Аннотация:
Двойственность отношения человека к Божеству как «я» и как «мы» превращается в двойственный характер любого общественного единства – свободный и репрессивный одновременно. Представление о генетической связи «мы» и «я» – отображение идеальной основы эмпирически данных обществ. Оно есть абстрактное единство, «мы», возвысившееся над «я», подчинившее его тираническому «долгу» и провоцирующее восстание «я». Проявлением долженствования является эмпатия, легитимация, сакрализация.
Конфликт ценностей «я» и «мы», заложенный в самой идеальной основе общества, различен для конкретных обществ. Социальная эмпирия по-разному понимает генетическую связь «я» и «мы». В ней всегда наблюдается циклический конфликт «я» и «мы» как чередование анархии и деспотии. В современном обществе он приобрел вид конфликта капитализма и социализма, но сохранил свой сакральный источник – Богопонимание.
Представление о координации и не-иерархичности «мы» и «я» – отображение идеала общества, который зависит от правильного Богопонимания. Эволюция Богопонимания меняет соотношение трансцендентности и имманентности в образе Божества, однако его антиномичность никогда не преодолима и дана объективно, в коллективном сознании. Поэтому абсолютный идеал теозиса человека существует вместе с оптимизационным идеалом «общества служения», включающим в себя требования социального подчинения и дисциплины.
Раскрытие имманентности Бога человеку смягчает жестокость правовых и нравственных норм. Их произвольное смягчение приводит к хаосу и общественным бедствиям. Совершенное общество образуется единством принципов служения, солидарности и свободы. Служение антиномично: человек обязан содействовать росту добра и ограждению мира от зла. Эти требования исключают друг друга. Первое есть следование благодати, а второе – следование «закону». Служение одновременно требует и укрепления «закона» и его ослабления. Ограждение мира от зла есть, прежде всего, ограничение свободы человеческих действий. Ссылка на антиномизм оптимизационного идеала превращается в допущение, что антропологическое совершенство как рост добра освобождает человека от объективного социального порядка.