Идеи и Идеалы

Целью работы является выявление проблем формирования культуры личности инженера в системе высшего образования. Исходя из ключевой роли социального образования в развитии культуры, авторы анализируют состояние современного российского образования, опираясь на мнение многих ученых-педагогов. На основании проведенного анализа делается вывод о необходимости социально-нравственного воспитания студентов, в частности, будущих инженеров, в процессе их профессиональной подготовки. Авторами обосновывается положение о том, что  основой профессиональной этики инженера  является высокая культура личности, формирование которой должно происходить на всех уровнях образования. Соотнесены понятия общей культуры личности и профессиональной культуры инженера. Представлена характеристика  культуры личности инженера в контексте нового стандарта образования. Указано, что компетентностный подход является основополагающим в формировании личности выпускника технического вуза . Выявлены недостатки  данного подхода, из которых основным является узкая  специализация современного выпускника высшего учебного заведения, односторонность его образования. Указано на необходимость формирования таких качеств будущего инженера, как инициативность и ответственность. В статье проанализированы мнения студентов по вопросу этики инженера, большинство из которых сходятся на том, что этика инженера предполагает ответственность перед обществом за результаты своей деятельности. В статье анализируются два основных подхода к современному образованию.  В основе первого лежит формирование профессиональных компетенций, в основе второго – главенство в образовании  ценностей культуры человека духовного. Причем последнее предполагает органичную интеграцию компетентностного подхода и традиционного когнитивного подхода в культуроцентричность профессионального образования, в процессе которого происходит духовное, эстетическое,  социальное, экологическое и политическое развитие личности. Основой данного подхода должна быть совокупность фундаментальных понятий общей и профессиональной культуры, базирующихся на национальной культуре. Культуроцентричный подход позволяет подойти к профессиональной подготовке комплексно, системно, целостно, что является необходимым условием становления культуры личности будущего инженера.

Работа посвящена становлению и развитию понятия «общественное мнение» во второй половине XVIII в. Сравнительный анализ статей «Мнение» и «Общественное мнение» в «Энциклопедии» Дидро и Д`Аламбера и «Методической энциклопедии» позволяет проследить эволюцию и различия в восприятии этих категорий в разные периоды времени. В статье рассматриваются «мнение» как «суждение сомнительного и неопределенного характера» и «мнения» как точки зрения судей, лежащих в основе судебного решения, отнесенные энциклопедистами к сферам логики и юриспруденции, и их влияние на формирование представлений об «общественном мнении». Анализируются представления об общественном мнении как механизме общественного контроля социальной и политической сфер, особенность которого состоит в его независимости от сферы государственного регулирования и в отсутствии институционализированных средств воздействия на государственные институты.

В статье исследуется проблема представимости опыта киборгов (технологически модифицированных людей). Выдвигается предположение, что для её решения необходимо одновременное использование двух семиотических подходов: биосемиотики и актантной семиотики. Поскольку исходное значение термина «киборг» – кибернетический организм, в определённой степени техномодифицированные люди эквивалентны животным. Благодаря этому отождествлению становится применим метод Umwelt-анализа. Его разработал Я. фон Икскюль для понимания, каким мир предстаёт перед различными живыми организмами в зависимости от их телесного устройства и функциональных кругов действия-восприятия. Биосемиотика (в составе Umwelt-анализа) показывает воспринимаемый организмом мир состоящим из материальных знаков, где сам организм – своего рода коммуникативная структура. Umwelt в принципе может быть описан потому, что и среда, и организм находятся друг с другом в знаковых отношениях (что верно и для киборгов). Далее следует анализ, как воздействие Umwelt-описания на нас приводит к представимости опыта организма, когда материальные актанты перевоплощаются в текстовые: для этого привлекается инструментарий актантной семиотики, представленный в работах Б. Латура. Последний настаивает, что реализм научных текстов проистекает из композиции персонажей – в семиотических терминах внутренней системы отсчёта. Выявление семиотических операций (вымещение, вмещение, фигурация) в Umwelt-описаниях показывает, как внутри мира-текста через сборку функциональных кругов создаётся точка зрения организма на мир, за которой следует внимание читателя. Предложенный подход демонстрируется на примере людей с магнитными имплантами; очерчиваются дальнейшие перспективы его применения.

