Идеи и Идеалы

Основной целью статьи является анализ зарождения и становления, а также причин выбора путей дальнейшего развития социальной топологии. Исходя из направлений математической топологической мысли, фиксирующихся как теоретико-множественная и алгебраическая топология, выделяются два основных вектора оформления социально-топологических воззрений: топология пространства и топология формы. Первая восходит к трудам Курта Левина и Пьера Бурдьё, представая как конфигурация единиц, размещенных в социальном пространстве. Вторая берет начало из работ Рене Тома, концептуализирующих объектные формы и побуждающих к исследованию изоморфных процессов, фигуральности и эквивалентности их моделей в контексте социальной реальности. Анализируются способы применения топологии пространства в современных социологических исследованиях: от наглядно-физического понимания места до абстрактно-логического представления роли и значения социального объекта. Выявляются причины усвоения и активного использования социологами и социальными философами пространственно-топологического методологического инструментария. Объясняются истоки затруднений реализации идей и теоретико-методологических потенций топологии формы в науках об обществе и человеке. Автором предлагается и обосновывается вывод о непродуктивности одностороннего топологического взгляда, существенно обедняющего наши социологические представления, процедуры и результаты топологических исследований социальных объектов.

В работе рассматриваются становление и развитие публичной сферы, конструирование ее теоретического образа, перспективы развития в эпоху активного распространения Интернет- технологий, а также угрозы, подстерегающие ее на этом пути. Проанализированы различные концепции публичной сферы, выделены их существенные и структурные схожести и отличия. Анализируются наиболее популярные в научной литературе подходы к определению сущности публичной сферы (термина, понятия и концепции). Автор приходит к выводу, что итогом дискуссии относительно будущего публичной сферы, которая длится уже достаточно много лет, стало понимание того, что пространство рациональных и справедливых дискуссий, о котором говорил Ю. Хабермас, нуждается в поиске новых форм воплощения. Логично и вполне возможно воплотить его в Интернете. В то же время нельзя сказать, что решен вопрос об угрозах и границах виртуальной публичной сферы, поэтому обществу следует искать средства поддержки и координирования граждан при взаимодействии в новом воплощении публичного пространства.

В статье представлена проблематика критических дискурсивных исследований в политической коммуникативистике. В частности, продемонстрированы способы и стратегии администрирования посредством конструирования властного метанарратива. Медийные институции языкового (культурного) доминирования, по мнению авторов, обеспечивают стабильность существующего иерархического порядка и выражают фундаментальную «волю к власти» в практике общественных отношений. Природа властного доминирования проявляется в ужесточении контроля и регулирования коммуникативных действий граждан уже на уровне порождения текста и речеговорения. Властные (языковые) инстанции в современном контексте не удовлетворяются контролем в отношении дискурса как социальной практики, во все большей степени их интересует процесс субъективации (индивидуализации) опыта восприятия. Власть не просто хочет контролировать тексты и речевые продукты в медийном пространстве, она видит себя генератором внутреннего опыта субъекта. Превращение человека в субъекта есть по существу особый способ его репрезентации в современном публично-правовом пространстве. Обращение к вербальным техникам парресии, как полагают авторы, позволяет увидеть альтернативные способы самоконституирования и самопрезентации, существовавшие в традиционном сознании. Социально-когнитивная природа символической политики рассмотрена в общем контексте развития социологии знания в качестве перспективного направления социогуманитаристики. Аналитика форм и механизмов дискурсивного воспроизводства элитарной власти осуществлена авторами с опорой на богатый исследовательский опыт западной теории политической коммуникации.

