Идеи и Идеалы

В статье рассматриваются несколько ключевых понятий исследовательской стратегии французского философа Жильбера Симондона, выдвинувшего концепцию технической, биологической, психологической и коллективной индивидуации, обретающей в конечном счете не только онтологический статус и непосредственно касающейся проблемы саморазвивающихся систем. Отметим, что данное рассмотрение имеет поисковый характер, ориентированный на понимание философии Симондона и ее актуальности сегодня. При этом предлагается истолкование происхождения индивидуализированных чувственно воспринимаемых сущих в свете таких важных для позиции Симондона концептов как трансдукция и аллагматика, с привлечением также и других сопутствующих представлений. Симондон полагает, что не существует неизменных организаций, а есть только процессы организации. Организация – это связь людей и не-людей, идей и верований. Организация индивидуируется и становится метастабильной. Активность организаций также метастабильна, они способны поддерживать метастабильность в течение долгого времени и даже выживать после значительных изменений. Механизмы трансдукции постоянно оказывают влияние на организацию и вызывают в ней порой значительные изменения. Потому размышления Симондона об индивидуации организованных структур (неживых, живых и социальных) весьма важны и современны. Показано, что проект аллагматики идет дальше кибернетического проекта как в философских стратегиях, так и в естественно-научных и гуманитарных исследованиях.

В статье рассматривается проблема формирования нравственного идеала в философии персонализма. Представлена взаимосвязь религиозных и социальных воззрений на нравственное развитие. В современном обществе в связи с упрощением процесса социальной коммуникации необходима универсализация категории нравственности для принятия отличных друг от друга норм поведения и нравственных воззрений членов общества. В статье рассматривается вопрос о нравственном саморазвитии через призму стремления к внутренней свободе личности на фоне роста свободы коммуникации и передвижения. Ключевым тезисом является необходимость формирования нравственного идеала с постановкой целей, выбором ценностей и парадигм, которые будут сопровождать стремление современного, гармонично развитого человека к нравственному росту и стремлению к идеалу, воплощающему в себе лучшие моральные качества и являющемуся образцом для подражания. Сопоставляется религиозная и философская точки зрения на формирование нравственного идеала, гармонично сочетающиеся в философии персонализма. По мнению автора, существование нравственного идеала предстает как условие нравственного саморазвития личности. Результатом анализа является вывод о том, что достижению нравственного идеала способствует единство целей, ценностей, парадигм нравственного саморазвития в контексте религиозно-философского направления персонализма. Постановка целей на пути достижения личностью нравственного идеала происходит через цели нравственного воспитания общества.

В статье исследуется противоречивое содержание предметного поля понятия «свобода» в современном обществе. Автор ставит задачу обоснования новых принципов структурирования данного идейного комплекса. Сущность свободы определяется через понятие «субъектность». Эвристический потенциал этого понятия задается его способностью синтезировать идеи самопричинности и самоопределения, составляющие сущностное смысловое ядро свободы. В качестве основных аспектов содержания и противоречий свободы рассматриваются тенденции персонализации/деперсонализации и субъективации/объективации индивидуально-социальной человеческой жизни. Применительно к пониманию свободы акцентируется значение безличных объективированных начал социальной жизни, которые обобщенно именуются социальной системой. Проблема взаимосвязи личности и системы представлена в качестве одной из ключевых в социально-философских и гуманитарных дискурсах, образующей основание всей современной философии свободы. Главная идея статьи заключается в обосновании новой структуры содержания идеи свободы.  В современной культуре она включает три главных элемента: самодетерминацию, самотождество и самореализацию.

Статья посвящена проблеме коэкзистенциального общения  в соотношении с возможностью смерти. Коэкзистенциальное общение определяется автором как универсальный способ со-бытия субъектов в их фундаментальной бытийной возможности. Предмет настоящего исследования – коэкзистенциальное общение в соотношении с возможностью смерти. Смерть предстаёт как возможность негации уникального смысла со-бытия, а также как позитивная возможность его последующей актуализации и возобновления. Проблема настоящего исследования ставится следующим образом: можно ли иррациональное содержание коэкзистенциального опыта выразить посредством рациональных понятий? В качестве методологической основы исследования избирается экзистенциально-бытийное мышление в синтезе с герменевтическим методом, что делает возможным глубинное постижение смысла и сущности смерти как отрицания, а также как позитивной возможности утверждения и возобновления уникального опыта со-бытия. В свете экзистенциально-герменевтического подхода смерть «проговаривает» самое себя через единичный акт негации. Единичный акт негации воплощает в себе предельный, онтологический сверхсмысл небытия. Акт негации понимается как «вызов», выдвигаемый смертью уникальному опыту со-бытия. Коэкзистенциальный акт выступает как ответ, выдвигаемый и противопоставляемый субъектом фундаментальной возможности небытия. Автор приходит к выводу о возможности особого «общения» со смертью, в рамках которого последняя являет себя как особый «квазисубъект», «проговаривающий» сам себя через свой способ существования. Таким образом, смерть может выступать как позитивная возможность коэкзистенциального общения.

