Статья посвящена юбилейной дате со дня рождения (370 лет) и дня смерти (300 лет) выдающегося немецкого философа, математика, физика, юриста, историка, лингвиста и дипломата Готфрида Вильгельма Лейбница. Лейбниц осуществил творческий синтез науки, философии и богословия, создав уникальную философскую систему, в основание которой он положил учение о предустановленной гармонии. Во всех областях, в которых он работал, он делал великие открытия. Ему был присущ дар синтезировать самые разнородные воззрения различных мыслителей на основе разработанного им методологического принципа, построенного на универсальности и строгости философских рассуждений в их логической последовательности. Лейбниц является также великим богословом и создателем глубокой этической системы. Этический оптимизм телеологии Лейбница имеет своим основанием его христианское религиозное миросозерцание.

В статье предпринята попытка посмотреть на Лейбница из топоса индийской философии. Опираясь на собственную концепцию атомистического подхода, а также на философские наработки индийской философской традиции, автор обращается к проблемам монадологии и атомизма Лейбница. Показано, что, несмотря на критику древнего и современного ему атомизма с континуалистских позиций, Лейбниц оставался убежденным атомистом в своем учении о монадах, которые он называл «подлинными атомами природы». В центре статьи  проблема сложной субстанции у Лейбница и разные модели отношений целого и частей (модели целостности), которые немецкий философ привлекает для ее разрешения. Эти модели сравниваются с моделями отношений между целым и частями, причинами и следствиями, выработанными индийскими философами, особенно буддистами школ абхидхармы и йогачары. Показано типологическое сходство проблем, возникающих при анализе этих моделей, и разные способы их решения. Оценивая позицию Лейбница  с буддийской точки зрения, автор показывает, что основной ее недостаток заключается в попытке переложить ответственность за устройство вселенной с  человеческих существ (доктрина кармы) на Бога и вместо исследования каузальных отношений между разными явлениями постулировать теистический принцип предустановленной гармонии.

В статье рассматривается программа математизации мышления, предложенная Г. Лейбницем, и программа обоснования математики Д. Гильберта. Автор утверждает, что на основе реализации этих программ были созданы современная символическая и математическая логики. Выясняется, какими сторонами и смыслами мышления и рассуждений при этом пришлось пожертвовать, почему современные символические логики непрерывно размножаются, в каком отношении символические логики находятся по отношению к традиционной аристотелевской логике. Защищая высказанные положения, автор опирается на работы Аристотеля и  Шопенгауэра, исследования Я. Лукасевича, А. Васильева, А. Карпенко, А. Анисова, С. Павлова. В статье утверждается, что при становлении символической логики ощущалась потребность в философском осмыслении, в частности, определении условий мыслимости решений творцов символической логики, необходимости различить два исторических типа логик, разрешить противоречия между ощущением автономии символической логики и ощущением её зависимости от традиционной логики. Автор высказывает предположение, что именно на эти вызовы  пытался ответить Людвиг Витгенштейн, а потом Ян Лукасевич и российские логики.

Выделены пять существенных как для Лейбница, так и для Спинозы аспектов онтологических составляющих их учений. В каждом из них выявлено как общее для позиций обоих философов, так и то, в чем они существенно расходятся. Первый аспект – приверженность рационализму. У обоих бог – сугубо рациональное существо и, соответственно, таково и мироустройство. Но у Лейбница бог находится вне рационально устроенного им мира, тогда как у Спинозы рациональный бог и есть непосредственно мир. Второй аспект – признание обоими философами однозначной предопределенности всего происходящего в мироздании. Но у Лейбница это – результат решения бога реализовать наилучший из множества возможных миров, а у Спинозы мир не есть результат божественного выбора. Третий аспект – решение вопроса о свободе бога. Их позиции по данному вопросу совпадают в признании этой свободы. Но у Лейбница это – свобода бога как субъекта, сознательно делающего выбор из множества возможных вариантов мироустройства в пользу наилучшего, а у Спинозы свобода бога – самодетерминация активности безличной субстанции. Четвертый аспект – признание обоими философами объективной необходимости. У Спинозы бог и необходимость – одно и то же, у Лейбница же абсолютная необходимость по своему могуществу выше бога. Пятый аспект – признание обоими философами множественности составляющих мироздания и одинаково полной взаимной как изолированности, так и согласованности элементов этой множественности. У обоих авторов источник и основание их согласованности – бог. Но если у Лейбница  это – внешний миру множественных монад бог, то у Спинозы это – единство множественных атрибутов самого бога.

В статье исследуется вывод Лейбница об «уникальности объектов», т.е. о том, что каждый возможный объект присутствует в одном и только одном возможном мире. Мы выявляем роль принципа неразличимости тождественности в этом выводе, указываем на дискуссии в современной философии, которые порождаются выводами, сходным с этим выводом Лейбница.

