Идеи и Идеалы

Философская антропология, возникавшая всякий раз в конкретной исторической действительности, стремилась создать универсальный образ человека, называя этот процесс раскрытием его сущности. Такую задачу решала русская философия, развивавшая в определенных исторических границах православную христианскую традицию. Современная философия, решающая названную задачу, не может оставлять без внимания основные философско-антропологические представления разных цивилизаций, прежде всего в восточной, западной и русской философии. Пространством их сопоставления и синтеза может стать смысловое понятийное поле социогенеза, открывающего универсальный подход к становлению человека как глобального культурно-биологического вида. Социогенетический подход открывает возможность сопоставить две основные сущностные модели человека, которые представлены версией самодостаточного индивида, сложившейся в европейском Просвещении, и версией соборного (общинного) человека, обсуждение которой было начато в русской философии XIX века. В контексте социогенеза основанием разграничения антропологических версий становится противопоставление индивидуалистического и общинного (соборного) принципов поведения. Конкретный синтез названных принципов в той или иной культурно-исторической модели предстает как разрешение противоречия между индивидуальной и видовой моделью поведения в рамках культурно-биологического вида «человек». В природном мире согласование индивидуального и видового поведения решается путем генетического наследования видового поведения, исключающего конфликт видового и индивидуального. Социогенетическая эволюция человека поставила задачу поиска видовых общечеловеческих принципов поведения, что усложнило решение задачи согласования видового и индивидуального. Сложность ситуации в том, что поведение человека направляется культурными программами в условиях социогенетического поиска видовой программы, способной обеспечить глобальную консолидацию человеческого вида. В этом контексте для философской антропологии необходима социогенетическая опора, и обращение к ней может быть названо «социогенетическом поворотом» в философской антропологии.

Актуальность темы обусловлена постановкой вопросов, связанных с состоянием современной социальной реальности, присутствием в ней риска в качестве одной из существенных характеристик. Отказавшись от прошлого механизма развития – традиции как устойчивой основы, современное общество приобрело специфику безосновности безостановочного перемещения – перехода, который не соотносится с движением от одного этапа к другому, более стабильному, но являет собой непрерывность процессуальности. Это принципиально новая онтология реальности, в условиях которой постоянство ее движения, неустойчивость создают ситуацию, когда, как говорит У. Бек, в быстроте изменений происходит «крах научно-технической и правовой рациональности» [3, с. 167], традиционно использующейся в качестве метода устройства общественного порядка.

В статье актуализируется платоновская категория metaxy («Тимей») как характеристика динамики бытия, его постоянной «промежуточности» между «прошлым» и «будущим» при устранении устойчивого «настоящего». Современная социальная реальность – это метаксю, переход в его бесконечности осуществления, следствием которого являются риск и страх упасть в бездну безосновности. Риск – специфическая характеристика социального движения в непрерывности перехода, когда теряется стабильность настоящего, а горизонт будущего в традиционной логике не просматривается, что вызывает экзистенциальный страх, постоянно сопровождающий человека.

«Общество риска» (У. Бек) затребовало новое рациональное «устроение» (Э. Гидденс) и релевантную методологию его выстраивания. Статья посвящена проблеме поисков этой методологии. В качестве таковой предлагается рациональность формирующегося сегодня нового направления в философии – экософии, актуализирующего целостный взгляд на мир, выстраивающегося на категории «жизнь» в единстве ее проявлений в природе и культуре. Проблема решает противоречие: с одной стороны, риск связывается с ростом науки, за которой исторически закрепилась гуманистическая коннотация, с другой – ее воплощения, реализуясь сегодня в высоких технологиях, оказалось, обращаются против человека. Противоречие инициирует риск. Цель статьи – обосновать рациональность экософского содержания как методологию исследования современной рисковой социальной онтологии, вызванную научными технологиями, аргументировать их влияние на здоровье человека и показать возможности медицины в решении этой проблемы.

В аналитическом обзоре рассмотрены наиболее значительные публикации российских исследователей, посвященные Шанкаре (VII–VIII вв.), выходившие с 2000 года. Материал структурирован по фамилиям авторов, а их работы оцениваются по вкладу, внесенному в российское шанкароведение, критерием которого служат авторские переводы текстов Шанкары с санскрита на русский язык и их концептуальные интерпретации.