В статье дается систематический анализ воззрений Аристотеля на природу, свойства и возможности исследования времени, изложенных мыслителем в сочинениях «Физика», «Метафизика», «Категории». Показано, что концепция Аристотеля представляет собой синтез метафизического (умозрительного) и естественнонаучного (инструментального) подходов к изучению времени. Специфика гносеологической стратегии Аристотеля состоит также в учете дотеоретического, обыденного знания, которое Аристотель признает достоверным в силу соразмерности человека миру. В статье рассматриваются позиции Аристотеля в отношении таких аспектов времени, как соотношение времени и вечности, вопрос об объективности и происхождении времени, связь времени с движением, идея непрерывности времени, соотношение модусов времени, онтологическая сущность момента времени или точки «теперь». Часть вопросов рассматривается Аристотелем в контексте полемики с элеатами и Платоном, часть поднимается им как проблема впервые (в частности, это касается вопроса о «внутреннем времени» вещей). На основе анализа трактата «Физика» предлагается разрешение знаменитого аристотелевского парадокса о нереальности времени, согласно которому прошлое уже не существует, будущее еще не существует, а настоящее представляет собой момент, лишенный длительности. Согласно Аристотелю, точка «теперь» не лишает настоящее реальности, а, напротив, подтверждает ее. Кроме того, будучи точкой отсчета (границей) для других модусов времени, точка «теперь» является онтологическим условием существования времени в целом.

Статья посвящена становлению проблемы насилия в западноевропейском гуманитарном познании. Уже в ранних философских текстах насилие трактуется как форма взаимодействия людей, которая существовала с возникновения первых человеческих сообществ. Главное предназначение насилия – обеспечение безопасности. В эпоху Возрождения и Нового времени насилие изучается как особый – политический –  механизм, ставший самым ярким выражением власти. С течением времени насилие расширяло горизонты своего действия, а государственное насилие получило поддержку в праве и идеологии. Обоснованием применения государственного насилия особенно подробно занимались философы эпохи Просвещения (И. Кант, Д. Локк, Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо и др.). Впоследствии исходный тезис о тотальной необходимости насилия в социальной жизни претерпел постепенную трансформацию в сторону обоснования необходимости его смягчения. Началом пересмотра отношения к насилию послужил отказ от пыток и демонстрации казней и отказ от обоснования значимости жестокости для поддержания социального порядка. Постепенно обсуждение проблемы насилия приобрело онтологический смысл и получило выражение в вопросе: какова природа этого явления? Авторы статьи полагают, что ответ возможен на основе применения диалектического метода: рассмотрев феномен в развитии, выделив неоднозначность и противоречивость насилия в каждую эпоху, соотнеся его с современностью и особенно обозначив междисциплинарный характер проблемы.

Современное состояние академической жизни характеризуется расподоблением (противодействием) актов познания как сферы духовного бытия, с одной стороны, и научных исследований, принадлежащих по преимуществу к сфере техногенной цивилизации, с другой. Отсутствие аксиологических оснований научной деятельности, определяющих смыслы и векторы философского познания, обусловливает исключительно узкий технологизм исследовательских проектов и всей университетской культуры. Наблюдаемая сегодня дегуманизация науки обнаруживает себя в том, что утрачивается трансцендентный для академической институции идеал истины, в котором университет как познающий субъект совершает построение собственной целостности. В такой ситуации духовные основания знания обнаруживаются лишь в этической регуляции научной деятельности, представленной в форме внешних регламентирующих предписаний. Действительная гуманитарная (культурная) миссия университета состоит в превращении (преображении) рассудочного знания о мире в универсум ценностных смыслов. Без университетской институции (в ее различных проявлениях и исторических модификациях) идеал науки утрачивает свою телеологическую завершенность, распадаясь на бесчисленные информационные поля. В современной науке всё в большей степени актуализируется потенциал технологий как эссенции «динамической материи», но не осуществляется развертывание Духа в системе познавательных практик, что принципиально противоречит основаниям самой идеи университета, каким он понимался в классический период своей истории.

