Идеи и Идеалы

Кризисное состояние экономики последних нескольких лет привело к усилению социальной тревожности и социальной напряженности в обществе. Особенно это проявляется в развитии крупных территориальных сообществ. Неизбежным результатом роста социальной напряженности является возникновение протестных настроений, которые при определенных условиях могут перерасти в активные протестные действия. Классификация населения, в зависимости от их протестного потенциала, является важным звеном понимания характера протестной активности. На основе результатов социологического исследования, проведенного в 2015 году в Красноярске, методом кластерного анализа были выделены 6 однородных групп, обладающих различным протестным потенциалом. Исходя из ключевых особенностей кластеров, им были даны названия, основывающиеся на двух признаках: уровень социального самочувствия и уровень протестной активности. Это: «благополучные пассивные», «неблагополучные пассивные», «благополучные активные», «средние пассивные», «благополучные нейтральные», «неблагополучные нейтральные». Наибольшим протестным потенциалом обладают две группы: «неблагополучные активные» и «благополучные активные». При общей готовности действовать, важным отличием кластеров является их социальное и материальное положение, существенным образом различается структура тревожности

Формирование человеческих ресурсов определенного качества является сложным и трудоемким процессом, который реализуется как на макроуровне (страна, регион, отрасль), так и на микроуровне (организация, человек). Предметом исследования являются методологические подходы к исследованию управленческих отношений, возникающих в процессе формирования человеческих ресурсов. В ходе исследования было установлено, что субъектом управления в процессе формирования определённого качества человеческих ресурсов может выступать как сам человек, так и руководство организации, страны. Требования к качеству человеческих ресурсов перманентно изменяются. Они проявляются на государственном уровне (например, в отношении квалификационного уровня работников и уровня производительности их труда), на уровне организации (например, относительно компетенций работников и результативности их деятельности), на уровне индивида, как отношение к процессу формирования и использования своего человеческого капитала. Соответственно и подходы к формированию качества человеческих ресурсов будут различаться на индивидуальном, организационном и государственном уровнях в зависимости от учета интересов и потребностей субъектов и объектов управления. Так как объектом управления является качество человеческих ресурсов, которое представляет собой степень, с которой совокупность характеристик человеческих ресурсов соответствует требованиям, формирующимся во внешней и внутренней среде, в процессе формирования необходимо учитывать современные требования в отношении человеческих ресурсов.

  Статья посвящена теоретическому осмыслению категории «молодёжь» в теории публичного управления. Рассматриваются подходы к определению молодежи в отечественном и зарубежном законодательстве, в социологии и в теории публичного управления. Исследуется влияние различных факторов дифференциации данной социально-демографической группы и содержание молодежной политики. Анализируются различные подходы к разработке молодежной политики с учетом интересов заинтересованных сторон.  Предлагается собственный взгляд авторов на сущность понятий «молодежь» и «молодежная политика» в контексте стратегических задач инновационного развития России. На основе новых трендов в общественной жизни и формировании поколенческой парадигмы обосновывается отказ от установления нижней возрастной границы. Период разработки молодежной политики и реализации программных мероприятий превышает продолжительность отдельных стадий жизненного цикла человека «детство», «отрочество» и «юность».  В этих точках бифуркации резко возрастает многообразие направлений развития индивидуума, как позитивных, так и негативных, поэтому в системе публичного управления переходным периодам должно быть уделено особое внимание. Разработаны принципы формирования молодежной политики на основе матричного подхода, предполагающего, что решение специфических проблем молодежи необходимо дополнить встраиванием компонентов молодежной политики во все стратегии, программы и проекты на всех иерархических уровнях управления. Молодежную политику предлагается трактовать как приоритетную деятельность, направленную на сохранение жизни и здоровья молодежи, воспроизводство населения, повышение качества жизни молодежи и развитие ее потенциала в интересах общества и будущих поколений. Субъектами молодежной политики выступают органы государственной власти и органы местного самоуправления, молодежь и другие заинтересованные стороны.

