«Живописная Япония» и «желтая опасность»: к вопросу о рецепции японской культуры в русском символизме (Ф. Сологуб vs. В. Брюсов)
Тырышкина Е.В.Цель работы – выявление механизмов рецепции японской культуры в творчестве символистов – В.Я. Брюсова и Ф.К. Сологуба. Японская культура осваивается в России на рубеже XIX–XX вв. не напрямую, а при посредничестве Европы. Ведущим является визуальный код и моделирование образа Японии как потерянного/обретенного рая, страны, населенной «народом-художником», на основании неразличения границы ремесла/искусства и представления о владении художественными навыками как массовом, а не элитарном явлении. Эта мифологическая модель выстраивается на основе механизма субституции. Японская культура сравнивается с античной, средневековой, ренессансной. В русском символизме ведущим принципом становится создание образа Японии как новой Эллады (трансформация концепции «дионисийства»). В. Брюсов и Ф. Сологуб в своем художественном творчестве и критике включают японскую культуру в рамки символистского мифа. В этой связи рассматриваются материалы журнала «Весы», цикл стихов В. Брюсова «Современность», письма, эссеистика, статьи Ф. Сологуба, фрагмент его романа «Мелкий бес». Для Ф. Сологуба в этом отношении доминантой является концепция «естественного человека» в духе античности, культ прекрасного тела. Его позиция отличается цельностью и не меняется во время Русско-японской войны, что само по себе – явление редкое. Концепция В. Брюсова двойственна. Эстетические и политические реалии порождают особую антитезу в его мировоззрении: нация «изнеженных эстетов» превращается в нацию варваров, угрожающую европейской цивилизации. Роль России по Брюсову – мессианская, ей суждено спасти Европу и мир от «желтой опасности». Сама Россия в его концепции представляется новой Римской империей. Показывается, что японская культура ассимилировалась в начале XX века в символистской среде в соответствии с готовыми мифологическими моделями. Жажда идеала воплотилась в создании существующего/несуществующего топоса «чудесной страны» по образцам прошлых культур. Чуждое воспринималось как прекрасное, чтобы смениться опасным/демоническим – эта антитеза является архетипической. Делается вывод, что японистика как наука находилась в это время в России в состоянии начального становления и полноценный межкультурный диалог, свободный от готовых ответов и клише, на этом этапе был невозможен.