«Визитной карточкой» работ В.К. Шохина стало подключение в них дискурса Шанкары к обсуждению актуальных проблем философской индологии, теоретической философии и религиоведения. В обзоре рассмотрены монография «Стратификация реальности в онтологии адвайта-веданты» и ряд статей, эксплицируются методы, посредством которых Шанкара «вписывается» в историю мировой философии.

В публикациях С.Л. Бурмистрова тексты Шанкары также используются не только для решения специальных историко-философских проблем, но и для решения актуальных проблем философии. В статье «Понятие сознания в философии Шанкары» делается совершенно обоснованный вывод об определяющей роли Шанкары в формировании ведантистской концепции сознания. В статье «Религиозное сознание в классической адвайта-веданте» шанкаровские интерпретации Атмана помещаются в контекст современных дискуссий о формах религиозного сознания.

1 Публикация подготовлена в ходе проведения исследования (проект № 21-04-033) в рамках программы «Научный фонд Национального исследовательского университета “Высшая школа экономики” (НИУ ВШЭ)» в 2021 г.

Публикация Н.В. Исаевой «Учение Шанкары – Брахман как взгляд и хвост…» содержит интересный материал, способствующий пониманию Шанкарой Брахмана как «исполненного блаженства» (анандамайя) и оцениванию значения идей философа в разработке концепций веданты. 

В статье В.Г. Лысенко «Сон и сновидение как состояния сознания…», выстроенной как «медленное чтение текста», рассмотрены две версии топологии сознания у Шанкары, обнаруживающие использование ве дантистом неоднозначной терминологии, приводящей к различным моделям сознания.

Ю.В. Предтеченская в своей статье «Определениe Брахмана в Упанишадах: апофатический и катафатический подходы…» привлекает комментарий Шанкары к решению религиоведческой проблемы противопоставления апофатического и катафатического подходов к определению Абсолюта.

Книга Р.В. Псху «“Ведартхасамграха” Рамануджи и становление вишишта-адвайта-веданты» привносит новую информацию о влиянии идей Шанкары на становление названного течения веданты не как основополагающих и творчески развиваемых, но как стимулирующих критику и антитезы. В ней читатель может найти также полезную информацию по истории мирового шанкароведения.

Статья посвящена истории становления концепций веротерпимости, свободы совести и слова в политической философии раннего Нового времени. Интенсивное развитие представлений о свободе совести является одной из специфических черт интеллектуальной истории эпохи, находящейся на рубеже средневековья и модерна. Осмысление ценности свободы духовной и интеллектуальной жизни происходило в условиях реформационного и контрреформационного движений с их взаимными и внутренними противоречиями. Оно развивалось одновременно как в области политико-идеологических дискуссий, так и в пространстве мировоззренческой и метамировоззренческой рефлексии по поводу оснований духовной самостоятельности человека. Развитие взглядов на рассматриваемые в статье концепты происходило одновременно в нескольких направлениях. Обсуждение каждого из них было связано с конкуренцией разнонаправленных (и взаимоисключающих) теоретических парадигм. Исторически идея свободы совести возникает в сфере идеологического сознания в качестве инструмента для обоснования права реформационного движения на самостоятельное осмысление основ христианской веры. Инструменталистский подход к свободе совести не предполагал ее рассмотрения в качестве одного из принципов духовной жизни в целом: свобода совести должна была обеспечивать торжество одной, единственно верной версии религии, которая в противном случае могла быть подавлена сторонниками лжеучений. В рамках этой парадигмы находятся взгляды теоретиков, принадлежавших к магистральным направлениям реформационного движения, таких как Т. Беза, П.М. Вермильи, Т. Гудвин и другие, и контрреформационного (Ф. Суарес, М. Бекан и др.). Взгляд на свободу совести как основу духовной жизни возникает в ходе деятельности маргинальных для Реформации фигур, таких как С. Кастеллио, Р. Браун, Р. Уильямс. Эти же деятели выступают против другой традиции, сложившейся еще в начале Реформации. Они отказываются от понимания веротерпимости и свободы совести как преимущественно коллективных практик и придают им индивидуалистическую трактовку. Высшей точкой дискуссии между этими линиями развития идеи свободы совести становится творчество Дж. Мильтона и Т. Гоббса, обосновавших ее секулярное, внеконфессиональное понимание. Выработанные Мильтоном и Гоббсом подходы к интерпретации свободы мысли и свободы слова стали отправной точкой в развитии традиций социально-философской мысли эпохи Просвещения.