Лейбниц трактует возможный мир как холистическую систему, что позволяет рассматривать его рассуждения в контексте споров о холизме. В статье показывается, каким образом «уникальность объектов» Лейбница логически связывает его учение с одним из вариантов современной проблемы интенционального тождества.

Обосновывается, что Лейбниц не только разработал теорию метафизических возможных миров, которая, благодаря работам С. Крипке, стала «канонической» семантикой модальной логики. Можно сказать, что Лейбниц стоял у истоков понимания возможных миров как соответствующих восприятию субъекта, т.е. Лейбниц сделал также и шаг в направлении разработки семантики эпистемической логики, разработанной Я. Хинтиккой.

Трактовка проблемы интенционального тождества у Э. Сааринена основывается на признании «уникальности объектов» для миров одного субъекта, а не для каждого возможного мира, как у Лейбница. Тем не менее способы порождения проблемы интенционального тождества для семантик Лейбница и Сааринена сходны. Всё это свидетельствует, что проблемы, поставленные семантикой возможных миров Лейбница, живо обсуждаются до сих пор.

Проблема нравственных начал в жизни индивида и общества приобрела острую актуальность в условиях глобального распространения потребительства как поведенческой установки современного цивилизованного индивида. Традиционно нравственные начала исследуются как моральные принципы индивидуального поведения. В статье обращено внимание на проблему нравственных оснований общественной жизни, которая была поставлена русским философом В.С. Соловьевым. Автор обсуждает два вопроса. Один из них касается проблемы обоснования нравственности: действительно ли нравственность имеет религиозное происхождение, или ее корни скрываются в социогенезе, в становлении принципов поведения культурных сообществ. Вторая проблема касается вопросов проявления нравственности в общественной жизни, ее влияния на общественные отношения. Показано, что нравственные начала выражают солидарные отношения людей. Они возникают в ходе становления новых символических программ поведения в сообществах, вставших на путь деятельного социогенеза. Новое поведение, программируемое культурой, требует поддержания отношений солидарности между членами сообщества, поскольку вне отношений такого рода социогенетическое развитие становится невозможным. Отношения сотрудничества, основанные на ощущении внутреннего единства,  необходимы обществу. По этой причине нравственные основания оказываются системными принципами организации общества, включая хозяйственную жизнь и экономические отношения в обществе. Нравственный прогресс в истории общества проявляется в развитии солидарных принципов до уровня всечеловеческой морали, определяющей принципы поведения обществ и индивидов.

Статья посвящена анализу стилистических и языковых особенностей так называемых «дневников Брежнева». В рамках методологии «лингвистического поворота в истории» предпринимается попытка выявить взаимосвязь между спецификой письменной речи Л.И. Брежнева и его личностью. Особое внимание уделяется верификации жанра Брежневских записей, который определяется как «бортовой журнал». Анализируется характер записей, проводится их сравнение с устной речью Брежнева. По многим свидетельствам, Брежнев славился как мастерский рассказчик, т.е. он прекрасно чувствовал себя в той сфере речевой деятельности, где ценится импровизация, быстрая реакция, разнообразие эпитетов и т.д., – черты, абсолютно не свойственные общественно-политическому диалогу и штампованной публицистической лексике советских газет и речам партийно-государственной элиты. Но как только дело доходило до письменных текстов, где не было места для импровизации или шутки, речь Брежнева неузнаваемо преображалась. Даже в своих личных записях Брежнев, как правило, говорит шаблонным, ходульным языком, который он усвоил в годы своего становления, будучи партийным работником, комиссаром и политруком. Авторы приходят к выводу об усвоении Л.И. Брежневым «советского новояза», который фактически стал его второй натурой. Отсутствие в  личных брежневских записях следов нарочитого конструирования текста свидетельствует о том, что тексты являются действительным отражением личности генсека.

Kандидат в президенты США в 2016 году Хиллари Родем Клинтон получила первые уроки политической философии и практики у Сола Алинского (1909-1972), основателя нового направления в социальной инженерии – социального организовывания (social organizing). Несмотря на поражение Клинтон на президентских выборах и реальную угрозу демонтажа  политического наследия президента Барака Обамы, еще одного последователя Алинского, философия перманентной революции и сумма политических технологий Алинского продолжает жить в политической культуре Америки. В статье анализируются уроки, извлеченные студенткой Хиллари из опыта Алинского по социальному организовыванию. Среди этих уроков были технологии, направленныe на обход существущих  демократических институтов и процедур, а также принципы и приемы деятельности по организации людей на протестную деятельность. Другим предметом анализа являются социальные технологии, успешно использованные Обамой в двух его избирательных кампаниях, которые, однако, оказались неэффективными в ходе кампании Клинтон. Основной акцент в этом анализе сделан на уроках, извлеченных из негативного опыта кампании Клинтон.  Цель статьи – рассмотреть историю формирования Клинтон как политика, а также историю недавних президентских выборов в США в контексте теории и практики социальных технологий.