Одной из самых сложных и неoднoзначно трактуемых научных проблем в настоящее время является проблема oпределения места и функций сакрального в обыденной жизни общества. Развитие философской мысли в отношении данной проблематики было чрезвычайно разнообразным, но вместе с тем имело определенную однородность, проявляющуюся в традиционном понимании конкретной области этого аспекта. Конечно, традиционное понимание праздника как ритуального действия, носящего трансцендентальный характер бытия, сохранилось отчасти и по сей день, однако с развитием иной социальной обустроенности оно приобрело несколько иной характер. Изначальное понимание праздника как сакрализации бытия, реально существующего здесь и сейчас, было чрезвычайно важным для существования индивида и его взаимоотношений с окружающим миром. В статье рассматриваются проблемы манипулирования сознанием посредством проведения праздников в процессе самосохранения социальной группы. Манипуляция сознанием предстает в качестве своеобразной технологии господства сакрального над повседневностью. Праздник как ритуал позволяет проявить суть сакрализации, определяя место человека в процессе собственного бытия посредством манипулятивного характера в контексте взаимодействия с объективным миром.

Системный подход позволяет найти новый ракурс исследования семейно-брачной проблематики. В свете системного подхода семья рассматривается не с точки зрения качеств отдельных элементов, а с точки зрения свойств системы, которые появляются в результате взаимодействия ее элементов. Возникнув, эти свойства, в свою очередь, влияют на элементы системы. Таким образом, взаимодействие элементов системы является ключевым параметром, определяющим свойства системы. Выделяемые типы семейных систем: традиционная, нуклеарная и индивидуальная, рассматриваются в контексте системного подхода. Каждый из указанных типов характеризуется наличием надсистемного системообразующего принципа, ориентацией на существующие культурные образцы, либо отсутствием этих параметров. Традиционный и нуклеарный типы семейных организаций имеют определенные паттерны взаимодействия, выработанные в процессе эволюционного развития. Третий выделенный нами тип семейной организации находится в стадии становления и развития. Системный подход в рассмотрении семейно-брачной проблематики, с одной стороны, опирается на эпистемологию современности, а с другой стороны, является логическим продолжением традиционных философских интуиций в данной области. Такой взгляд позволяет избежать оценочности в характеристиках элементов системы, смещая ракурс внимания на динамическую составляющую, что представляется ресурсным в поисках современных моделей жизнеспособных семейных организаций.

В работе предложено системное рассмотрение феномена «труд», которое предполагает изучение внутренних особенностей системы, включая ее элементы, функции и взаимосвязи. В соответствии с этим подходом рассмотрены структурные компоненты системы «труд»: трудовые ресурсы, трудовой потенциал и трудовой капитал. Предложена количественная и качественная оценка трудовых ресурсов, ограниченность которой требует комплексных подходов к анализу эффективности труда, одним из вариантов чего является концепция «достойного труда». Рассмотрение реализации последней в России позволило выявить существенные проблемы как теоретической обоснованности состава индикаторов достойного труда, так и практического использования предлагаемых параметров в управленческой практике. Практика управления трудовыми ресурсами, несмотря на острую необходимость такой деятельности, демонстрирует неэффективность государственной политики в сфере занятости. В работе подчеркивается необходимость трансформации объекта управления в этой области в сторону трудового потенциала и трудового капитала.

В статье рассматриваются отношения между диалогом и интерсубъективностью. Проводится мысль о подчинённом характере этих отношений, выявляется ряд принципиальных отличий между понятиями. Интерсубъективность и диалог соотносятся как возможность и действительность, как пространство и действие в этом пространстве, как вневременность и временность, как целое и часть. Пространство интерсубъективности фиксируется как трёхслойное: экзистенциально-феноменологический, культурно-символический и институциональный уровни интерсубъективности разворачиваются каждый в своей логике - логике жертвы, логике дара и логике обмена. Особенность диалога усматривается в том, что он акцентированно находится на культурно-символическом уровне интерсубъективности. Экзистенциально-феноменологический и институциональный уровни остаются за пределами зоны диалога. Первый – по причине отсутствия внимания к такому необходимому инструменту как речь. Второй – по причине отсутствия субъекта, к которому эта речь обращена. Отношения на нормативном или институциональном уровне интерсубъективности близки к субъект-объектным. В то же время слои интерсубъективности неоднородны, при анализе выявляется их фрактальный характер. Каждый уровень интерсубъективности подобен всей интерсубъективности в целом. Так, в диалоге смыкаются три логики: экзистенциальная логика выражения, символическая логика понимания и институциональная логика позиционирования, которые коррелятивны логике жертвы, дара и обмена. Моменты, когда диалог перекрывает собой всё пространство интерсубъективности, представляют собой скорее исключения из правил, однако именно в такие моменты он реализует себя полностью.