Христианское мировоззрение позднего Средневековья было довольно разнообразным, но в то же время крайне противоречивым. На севере Франции, во Фландрии и немецких городах в долине Рейна возникали различные духовные течения и верования, во многом определившие духовный климат средневековой Европы. Одним из таких духовных течений было движение бегинок, которое подверглось осуждению католической церковью, как и многие другие религиозные секты в этот период европейской истории. До сих пор остаются недостаточно ясными причины преследования представительниц женских полумонашеских общин. С одной стороны, нам известно, что осуждение бегинок непосредственно связано с их социальной деятельностью, поскольку они создавали серьезную конкуренцию католической церкви. Но с другой стороны, ограничиваясь исключительно социальными причинами, мы упускаем из виду тот факт, что движение бегинок в значительной степени было мистическим, и многие представительницы женских общин переживали крайне интенсивные экстраординарные чувства. Поэтому, обращаясь к проблеме осуждения бегинок, мы обнаруживаем, что корень этих преследований заключался в их переосмыслении религиозного экстаза, что уже в последующем определило их социальную деятельность. Для обоснования данной позиции мы подробно рассматриваем представление о любовно-мистическом познании у двух наиболее влиятельных бегинок – Хадевейх Брабантской и Мехтильды Магдебургской. Мы видим, что бегинки не только выражают свой экстраординарный опыт, но они также теоретически его переосмысляют. Бегинки отказываются от представления о любовно-мистическом познании как о пассивном процессе восприятия Бога. Вместо этого они обращаются к активной, деятельной любви и обосновывают необходимость отказа от бездеятельной жизни. Это позволяет им преодолеть пропасть между Богом и человеком, а также выйти за пределы своего собственного женского тела, обремененного средневековыми патриархальными нормами. Бегинки, таким образом, меняют само отношение между женщиной и миром, тем самым наделяя его большей автономностью по отношению к средневековому обществу и божественной реальности.