Что такое марксистская философия? Лет тридцать-сорок назад ответ можно было найти в любом учебнике философии. Философия – «наука о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления». Постулировалась неразрывная связь философии с «разными отраслями положительной науки», её статус универсального метода всех наук и т.д. Но вот казус – не существует сочинений самого Маркса, где бы была изложена собственно философия марксизма. У Канта есть три его «Критики», у Гегеля «Наука логики». Вот и Н. Михайловский некогда вопрошал: «В каком сочинении Маркс изложил своё материалистическое понимание истории? …Где же соответственная работа Маркса? Её нет». Ленин, в начале своей революционной карьеры, саркастически хихикая, ответил Михайловскому, что философия Маркса «растворена» в многочисленных его работах, посвящённых экономике, политике, истории и т.д., является, так сказать, их «сухим остатком». Думается, есть основания не вполне доверять качеству анализа вождя мирового пролетариата и его выводам.

Освещается моя преподавательская и научная деятельность в 2002-2015 гг. Преподавание велось одновременно в двух вузах Новосибирска – в Новосибирском государственном техническом университете (НГТУ) и в СИБАГСе (теперь Сибирский институт управления – филиал Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации). Наиболее плодотворно проходило преподавание в НГТУ, благодаря лучшей подготовке и мотивированности студентов. К сожалению, из-за низкого престижа науки в России  мои самые способные студенты не реализовали себя в науке. Преподавательская работа в СИБАГСе была менее интересной и удачной из-за плохой подготовки и низкого интереса к предмету у студентов и аспирантов. Новым для меня был курс «Национальная экономика». Работа над этим курсом натолкнула меня на понимание основной особенности экономического развития России как минимум c XVIII века. Это развитие рывками:  застой–рывок, снова застой – и новый рывок. Найденное объяснение российского исторического процесса очень стимулировало мои научные исследования.

В научной работе главное место заняла «Экономическая история России в новейшее время». В данной статье уделяется внимание как наиболее трудным проблемам, возникшим при написании первого тома, так и анализу проблем советской экономической системы с начала 60-х до развала советской системы в начале 90-х. Очень важное для меня событие этого периода – знакомство и последующая совместная работа с экономистом Дмитрием Александровичем Фоминым. С ним написано много статей, основанных на расчетах, которые также рассматриваются в этой части воспоминаний. На основе в том числе и этих исследований мной был сделан вывод о восстановительном росте экономики России до 2007 г., аналогичном росту при нэпе. Такой рост должен закачиваться стагнацией и падением ВВП при исчерпании имеющихся ресурсов и при отсутствии реальной модернизации и роста человеческого капитала. Легко убедиться, что мой прогноз полностью подтвердился и в части прекращения экономического роста уже в 2008 году, и в части падения мировых цен на нефть в 2015 году.

В интервью речь идет о специфике взаимодействия экономических и политических процессов, в частности, о возможностях и ограничениях политического вмешательства в экономику, о роли передовых технологий в перераспределении общественного богатства и соответствующих экономических структур. Обсуждается вопрос об экономике как науке и зависимости развития экономики страны от уровня экономического образования в стране. Автор рассуждает о роли гуманитарной составляющей образования в университетском курсе, подчеркивая решающее значение личности преподавателя при формировании общего мировоззрения. Образование должно быть направлено на умение думать, работать с информацией и делать логические выводы. Говорится о сложившемся слишком прагматическом отношении к фундаментальной науке, а также о значении мировой резервной валюты для стабильной работы финансовых рынков.

Путь Розина в философию был не совсем обычным. Он не заканчивал философского факультета, а философское образование получил в процессе самообразования и участия в семинарах Московского методологического кружка (ММК), который возглавлял Г.П. Щедровицкий. Один из первых учеников Г.П. Щедровицкого и активный участник Московского методологического кружка, В.М. Розин, начиная с середины 70-х годов, развивает свое направление методологии, основанное на идеях и принципах гуманитарного подхода, семиотики и культурологии. Первая книга представляет собой изложение созданного им философско-методологического подхода. Вторая книга – это диалог о том, как человек принимает решения, как формируется нравственный выбор. Возможен ли срединный путь или необходимо разделение стратегии построения личного жизненного пути и социального действия в отношении других?

Новые книги Вадима Розина представляют известный методолог, учившаяся непосредственно у Георгия Петровича Щедровицкого, Вера Леонидовна Данилова и Академик РАН, доктор философских наук, профессор Института философии РАН Владислав  Александрович Лекторский.