Исследование посвящено философскому осмыслению влияния социокультурных факторов на становление современной теории коммуникации. Источником наблюдаемого нами разобщённого разнообразия современных коммуникативных исследований выступает, прежде всего, многоаспектность самого явления. Разнонаправленность исследований коммуникации также является следствием подверженности исследователей влиянию определённых социокультурных факторов. В статье ставится задача обозначить ряд социокультурных детерминант, обусловивших динамику развития коммуникативных штудий XX – начала XXI в., и прояснить механизмы и процедуры их влияния на формирование теории коммуникации. На основе лингво-хронологического подхода к современным исследованиям коммуникации прослежены определённые интенции генезиса коммуникативной теории, порождённые состоянием социокультурного бэкграунда коммуникативных исследований. Выявлен ряд существенных социокультурных детерминант, среди которых высокий уровень внутренней автономии исследователей и диссонанс исследовательских культурно-языковых хронотопов. В этом же ряду расположено и  влияние социокультурных событий извне (особенно в тех случаях, когда события затрагивают глубинные пласты жизнедеятельности общества).

В статье ставится проблема разграничения социологии и социальных наук. Хотя социология относится к социальным наукам, в настоящее время стало неясно, в чем ее специфика как социальной науки. Традиционное понимание предмета социологии как науки об обществе подвергается критике, а новые предложения явно неудовлетворительны. Для продвижения в заявленной теме автор анализирует работы Зигмунта Баумана и Бруно Латура, обсуждающих указанную проблему, рассматривает этапы развития социологии, дает методологическую реконструкцию социологического мышления. Показано, что социологические знания и концепции создаются на основе схем и моделей; на их же основе затем формируются идеальные объекты и понятия социологии. Утверждается, что социальный феномен ‒ не объект, а процесс, цикл, начинающийся актом свободы и заканчивающийся формированием социального знания и машины (чаще всего социального института), в которой свобода уже ограничена социальными нормами. Социологические схемы и опирающиеся на них социологические концепции и теории создаются разными социологическими школами и направлениями социологии как рефлексия над социальным опытом, который множественен, поскольку за этим опытом стоят разные формы социальной жизни. Социологическое знание не должно создавать в социуме дополнительных фрустраций и аномий, поэтому социологическое творчество и мышление должны проходить «испытания на дорогах», в роли которых выступает методологическая критика, анализ возможных последствий использования социологических знаний для жизни человека и общества, а также обсуждения, в которых участвуют основные заинтересованные пользователи (сами социологи, население, представители разных социальных институтов).

В статье на основе источниковедческого анализа документов Сибирского приказа и этнографического исследований межэтнических взаимодействий рассматривается роль самоорганизации местных сообществ как самостоятельного фактора стабилизации этносоциальной ситуации в Сибири XVII в. В качестве методологического основания исследования предлагается синтез структуралистской и феноменологической парадигм, позволяющий при помощи таких понятий, как социальный порядок, управление и самоорганизация описать межэтнический характер сибирских сообществ. Авторы исходят из положения, что каждое местное сообщество выстраивается во взаимодействии институтов социальной организации и самоорганизации. В силу того что центр был далеко, а население невелико, социальная дистанция между представителями центральной власти и власти на местах (и в целом между представителями власти и местного сообщества) не была значительной. Многие вопросы приходилось решать на месте, а центр лишь узаконивал те решения и порядки, которые складывались на местах. Это открывало возможность конкретным акторам (участникам процесса) проигрывать свои репертуарные роли свободно, исходя не только из своих формальных обязанностей, но и из личных и групповых интересов, а также из соображений прагматизма и благополучия местного сообщества. Формулируется гипотеза о том, что на ранних этапах русской колонизации Сибири роль горизонтальных отношений и личных статусов в становлении нового социального порядка была не менее значимой, нежели властная вертикаль и занимаемое индивидом положение на сословно-иерархической лестнице.

В статье исследуются характеристики теоретических знаний о социализации как социокультурных феноменов. Предлагается отождествить соответствующие проявления знаний об отношениях социализации с теоретическими образами, чья специфика определяется тремя атрибутами. Во-первых, теоретические образы представляют собой результаты (ре-)конструирования теоретического дискурса, адекватно отражающего ключевые черты реальности. Во-вторых, данные образы ориентированы на типы научной и философской рациональности – классической/неклассической/постнеклассической. В-третьих, они отсылают к одной из двух взаимодополняющих методологических перспектив – нормативной или интерпретативной, либо к различным вариантам синтеза этих перспектив. Аргументируется тезис о закономерности придания перечисленным особенностям теоретических образов первостепенного значения при рассмотрении знаний о социализации как феноменов социокультурной реальности.

