И.А.
DOI: 10.17212/2075-0862-2018-4.2-94-115
УДК: 165
Аннотация:

Скептическое отношение к интеллектуальной истории Древней Руси (XI–XVII вв.) c начала XVIII в. было заложено в кругах просветителей, ориентировавшихся на каноны новоевропейской философии и исключавших саму возможность такой истории. Эта точка зрения имеет сторонников и в наши дни. Введение в научный оборот и исследование текстовых источников и артефактов показало безосновательность такой категоричной точки зрения. В статье проблема древнерусской интеллектуальной истории обсуждается в контексте современных представлений о рациональности и ее исторических типах. Предлагается системная модель рациональных практик, в которой принимаются во внимание результаты исследований археологов, историков, филологов, историков науки и философов. Актуализация областей точных, естественнонаучных и технических знаний в древнерусский период определялась запросами повседневности. Ритуал требовал вычисления дат переходящих праздников, что стимулировало развитие математико-хронологических работ и астрономических наблюдений. Сложность расчетных текстов компутистов позволяет сделать вывод о высоком уровне точности этих работ и атмосфере соревновательности. В освоение логической методологии внесли вклад переводные тексты Изборника 1073 г., «Диалектики» Иоанна Дамаскина, работ Андрея Курбского, «Логики» Аль-Газали, пособия по логике Моисея Маймонида. Древнерусскими интеллектуалами логический инструментарий использовался для дискутирования теологических и светских проблем. О глубоком усвоении средневековых естественнонаучных знаний свидетельствуют русские сборники, в которых отражены сведения о физических явлениях в земной, водной и воздушной сферах. Медицину и врачевание в реалиях Древней Руси относят к сокровенному знанию, в недрах которого развивались интеллектуальные тенденции. На основании различного решения проблемы соотношения души и тела медицинские практики и относящиеся к ним тексты можно дифференцировать по направлениям: теотерапия (духовная помощь и целительство), народное врачевание (натуропатия, психотерапия) и природосообразная медицина (гиппократова традиция). Текст «Галеново на Гиппократа» и его литературный конвой свидетельствуют о развитии ятроматематических знаний, в основе которых лежит принцип антропокосмического тождества и представления о качественной природе времени. Анализ проводимой светской властью христианизации ставит вопрос о русском опыте политического рационализма. Важнейшей областью гуманитарного творчества была деятельность по переводу христианской литературы, в ходе которой шло формирование отвлеченных понятий и логико-вербальных форм мышления. В связи с усилением современного внимания к когнитивным практикам несомненный интерес представляет отечественное наследие осмысления духовного опыта в мудром слове. Принципы информационно-коммуникационных технологий можно сопоставить с учением о саморазвивающейся пространственной мысли в «Палее Толковой».

Тюркские политические традиции в системе организации власти Русского государства и Сибирского ханства как фактор их успешной интеграции в XVI-XVII вв.
Чернышов С.А.
DOI: 10.17212/2075-0862-2018-4.2-139-159
УДК: 94(57)
Аннотация:

Исследование посвящено выявлению родовых свойств высшей политической власти и форм ее взаимодействия с региональными элитами в тюркском мире в контексте преемственности с политической традицией Золотой орды и ее осколков – Сибирского ханства и Русского государства. В статье выявлены несколько характерных черт социально-политической организации тюркской государственности. Первая – «порядок ради торговли», т.е. ситуация, при которой государственность формируется вокруг экономической идеи, по отношению к Тюркскому каганату – вокруг обеспечения стабильного функционирования торгового пути с Востока на Запад. Вторая – «политическое впереди этнического»: в тюркском мире этносы складываются после формирования политических объединений. Третья – государственность как власть не над территорией, а над людьми. Предложенная в статье постановка проблемы власти снимает целый ряд традиционных «проблемных вопросов» описания тюркских государств – от вопроса границ до проблемы применимости по отношению к ним формационной теории и понятия «феодализм». Из этого следует четвертая особенность тюркской государственности – максимальная отдаленность центральной власти от «земли», власть верховного правителя как власть не над государством «в целом», а над региональными элитами. С одной стороны, это создает известный ореол сакральности верховной власти, с другой – делает ее крайне нестабильной, обязывающей к постоянному поиску компромиссов с местными правителями. На этом фоне особую роль играют «низовые» социальные структуры, отличающиеся стабильностью на фоне меняющихся верховных правителей. Последнее обстоятельство, в частности, определило относительную простоту интеграции Сибирского ханства в Русское государство: новая власть просто «перевела» на себя аборигенные податные единицы (волости). Русские не предложили западносибирским аборигенам ничего принципиально нового: поскольку государственность в Московском царстве и Сибирском ханстве строилась на одних и тех же принципах, новая власть фактически не занималась здесь строительством политических институтов, используя уже существующую систему отношений.

Когда боги умирают. Завоевание Америки в свете конфликта рациональностей
Бургете Аяла М.Р.
DOI: 10.17212/2075-0862-2018-4.2-116-138
УДК: 141.2
Аннотация:

Одной из причин «моментального», по историческим меркам, завоевания, покорения и фактического уничтожения многомиллионных цивилизаций Нового Света послужило разрушение рациональной основы цивилизации, понимаемой как комплекс религиозных, космологических, философских воззрений и образовательных структур, обеспечивавших их поддержание. Наиболее показательным примером является цивилизация, традиционно называемая Империей ацтеков. Она оказалась первой на пути завоевателей и на тот момент была наиболее «живой», развитой и многочисленной. Парадоксально то, что именно на языке науа (общем для населения Центральной Мексики), не имевшем алфавитной письменности, до нашего времени дошло наибольшее количество текстовых источников, по которым мы можем судить о существовании у ацтеков сложной системы мировосприятия и религиозно-философского мышления, объединявшего в целостность все сферы жизни человека и общества. Записанные латиницей на языке науа или воспроизведенные на испанском языке свидетельства и рассказы уцелевших в первые годы конкисты носителей древнего знания, передававшегося в устной традиции, и уцелевшие пиктографические «книги» (кодексы) дают нам возможность оценить роль рационально-мировоззренческой составляющей в жизни народов, населявших центральную Америку накануне завоевания. Задача данной работы – обозначить точки конфликта двух цивилизаций в рационально-философской плоскости. Одна из сторон уже вступила на путь техногенного развития, вооружена «продвинутым» оружием и воинствующей монотеистической религией, имеющей ярко выраженные миссионерские устремления. Другая представляет собой традиционное общество, характеризующееся ярко выраженной «национальной идеей», основанной на религиозно-космологическом миропонимании, строгой социальной организацией, всеобщей системой образования, наличием четких законов, регламентирующих все сферы повседневной жизни, и астрономически выверенной системой исчисления лет и человеческих судеб. Можно сделать вывод о том, что сильная сторона цивилизации – ее организованность и установленный порядок, – оказалась слабым звеном, разрушение которого привело к распаду целостности. Разрушение основы, потеря высшего смысла – стержня этого отлаженного, действующего механизма, – вызвало крах всей системы: религиозных ритуалов, хозяйственной организации, управленческих структур, образования, воспитания и повседневного уклада жизни.

Проблема ценностей: специфика и структура
Новиков Н.С.
DOI: 10.17212/2075-0862-2018-3.1-97-111
УДК: 140.8.008
Аннотация:

В статье рассматривается проблема ценностей как наиболее актуальная в системе культурно-социальных исследований современности, проблема, интегрирующая в себе различные стороны взаимодействия человека с окружающим миром. Ценность предстает как динамическое явление, имеющее объект-субъектную природу, формирующееся в обществе и существующее в нём в качестве центрального звена духовной культуры, системообразующего начала человеческой деятельности. Отмечается, что ценность как социальный феномен не может иметь абсолютного конечного выражения, что приводит к множественности его определений. Выделяются основные элементы структуры ценности: цель, оценки, значимости, идеалы и нормы, возникновение которых связано с витальной деятельностью человека и общества, а также с выявлением смысловой стороны понятия. Обращается внимание на дихотомию ценности, несущую в себе осмысление мира как источника ценностей и обнаружение отношения к нему как выявление ценностей самого источника. Также выявляется двойственность ценностных ориентаций, несущих в себе, с одной стороны, внутренние, терминологически повторяющиеся смыслы, с другой – различие в понимании и практической реализации этих смыслов. Названное противоречие в осмыслении и утверждении ценностей в реальной действительности позволяет апеллировать к ценностному началу в любого рода социальных противостояниях, что используется в информационных, гибридных и иных «бескровных» войнах современности. Особое место в обществе занимают его вооруженные силы, которые осуществляют специфический тип деятельности, прямо зависящий от государства, регламентирующего всю систему отношений каждого их представителя в ситуациях любой степени сложности и в условиях любого типа конфликтности. Такая деятельность предполагает не только высокий профессионализм, выучку, но и устойчивую систему ценностей, которая одна лишь может ложиться в основе каждого поступка, являющегося одновременно осуществлением норм, идеалов и ценностей субъективного характера и выражением государственных целей. Следовательно, в современном мире категория ценности оказывается на передовой линии мировоззрения, она представляет собой центральный фактор практически во всех формах деятельности, формируя духовную культуру общества, каждой социальной группы и человека.

Кантианская интерпретация нарративизма
Маслов Е.С.
DOI: 10.17212/2075-0862-2018-3.1-84-96
УДК: 165:930.1
Аннотация:

В статье исследуется связь современной нарративистской философии истории и гносеологии Иммануила Канта. Они схожи в том, что обращают внимание не на реальность саму по себе, а на способы познания реальности. И нарративизм, и кантианство утверждают, что реальность в той или иной мере творится сознанием. По Канту, сознание человека «творит» объект с помощью априорных форм знания. Такие теоретики нарратива, как Хейден Уайт, Франк Анкерсмит, Поль Рикёр утверждают, что нарратив представляет собой продукт активности сознания. Нарративность привносит в материал нарративную структуру и завершенность. Таким образом, нарративность в чём-то похожа на априорные формы знания кантианской философии. Целостность – один из главных атрибутов нарратива. Его аналог – целостность объекта опыта как категория рассудка в «Критике чистого разума». Целостность нарратива производна от интриги как объединяющего фактора. Один из аспектов целостности нарратива – самотождественность персонажа. Для исторического нарратива целостность персонажа часто является проблемой, так как государство не обладает такой степенью внутреннего единства, как личность. И Кант, и нарративисты ставят вопрос о соотношении реальности, существующей в сознании, и реальности вне сознания. В отличие от концепции Канта, в философии исторического нарратива исходный материал не столь непознаваем, как кантовский «ноумен»: это уровень исторических источников и хроник. В результате в нарративизме возможен взгляд на нарративность как на искажающий фактор, что невозможно для априорных форм знания в кантианстве. Так, с точки зрения Х. Уайта, одна модель трактовки реальности становится господствующей в историческом нарративе, подавляя другие смысловые линии. Статья опирается на философские концепции аналитической философии (Артур Данто), философской герменевтики (Поль Рикёр) и постструктурализма (Хейден Уайт, Франк Анкерсмит, Кит Дженкинс, Алан Манзлоу), а также на классическую и постклассическую нарратологию (Цветан Тодоров, Сеймур Четмэн, Вольф Шмид).