В статье исследуется проблема представимости опыта киборгов (технологически модифицированных людей). Выдвигается предположение, что для её решения необходимо одновременное использование двух семиотических подходов: биосемиотики и актантной семиотики. Поскольку исходное значение термина «киборг» – кибернетический организм, в определённой степени техномодифицированные люди эквивалентны животным. Благодаря этому отождествлению становится применим метод Umwelt-анализа. Его разработал Я. фон Икскюль для понимания, каким мир предстаёт перед различными живыми организмами в зависимости от их телесного устройства и функциональных кругов действия-восприятия. Биосемиотика (в составе Umwelt-анализа) показывает воспринимаемый организмом мир состоящим из материальных знаков, где сам организм – своего рода коммуникативная структура. Umwelt в принципе может быть описан потому, что и среда, и организм находятся друг с другом в знаковых отношениях (что верно и для киборгов). Далее следует анализ, как воздействие Umwelt-описания на нас приводит к представимости опыта организма, когда материальные актанты перевоплощаются в текстовые: для этого привлекается инструментарий актантной семиотики, представленный в работах Б. Латура. Последний настаивает, что реализм научных текстов проистекает из композиции персонажей – в семиотических терминах внутренней системы отсчёта. Выявление семиотических операций (вымещение, вмещение, фигурация) в Umwelt-описаниях показывает, как внутри мира-текста через сборку функциональных кругов создаётся точка зрения организма на мир, за которой следует внимание читателя. Предложенный подход демонстрируется на примере людей с магнитными имплантами; очерчиваются дальнейшие перспективы его применения.

Философия в традиционном обществе основывалась на других принципах, нежели современная. Будучи частью традиционной культуры, она создавала единство, поскольку исходила из единого принципа. В традиции она смыкается с традиционными науками, среди которых была и алхимия. Алхимия расцвела в александрийскую эпоху в греко-римском Египте. Это было синтетическое метафизическое познание и одновременно практика преображения человека и космоса. Целью ее было «исцеление» мира, она имела дело с качествами, а не с количествами. С приходом христианства алхимия стала преследоваться. В результате она выродилась в практику «превращения металлов». Алхимиков справедливо называли философами. Предметом нашего исследования, таким образом, является расширение понимания философии. Используемый метод состоит  в раскрытии метафизического статуса алхимии как другого типа мышления, не сводимого к категориям современной науки. То же самое мы предприняли и в отношении современной философии. Современное состояние человечества антитрадиционно. Это царство количества. В нем нет ни традиции посвящения, ни той интеллектуальной элиты, которая его осуществляла. Поэтому и философия перестает исполнять свое призвание, превратившись в оболочку индивидуальных мнений и суждений, не носящих универсального характера. Результатом исследования является иное понимание философии и ее роли в единстве культуры, чем то, которое распространено сегодня. Сегодня она мыслится как некое обобщение научного знания. Но философия не может быть подчинена науке, как она была подчинена когда-то религии. Ее призвание – истина. Современная философия носит печать всех негативных сторон культуры: индивидуализма, «царства количества», отсутствия единства, кризисов по всем направлениям, антитрадиционализма.

В статье представлена эволюция прагматизма с акцентом на ее третий, неопрагматистский этап. Характерные особенности этого этапа рассматриваются через призму философии Дж. Марголиса. Статья демонстрирует, что Марголис включается во все актуальные дискуссии этого направления, в первую очередь, относительно отношений реализма и релятивизма и вопроса о том, какова природа истины. Решение вопроса о природе истины связано с проблемой несоизмеримости и алетического релятивизма, собственную версию которого – надежный релятивизм – предлагает Марголис. Эти вопросы рассматриваются в общих чертах. Более подробно анализируется решение Марголисом проблемы соотношения реализма и релятивизма. С одной стороны, Марголис занимает твердую релятивистскую позицию. С другой стороны, он утверждает, что можно защитить реализм от вызовов релятивизма, но только если согласовать его с релятивизмом. Для этого он предлагает две стратегии согласования. Первая стратегия реализуется через выяснение природы скептицизма. Вторая – через обращение к историчности человеческого бытия. Здесь Марголис также предлагает два пути, прагматистский и эпистемический. Делается вывод о том, что Марголис стремится занять срединную позицию между абсолютистским (фундаменталистским) и релятивистским полюсами и тем самым устранить  разногласия между ними.