Идеи и Идеалы

Благодаря созданию письменности стало возможным транспортирование и увековечивание информации в пространстве и времени. Текст наделен функцией памяти, поскольку он является не только производителем новых смыслов, но также и проводником культурной памяти. Письменность обладает способностью сохранять и накапливать память о своих предшествующих контекстах. Рассуждая о памяти текста, стоит отметить, что она заключается в сумме контекстов, в которых текст приобретает осмысленность. Такое смысловое пространство текста вступает в определенные соотношения с культурной традицией (или культурной памятью), отложившейся в сознании адресатов. Тексты, сохраняющие культурную активность, содержат в себе способность конденсировать информацию; иными словами, в таких текстах происходит накопление исторической и культурной памяти. В силу этого тексты, передающиеся из одного поколения в другое, проходящие через века, не теряют содержащуюся в них информацию. Настоящая статья посвящена принципам репликации культурной информации и хранению негенетической информации в диахронии. В культуре это выполняют единицы культурной информации – мемы. Мутации мемов представлены на примере трансформации формул. Предмет анализа – формулы и клише «Англосаксонской хроники» и библейских текстов. В статье определены основные типы трансформаций формул и клише. Автор описывает четыре типа трансформации формул, которые показывают развитие отношений в контексте культуры. Показано, что формулы связаны с появлением инновационных описаний, для которых характерна большая детализация. Таким образом происходит нарастание количества информации.

Таксономии естественного мира восходят к классической комментаторской традиции Порфирия. Творчество Порфирия дает нам основание судить о темпах развития семиотики и философии имени. Составляя таксономию естественного мира, Порфирий проводит тонкое различие объективов и необъективов живого языка по степени их индивидности, выраженности в природе. Характеристика индивидности мира совпадает с последовательностью слоев в картинах мира: от древнейших периодов до современности. Так, последовательность растительного, зооморфного и антропоморфного кодов в интерпретации мира совпадает с естественными таксономиями древа Порфирия.  Представление индивидных значений связано с переходом от бедных рубрик к более развернутым. Так, индивидность пространства является максимально низкой, и многие пространственные объекты получают метафоризацию в растительном, зооморфном и антропном коде. Степень индивидуализации пространственных сущностей поднимается до их различения с помощью имен собственных, которые сообщают бедным объектам более высокую степень различения. Степень индивидности представляет собой некоторую «окаменелость», в рамках которой отслеживаются эволюционно сменявшие друг друга картины мира. Так, в индоевропейском космосе наиболее древняя картина мира связана с концептом мирового древа. В результате у исследователя возникает возможность регистрировать подобные «окаменелости» в виде индивидных текстов, рисующих образ пространства в эволюционной программе развития космоса. На смену растительному коду в индоевропейском космосе приходит зооморфный код, в котором индивидность в метафоризации пространственных объектов нарастает за счет привнесения в структуру метафоры тела животного. Тело животного обладает более высокой степенью индивидности, чем растительная субстанция. Относительно следующей степени индивидности, а именно антропоморфного кода, можно сказать, что он приходит на смену более бедным слоям растительного и зооморфного кодов. Таким образом, нами регистрируется программа эволюции индивидности и ее рефлексия в картинах мира индоевропейских народов. Картирование пространства представляется важной задачей в метафоре микрокосм−макрокосм. При этом метафоризация макрокосма лексически отграничена, что свидетельствует о маловероятности смешения порядков архаического космоса. Чем глубже мы проникаем в древние слои языка и культуры, тем большую степень специализации мы обнаруживаем.

В статье анализируются слова  «воля», «мир», «свет», «правда». На материале древнерусской литературы показано, что каждое из них имеет не менее двух существенно различающихся значений, причем два (в отдельных случаях – три) значения влияют друг на друга, создавая непередаваемую другими языками игру смыслов. В то же время именно эти слова задают смысловой стержень отечественного самосознания уже в Новое время, формируя определенное отношение к ключевым жизненным принципам. По крайней мере в XIX веке в русской поэзии воля противопоставляется западной свободе как смысловая христианская установка определенной политической позиции. Воля связана с миром как его преодоление. Амбивалентность отечественного самосознания состоит в том, что в нем сосуществовали идеал мирной красоты совместной мирской, общинной жизни с вольным стремлением за пределы мира-общины и мира земного, причем и то и другое получало внутреннее оправдание, т.е. пересекалось как с правдой-истиной, так и с правдой-справедливостью.