Эта статья является критическим откликом на монографию А.П. Давыдова и В.М. Розина «Спор о медиации». Центром ее является концепция Давыдова. Он предлагает «медиационную методологию социокультурного анализа российского общества», в которой категориальными оказываются понятия «раскол», «переход», «ценностная доминанта», «инверсии», «традиционное», «личностное» и др. Основным для Давыдова является вопрос о ценностном самоопределении личности в условиях перехода к «гуманистическому» типу социокультурной системы. Личности в этих условиях предстоит выйти из поля «инверсионного» традиционного мышления через «медиацию», поиск опосредования. Розин, занимая позицию критика и «реалиста», стремится показать «идеалистичность» позиции Давыдова. Автор попытался присоединиться к этому спору, расширяя контекст обсуждения и вводя его в коммуникативно-методологическое и социокультурное пространство модерна. Для автора важно показать коммуникативно-логическое пространство модерна, наполненное стратегическими альтернативами, сложно относящимися друг к другу. Это пространство, в свою очередь, связано с социокультурным пространством модерна в целом. Автор представляет свою проектно-системную методологию исследования «логики модерна». Модерн представлен в ней как направленность на выработку «посткультурно-интеркультурной» социокультурной архитектуры. Модерн оказывается ответом на систему жизненных вызовов, главным из которых оказывается вызов негатива «культурной» архитектуры мира. Развертывание «посткультурно-интеркультурной» архитектуры модерна определяет специфическую структуру его коммуникативно-методологического пространства. Автор показывает, как все это соотносится с логикой промодерновых, контрмодерновых и постмодерновых теорий и практик.

Среди тупиков радикального конструктивизма один из наиболее проблемных – модерное понимание демократии. Новейшая теория демократии, развитая в только что появившейся книге А. Магуна, – очевидный пример. Выбор метода логично подводит автора к левому радикализму, апология которого почему-то объявляется автором моделью подлинной демократии, соответствующей её историческому смыслу. Попытки вписать эту модель в историко-культурный контекст требуют нескольких критических замечаний. Основная проблема концепции «актуальной» демократии – легкость, с которой приносится в жертву историзм как фундаментальный эпистемологический принцип. Это ожидаемо, так как историзм в конструктивизме как таковом теряет свою значимость. Чтобы выйти к исторической реальности, нужна воля к реальности, а в радикальном конструктивизме её по определению нет и быть не может. И тогда произвольно сконструированная оптика с зашторенной диафрагмой, взятая из лозунгов сегодняшнего политического истэблишмента, навязывается взгляду субъектов истории, поскольку саму возможность контроля мы отбросили вместе с понятием реальности, и историческая действительность начинает оцениваться по стандартам модных шаблонов. Именно на этом пути любые значимости с легкостью необыкновенной объявляются «пустотами». Именно так появляется воинственный скептицизм по отношению к историческим версиям демократии. Выразительность концепции А. Магуна интересна своей последовательностью, более решительной, чем у предшественников, и готовностью твердо объявить тоталитарное насилие смыслом демократии.

В статье представлен социально-философский анализ проблемы формирования идентичности в современном обществе с присущей ему системной транзитивностью. Выдвигается и обосновывается идея формирования комплексной идентичности социального субъекта в формате социопространственной идентичности. Виды идентичности, заявляемые в ряде концепций в виде иерархической структуры, позиционируются в качестве ее компонентов. В связи с высокодинамичными социальными изменениями и процессами структура социопространственной идентичности трансформируется, в результате чего одни компоненты усиливаются, а другие утрачивают свою значимость. Рассматриваются факторы-детерминанты новых видов идентичности и трансформации процесса идентификации социального субъекта. Выявляются основные тенденции его самоидентификации в современном мире и их результаты. Наиболее значимыми из них представляются следующие: фрагментаризация идентичности и, как следствие, распад ее иерархии, выход за пределы национальной идентичности и формирование альтернативных ей видов (транснациональная, бинациональная), усиление этнической и культурной идентичностей. Констатируется смещение центра формирования идентичности с макросоциального уровня на мезо- и микросоциальные уровни. Подчеркивается значимость утраты центра структуры, что свидетельствует о состоянии хаоса, который рассматривается с постмодернистских позиций как возможность плюрального формирования идентичности в современном обществе и антиномичность тенденций данного процесса. В заключение обозначаются наиболее актуальные аспекты представленной проблематики, требующие дальнейшего изучения с привлечением эмпирических методов исследования.