Статья посвящена истории рождения США, представленной в виде так называемого «Aмериканского проекта (АП)», который никогда не существовал в виде какого-то документа, плана или программы действий по созданию США. Главная причина того, что опыт создания новой нации-страны осмысляют в виде проекта, состоит в намерении заимствовать этот опыт. Под АП понимаются государственные и политическиe институты и традиции, заложенные в истории страны, принципы и права, закрепленные в основополагающих документах, прежде всего в Конституции. В статье детализируется понимание АП, его сущность и уникальность. Делается основной акцент на социальной природе этого проекта, его характеристиках и истории его реализации. Проектирование и перепроектирование государств после революций, получения независимости или распада империй стало массовым явлением в XX–XXI веках. Многие из них берут за образец АП. Рассмотрены российские проекты, которые оглядываются на американский опыт и извлекают из него уроки. Анализируются характеристики АП, которые составляют его геном и могут быть использованы при создании новых государств: а) ценностная ориентированность («град на холме», естественные права граждан); б) формула республики (самоуправлениe) на огромной территории; в) моральное и юридическое обоснование необходимости и законности выхода из империи, где нарушаются права граждан; г) суверенитет, разделенный по Конституции между штатским и федеральным уровнями, приоритет общества перед государством; д) система сдержек и противовесов разных ветвей власти; е) встроенный механизм корректировки и развития; ж) соответствие проекта субъекту его воплощения, его опыту и идеалам; и) два параллельных и взаимосвязанных процесса: строительство суверенного государства и строительство новой нации. Подробно описывается последняя характеристика – формирование новой нации в процессе создания США. Анализируются попытки перепроектирования АП протестными движениями и замещения его новыми социальными проектами.Статья посвящена истории рождения США, представленной в виде так называемого «Aмериканского проекта (АП)», который никогда не существовал в виде какого-то документа, плана или программы действий по созданию США. Главная причина того, что опыт создания новой нации-страны осмысляют в виде проекта, состоит в намерении заимствовать этот опыт. Под АП понимаются государственные и политическиe институты и традиции, заложенные в истории страны, принципы и права, закрепленные в основополагающих документах, прежде всего в Конституции. В статье детализируется понимание АП, его сущность и уникальность. Делается основной акцент на социальной природе этого проекта, его характеристиках и истории его реализации. Проектирование и перепроектирование государств после революций, получения независимости или распада империй стало массовым явлением в XX–XXI веках. Многие из них берут за образец АП. Рассмотрены российские проекты, которые оглядываются на американский опыт и извлекают из него уроки. Анализируются характеристики АП, которые составляют его геном и могут быть использованы при создании новых государств: а) ценностная ориентированность («град на холме», естественные права граждан); б) формула республики (самоуправлениe) на огромной территории; в) моральное и юридическое обоснование необходимости и законности выхода из империи, где нарушаются права граждан; г) суверенитет, разделенный по Конституции между штатским и федеральным уровнями, приоритет общества перед государством; д) система сдержек и противовесов разных ветвей власти; е) встроенный механизм корректировки и развития; ж) соответствие проекта субъекту его воплощения, его опыту и идеалам; и) два параллельных и взаимосвязанных процесса: строительство суверенного государства и строительство новой нации. Подробно описывается последняя характеристика – формирование новой нации в процессе создания США. Анализируются попытки перепроектирования АП протестными движениями и замещения его новыми социальными проектами.

Одним из возражений пифагорейскому аргументу является отсылка к авторитету современных физиков, большинство из которых называют себя атеистами или агностиками. Пусть, дескать, среди отцов научных революций, от Галилея до Гейзенберга, атеистов и не было, но что-то с аргументом разумного замысла Вселенной неладно, раз крупнейшие физики последнего полувека в Бога не верят – так или примерно так выглядит возражение.

Ниже мы обсудим воззрения крупнейших физиков ближайшей к нам эпохи: Ричарда Фейнмана, Стивена Вайнберга и Стивена Хокинга, каждый из которых называл себя атеистом – и покажем, в каком смысле они атеистами были, а в каком не были. Роджер Пенроуз, выдающийся физик и мыслитель, называл себя «скорее агностиком», но в наличии у Вселенной предназначения [purpose] он был убежден и пояснял, на чем это убеждение основано: отнюдь не на слепой вере, а всё на том же весьма особенном характере законов природы и начальных условий Большого взрыва. Будучи художником, он иллюстрировал свои метафизические взгляды в виде графических образов, один из которых мы рассмотрим.

Наш разговор о современных физиках-философах был бы очень неполон без «практикующего, но неверующего христианина» Фримена Дайсона с его концепцией «интереснейшего из возможных миров».

Мы также рассмотрим гипотезу математического мультиверса Макса Тегмарка и покажем, что она не выдерживает критики в свете когнитивной самосогласованности Вселенной.

Рационален ли отказ от гипотезы разумного замысла, когда все прочие гипотезы о причине весьма изысканного характера физических законов не выдерживают критики? Этому вопросу посвящена глава «Абсурд и скепсис».

В завершение же этого эссе и всего цикла мы рассмотрим взгляд на массового человека в науке и на характер его «атеизма», что высказывался еще Хосе Ортегой-и-Гассетом, поддерживался Эрвином Шредингером и комментировался Стивеном Вайнбергом.

Статья посвящена переосмыслению содержания категории «синтетическое» в условиях современного естествознания (в первую очередь синтетической биологии) и ее эпистемологической ценности.  Категория «синтетическое» исследуется как продукт эпистемологического метода. Авторами проведена ее экспозиция на основе наиболее современных материалов научных и философских исследований с целью определения содержания категории, ее места и области применения в современном естествознании. Рассмотрены варианты определений синтетического, их преимущества и недостатки.