В статье предлагается новый подход к проблеме аномии, проявляющейся в форме девиантного поведения. По нашему мнению, предпосылкой аномии выступает социальная несостоятельность. Основным критерием социальной состоятельности индивида является официальное признание отсутствие ценности и необходимости его деятельности и функций, которые он осуществляет в рамках социальных институтов. Основным же критерием социальной несостоятельности индивида выступает непризнание осуществляемых им деятельности и функций, проистекающее из диспропорции между потребляемыми и производимыми им продуктами деятельности (труда) не в пользу производимых. При этом не имеет значения, производит ли индивид больше или меньше требуемых от него благ. Наличие факта несоответствия количества произведённых продуктов труда порождает аномию. В  случае возникновения данной диспропорции индивид постепенно отчуждается обществом сначала от процесса труда, а в конце концов и от людей как субъектов общественной жизнедеятельности в связи с тем, что количество произведённых им благ не соответствует общественно принятым нормам. В результате отчуждения индивид начинает проявлять неадекватные формы приспособительных реакций в виде девиантного поведения, с целью социальной адаптации, гарантирующей безопасность. В качестве предметов аномии мы выделяем индивида, как источник девиантного поведения, и социальные институты, в рамках которых индивид не способен социализироваться. В дальнейшей работе планируется выделить социально-исторические этапы развития социальных институтов, а также определить, насколько индивиды в нынешних условиях способны быть к ним причастными.

Данная статья  акцентирует внимание на проблеме социальной адаптации личности. Главная тема исследования связана с рассмотрением социального мышления в аспекте ресурсного подхода, то есть как индивидуального социального капитала личности. Содержательно смысловые блоки последовательно раскрывают научную позицию автора статьи. Во введении  анализируется степень разработанности темы, отмечаются аспекты проблемы, которые требуют  особого внимания при исследовании человеческого капитала в современной науке, а также  представлена методологическая основа, на которую опирается автор   данной статьи при анализе социального мышления как ресурса личности. Основной раздел статьи связан  с  рассмотрением адаптивной функции  социального мышления  как жизненной способности личности в  интерпретации исследователей С.Л. Рубинштейна, К. А. Абульхановой–Славской, Э. Фромма. Эти авторы отмечают, что проблема выявления и разрешения противоречий между личностью и обществом становится важнейшей жизненной способностью сознания и его функционального механизма – социального мышления личности, которое может быть как адаптивным, так и неэффективным, что связано с особенностями интерпретации  личностью тех или иных ситуаций Весь дальнейший раздел  статьи связан с анализом адаптивной модели социального мышления, которую автор называет «продуктивным социальным мышлением»,  являющимся главным ресурсом личности, его социальным капиталом. Научный вклад автора связан с разработкой  малоизученных аспектов проблемы человеческого капитала и представлением адаптивной модели социального мышления как ресурса личности.

В рамках концепции постиндустриального общества накопление человеческого капитала считается основным фактором ускоренного экономического развития. Однако, несмотря на длительный период времени, прошедший с момента появления теории «человеческого капитала» в начале 60-х годов ХХ века, и на большое число работ по данной теме, исследователи до настоящего времени не выработали единую точку зрения на экономическое содержание понятия «человеческий капитал». Обращение к сущности категории «капитал» приводит к выводу о неправомерности применения в строгой научной терминологии термина «человеческий капитал». В статье представлен обзор определений, которые предлагают исследователи для раскрытия содержания данного понятия. Анализ содержания представленных определений позволяет сделать вывод о том, что в данном случае можно вести речь о человеческом потенциале и его развитии. В рамках теории «человеческого капитала» большое внимание уделяется измерению его стоимости. Однако ценность человеческого потенциала трудно свести исключительно к стоимостной оценке, поскольку методов непосредственного измерения возможностей (потенций) в принципе не существует. В связи с этим делается вывод о необходимости дальнейших исследований для разработки методик, в большей степени основанных на качественном анализе человеческого потенциала.