Благодаря созданию письменности стало возможным транспортирование и увековечивание информации в пространстве и времени. Текст наделен функцией памяти, поскольку он является не только производителем новых смыслов, но также и проводником культурной памяти. Письменность обладает способностью сохранять и накапливать память о своих предшествующих контекстах. Рассуждая о памяти текста, стоит отметить, что она заключается в сумме контекстов, в которых текст приобретает осмысленность. Такое смысловое пространство текста вступает в определенные соотношения с культурной традицией (или культурной памятью), отложившейся в сознании адресатов. Тексты, сохраняющие культурную активность, содержат в себе способность конденсировать информацию; иными словами, в таких текстах происходит накопление исторической и культурной памяти. В силу этого тексты, передающиеся из одного поколения в другое, проходящие через века, не теряют содержащуюся в них информацию. Настоящая статья посвящена принципам репликации культурной информации и хранению негенетической информации в диахронии. В культуре это выполняют единицы культурной информации – мемы. Мутации мемов представлены на примере трансформации формул. Предмет анализа – формулы и клише «Англосаксонской хроники» и библейских текстов. В статье определены основные типы трансформаций формул и клише. Автор описывает четыре типа трансформации формул, которые показывают развитие отношений в контексте культуры. Показано, что формулы связаны с появлением инновационных описаний, для которых характерна большая детализация. Таким образом происходит нарастание количества информации.

Таксономии естественного мира восходят к классической комментаторской традиции Порфирия. Творчество Порфирия дает нам основание судить о темпах развития семиотики и философии имени. Составляя таксономию естественного мира, Порфирий проводит тонкое различие объективов и необъективов живого языка по степени их индивидности, выраженности в природе. Характеристика индивидности мира совпадает с последовательностью слоев в картинах мира: от древнейших периодов до современности. Так, последовательность растительного, зооморфного и антропоморфного кодов в интерпретации мира совпадает с естественными таксономиями древа Порфирия.  Представление индивидных значений связано с переходом от бедных рубрик к более развернутым. Так, индивидность пространства является максимально низкой, и многие пространственные объекты получают метафоризацию в растительном, зооморфном и антропном коде. Степень индивидуализации пространственных сущностей поднимается до их различения с помощью имен собственных, которые сообщают бедным объектам более высокую степень различения. Степень индивидности представляет собой некоторую «окаменелость», в рамках которой отслеживаются эволюционно сменявшие друг друга картины мира. Так, в индоевропейском космосе наиболее древняя картина мира связана с концептом мирового древа. В результате у исследователя возникает возможность регистрировать подобные «окаменелости» в виде индивидных текстов, рисующих образ пространства в эволюционной программе развития космоса. На смену растительному коду в индоевропейском космосе приходит зооморфный код, в котором индивидность в метафоризации пространственных объектов нарастает за счет привнесения в структуру метафоры тела животного. Тело животного обладает более высокой степенью индивидности, чем растительная субстанция. Относительно следующей степени индивидности, а именно антропоморфного кода, можно сказать, что он приходит на смену более бедным слоям растительного и зооморфного кодов. Таким образом, нами регистрируется программа эволюции индивидности и ее рефлексия в картинах мира индоевропейских народов. Картирование пространства представляется важной задачей в метафоре микрокосм−макрокосм. При этом метафоризация макрокосма лексически отграничена, что свидетельствует о маловероятности смешения порядков архаического космоса. Чем глубже мы проникаем в древние слои языка и культуры, тем большую степень специализации мы обнаруживаем.

В статье анализируются слова  «воля», «мир», «свет», «правда». На материале древнерусской литературы показано, что каждое из них имеет не менее двух существенно различающихся значений, причем два (в отдельных случаях – три) значения влияют друг на друга, создавая непередаваемую другими языками игру смыслов. В то же время именно эти слова задают смысловой стержень отечественного самосознания уже в Новое время, формируя определенное отношение к ключевым жизненным принципам. По крайней мере в XIX веке в русской поэзии воля противопоставляется западной свободе как смысловая христианская установка определенной политической позиции. Воля связана с миром как его преодоление. Амбивалентность отечественного самосознания состоит в том, что в нем сосуществовали идеал мирной красоты совместной мирской, общинной жизни с вольным стремлением за пределы мира-общины и мира земного, причем и то и другое получало внутреннее оправдание, т.е. пересекалось как с правдой-истиной, так и с правдой-справедливостью.