В качестве теоретико-методологической основы исследования использованы подходы, рассматривающие синтетическую биологию и феномен синтетического с эпистемологического ракурса. За основу были взяты работы И. Шуммера, в которых он развивает онтологию биохимических взаимодействий и возникающих в этой связи эпистемических возможностей, что дало основания для классификации и эпистемологической оценки конкретных проявлений синтетического в научном поле. Также была использована концепция Ф. Бьянкини, согласно которой всякое синтетическое можно определить как искусственное и проявляющееся наиболее полно на стыке биологических и когнитивно-информационных наук.

В качестве основного результата показано, что категория «синтетическое» может применяться как теоретический конструкт, позволяющий осуществлять осмысление феноменов, чей эпистемологический статус не может быть определен однозначно как «естественное», хотя и мимикрирующий под него. В процессе конвергенции технонаук обнаруживается тенденция к становлению феномена «синтетическое» как основного ресурса, за счет которого добывается научное знание. Благодаря достижениям синтетической биологии в современном естествознании происходит обновление проблемы соотношения естественного и искусственного за счет качественного и количественного расширения проявлений феномена искусственного/синтетического и переосмысления различий между ними. Последние достижения в области синтеза организмов и их структурных частей, таких как расширенный геном, давшие больше информации об организации жизни, дают возможность онтологам и эпистемологам значительно расширить источники категоризации синтетического, а также помогают в построении его онтологии.

В развитии инновационных процессов важная роль принадлежит их гуманистическому потенциалу, образуемому творческими способностями, нравственными и интеллектуальными качествами человека. В статье рассматривается вопрос о новаторской природе человека и темпоральных основах его экзистенции в контексте современной темпоральной проблематики. Проведение сравнительного анализа интерпретаций категорий темпоральной проблематики помогло выявить те их смыслы, которые ведут к осознанию ценности инновационной ориентированности человека. В творчестве важнейшая роль принадлежит духовному потенциалу, а его развитие напрямую зависит от отношения человека к временности своего существования. В этой связи современные мыслители обращают внимание на изучение антитезы тривиального и уникального в темпоральной экзистенции человека и на природу повторения как дилемму прошлого и будущего. Отмечая ключевое значение мгновения в решимости человека идти нравственным путем, они отвечают на вопрос о его принадлежности прошлому, настоящему или будущему. В каждом из временных´ модусов содержатся условия новаторства, которые становятся очевидными при ориентировании человека на духовные основания своего бытия. Автором был сделан вывод о том, что характер темпоральной экзистенции новаторски ориентированного человека отличается уникальностью ее мгновений как начала производства новых идей, непредсказуемостью будущего и вариативностью понимания прошлого как условия свободного творческого выбора в настоящем моменте. Все эти качества важны в развитии современных нововведений, так как обеспечивают инновационную преемственность и производство новаторских идей.

Фундаментальные идеи и результаты, отмеченные Нобелевской премией по физике 2022 года, решительным образом меняют общепринятое понимание реальности. Крайне важно, чтобы эти результаты дошли не только до ученых-специалистов, но и до более широкой публики. Целью настоящего обзора является попытка раскрыть упомянутые революционные изменения в привычном взгляде на мир. Этот радикальный сдвиг в конечном итоге был признан Нобелевским комитетом, и мы попытаемся рассказать об этом с минимальным количеством математических деталей (которые можно игнорировать, не теряя сути вывода). Сначала мы рассмотрим знаменитую дискуссию между Эйнштейном и Бором о природе квантовой механики, имевшую место в 20–30-х годах ХХ века. Кульминацией ее стал так называемый ЭПР-парадокс – главный толчок для всех исследований, которые проводились потом в этой области. Далее попытаемся прояснить знаменитую теорему Белла. Эта теорема вывела спор Эйнштейна и Бора из области философии в область экспериментальной физики. Далее мы рассмотрим экспериментальные работы лауреатов Нобелевской премии по физике 2022 года, которые поставили точку в споре о том, кто был прав. Результаты этих экспериментов заставляют глубоко пересмотреть наше понимание Вселенной.