Как выразить через простое невыразимо сложное?  В поисках ответа на этот вопрос искусство всегда предлагало единственное решение – преобразовать собственный выразительный словарь, изменить и обновить язык. Как правило, реакцией воспринимающей аудитории, косно филистерской в большинстве случаев, было отторжение и принципов нового искусства, и его апологетов и творцов. В XIX веке встречной ответной реакцией со стороны художников стал образ непонятого гения и провозглашенного им искусства будущего, в котором сублимация феномена гения переходит от конкретных личностей ко все более абстрактным принципам. Они зачастую выражаются в именах героев и даже мифологических богов, настолько символичных и собирательных, что за каждым из них скрыт процесс тотального преобразования, ставшего уже привычным в искусстве, как это было, к примеру, в демонической образности Ференца Листа.

Статья посвящена юбилейной дате со дня рождения (370 лет) и дня смерти (300 лет) выдающегося немецкого философа, математика, физика, юриста, историка, лингвиста и дипломата Готфрида Вильгельма Лейбница. Лейбниц осуществил творческий синтез науки, философии и богословия, создав уникальную философскую систему, в основание которой он положил учение о предустановленной гармонии. Во всех областях, в которых он работал, он делал великие открытия. Ему был присущ дар синтезировать самые разнородные воззрения различных мыслителей на основе разработанного им методологического принципа, построенного на универсальности и строгости философских рассуждений в их логической последовательности. Лейбниц является также великим богословом и создателем глубокой этической системы. Этический оптимизм телеологии Лейбница имеет своим основанием его христианское религиозное миросозерцание.

Статья посвящена анализу стилистических и языковых особенностей так называемых «дневников Брежнева». В рамках методологии «лингвистического поворота в истории» предпринимается попытка выявить взаимосвязь между спецификой письменной речи Л.И. Брежнева и его личностью. Особое внимание уделяется верификации жанра Брежневских записей, который определяется как «бортовой журнал». Анализируется характер записей, проводится их сравнение с устной речью Брежнева. По многим свидетельствам, Брежнев славился как мастерский рассказчик, т.е. он прекрасно чувствовал себя в той сфере речевой деятельности, где ценится импровизация, быстрая реакция, разнообразие эпитетов и т.д., – черты, абсолютно не свойственные общественно-политическому диалогу и штампованной публицистической лексике советских газет и речам партийно-государственной элиты. Но как только дело доходило до письменных текстов, где не было места для импровизации или шутки, речь Брежнева неузнаваемо преображалась. Даже в своих личных записях Брежнев, как правило, говорит шаблонным, ходульным языком, который он усвоил в годы своего становления, будучи партийным работником, комиссаром и политруком. Авторы приходят к выводу об усвоении Л.И. Брежневым «советского новояза», который фактически стал его второй натурой. Отсутствие в  личных брежневских записях следов нарочитого конструирования текста свидетельствует о том, что тексты являются действительным отражением личности генсека.

XIX столетие – эпоха, породившая Гения, не без причин, и воспевшая его – не без умысла. В статье исследуется феномен Гения от момента его формирования до точки апофеоза (Ф. Ницше), которой он достиг менее чем за сто лет. Отправным пунктом в этом пути можно считать эстетические позиции эпохи Бури и Натиска, обозначившие интерес художников к человеческой личности и определившие для всего XIX века разницу между людьми обычными и людьми избранными. Избранные оказались ведо́мы образом Христа, который был оценен заново, как живое воплощение сущности гения – единства бога и человека, или, точнее, как человека, наделенного божественными способностями. Наконец, гений, как творец искусства, и гениальность, как репрезентирующая его черта, были «коронованы» в философии Ницше, который возвел гения до уровня сверхчеловека. Прообраз Христа был отброшен, и бог умер, воплотившись в идее сверхчеловека. Черты, которыми Ницше наделил его, сделали сверхчеловека именно идеей, неспособной существовать в реальности в форме конкретной личности. И потому гений в философии Ницше неуклонно превратился в мифологему своего времени.