Как выразить через простое невыразимо сложное?  В поисках ответа на этот вопрос искусство всегда предлагало единственное решение – преобразовать собственный выразительный словарь, изменить и обновить язык. Как правило, реакцией воспринимающей аудитории, косно филистерской в большинстве случаев, было отторжение и принципов нового искусства, и его апологетов и творцов. В XIX веке встречной ответной реакцией со стороны художников стал образ непонятого гения и провозглашенного им искусства будущего, в котором сублимация феномена гения переходит от конкретных личностей ко все более абстрактным принципам. Они зачастую выражаются в именах героев и даже мифологических богов, настолько символичных и собирательных, что за каждым из них скрыт процесс тотального преобразования, ставшего уже привычным в искусстве, как это было, к примеру, в демонической образности Ференца Листа.

В статье исследуются характеристики теоретических знаний о социализации как социокультурных феноменов. Предлагается отождествить соответствующие проявления знаний об отношениях социализации с теоретическими образами, чья специфика определяется тремя атрибутами. Во-первых, теоретические образы представляют собой результаты (ре-)конструирования теоретического дискурса, адекватно отражающего ключевые черты реальности. Во-вторых, данные образы ориентированы на типы научной и философской рациональности – классической/неклассической/постнеклассической. В-третьих, они отсылают к одной из двух взаимодополняющих методологических перспектив – нормативной или интерпретативной, либо к различным вариантам синтеза этих перспектив. Аргументируется тезис о закономерности придания перечисленным особенностям теоретических образов первостепенного значения при рассмотрении знаний о социализации как феноменов социокультурной реальности.

Статья посвящена феномену так называемых «людей культуры» в двух областях Евразии – Европе и Восточной Азии. Они появляются как продукт культурного обмена между «Югом» (Средиземноморье, собственно Китай) и «Севером», населенным людьми другой ментальности и экономики. Речь идет о различном восприятии той конфигурации культуры, которая сложилась в древности и стала иметь парадигмальное значение для всего метарегиона («Христианский мир», восточноазиатская цивилизационная зона). В качестве примеров таких людей берутся крупнейший деятель средневековой культуры Эриугена, оставивший глубокий след в схоластике, и Елюй – член императорского рода в кочевой киданьской империи Ляо (907-1125) Туюй. Люди с нетрадиционными взяглядами на культуру и сложной судьбой, они продемонстрировали своеобразное отношение к южной культуре не как форме и средству образования, а как к комплексу идей и рецептов строительства новой политической и культурной реальности.

Философия Бердяева есть беспокойное движение мысли в пространстве, координаты которого заданы тремя понятиями. Личность, творчество, свобода в их единстве образуют универсум Духа, определяют динамику, экзистенциальную направленность подлинного философского мышления. Философская мысль творчески утверждает бытие свободной личности посредством формирования образа идеального человека, противостоящего злому царству необходимости, выходящего за его пределы и преодолевающего эмпирический мир. Согласно Бердяеву, квинтэссенцией европейской культуры являются три образа идеального человека – мудрец, святой и рыцарь. В статье прослеживаются истоки интерпретации идеала рыцаря в произведениях русского мыслителя. Романтическая идея рыцарства как «вечного задания человеческого духа» требовала преодоления представлений о рыцарстве ранних славянофилов – авторов, высоко ценимых Бердяевым за их стремление к целостному пониманию жизни духа, гармонии внутреннего и внешнего. В публикациях Н.А. Бердяева 1904-1907 гг. намечены две линии идеализации рыцарства – как воплощения глубины средневекового мистического христианства и как благородного человеческого типа. Первая линия связана с обсуждением проблемы «нового религиозного сознания», идеи Д.С. Мережковского о метафизической изначальности и религиозной равноценности «духа» и «плоти». Вторая линия обусловлена обращением Бердяева к наследию К.Н. Леонтьева, где историческое рыцарство выступает в качестве альтернативы буржуазной  обыденности, усредненности, пошлости и мещанства.