Ключевым вопросом данной статьи является следующий: может ли Европа со своими постхристианскими ценностями и (нео)либерализмом противостоять сложившейся ситуации «великих миграций». Цель данной статьи – показать метаморфозы европейских ценностей в религиозном, политическом, этическом плане, а также описать сценарии конфликтов по решению миграционных проблем и миграционной политики ЕС. Фактологический анализ показал, что метаморфозы в области религии, этики и политики в Европе начались с эпохи Нового времени (Реформация, Просвещение). В итоге европейские страны на основе транснациональных секулярных ценностей (мир, свобода, стабильность, благополучие, общий экономический рынок, мультикультуральность, права человека) создали союз, в котором все вопросы решаются с помощью диалога и консенсуса, на основе солидарности и демократии, а не на основе древнего права сильного. Но перед Европой стоит проблема «великих миграций» и вытекающего из нее терроризма.  Проблема миграции и пути ее решения для ЕС пока что остаются открытыми. Кроме того, анализ описанных в статье сценариев решения миграционных проблем показывает, что при сохранении теперешней миграционной политики ЕС в ближайшие десятилетия демографический фон в Европе поменяется и как следствие постепенно будет меняться (без каких-либо конфронтаций) европейская ценностная система и идентичность, причиной чего можно считать неолиберальные взгляды европейского истеблишмента. Только деликатная миграционная политика интеграции поможет выйти из тупика, не впадая радикально вправо (в национализм) или влево (в неолиберализм).

Современная визуальная культура предоставляет широкие возможности репрезентации ценностей, персонажей, сюжетов и образов, отражающих культурное многообразие мира, и, в то же время, для успешной коммуникации требует от субъекта определенных качеств толерантности, настроенности на диалог, открытости к восприятию другого опыта и оценок. Статья посвящена проблеме формирования межкультурной компетенции средствами мультипликации. Межкультурная компетентность понимается как феномен, актуализированный в ситуации интенсификации межкультурных контактов в условиях глобализирующегося общества. Мультипликация рассматривается как часть современной визуальной культуры, которая предоставляет многообразные средства для формирования межкультурной компетентности. На основе историографического анализа рассмотрены способы репрезентации этнического в мультипликации и опыты изучения ценностных этно-культурных репрезентаций в мультипликационных сюжетах. В статье приведены результаты проведенного авторами исследования мнений старшеклассников: их интерпретаций мультипликационных образов иной/другой культуры, а так же мнений о путях и возможностях понимания культуры в ситуациях творчества и межкультурного диалога. Авторы обращают внимание на факторы, формирующие межкультурную компетентность старшеклассников, живущих в большом городе, и приводят высказывания из эссе школьников о возможностях межкультурного диалога и понимания других культур средствами художественного образа.

Отправной точкой для написания данной статьи послужили имеющие широкое распространение не только на уровне массового сознания, но и в исследовательской литературе представления о тождестве соборности и коллективизма (общинности). Цель статьи – показать ошибочность подобных воззрений. Исходная позиция автора состоит в том, что соборность и коллективизм относятся к двум разным традициям: если соборность, имея религиозное происхождение, связана с православным духовным опытом, то коллективизм – с социальным и политическим опытом. Обращается внимание на то, что в основе данного ошибочного утверждения лежит непонимание того, что соборность – это метафизическая реальность, а не социальность. Излагаются ключевые моменты концепта соборности в интерпретации А. Хомякова, также рассматривается развитие этой идеи в трудах С.Л. Франка. Если коллективизм, абсолютизируя единство, «умаляет» личность, тем самым уничтожая ее, то соборность, напротив, ее «расширяет», позволяя ей полностью раскрыться. Именно в соборности  происходит подлинная самореализация человека, актуализация личности.   Подчеркивается, что движение к соборности как высшей ступени развития человека происходит через утверждение индивидуальности. Делается вывод о том, что подобное радикальное сближение двух понятий: соборности и коллективизма (общинности) влечет за собой различные сценарии будущего России.